Сергей Яров - Россия в 1917-2000 гг. Книга для всех, интересующихся отечественной историей
Идеологические причины ликвидации НЭПа
НЭП в значительной мере обусловил изменение идеологических установок правящей партии. Нужно было доказать, что разрешение частной аренды и введение платности не только не меняют «социалистического» характера государства, но именно его и укрепляют. Где-то это было сделано умело, где-то неуклюже, но в целом нэповская аргументация оказалась как бы встроенной в идеологическую систему большевиков. Но эта «встроенность», несмотря на ухищрения пропагандистов, не могла скрыть ряда противоречий.
Прежде всего НЭП противоречил уравнительности, бывшей ядром того нового политического сознания, которое пытались привить массам. Уравнительные настроения, стремление «все поделить» в значительной степени были присущи и низам, хотя здесь это, может, и не имело политического оттенка. Нэпмана в низах осуждали не как будущего контрреволюционера, но как богача, продававшего продукты по ценам, которые никогда не казались низкими, даже если и являлись таковыми.
Социальные причины ликвидации НЭПа
Если мы попытаемся указать хотя бы на один социальный слой, который в массе своей дорожил НЭПом и боролся за него, то окажемся в затруднении. Рабочие, собственно, не чувствовали своей связи с НЭПом. Они получали жалованье зачастую независимо от того, пользовалась их продукция спросом или нет, и какой ценой она была получена. Было много способов, отнюдь не экономических, превратить залежалый товар в дефицитный, а дешевую продукцию сделать дорогой. Смутно понимая выгоды, которые им принес НЭП, они зато отчетливо ощущали его социальные издержки — безработицу, рост цен, задержку жалованья.
Крестьянам, разумеется, был более близок НЭП, но далеко не всем. 35 % крестьян не платили налоги. Это были бедняки, для которых НЭП таил угрозу еще большего разорения, ибо он, при всех оговорках, поощрял все же сильного, а не слабого. Они уповали не на НЭП, а на традиционную помощь государства.
Дело было не только в том, что не всякий хотел защищать НЭП, но и в том, что мало кто смог бы это сделать. Ни о каких «лоббистах» тогда не было и речи. Когда какой-то партийный вождь брался отстаивать НЭП, можно говорить лишь о совпадении его взглядов с точкой зрения нэпманов, но отнюдь не о ее передаче.
1.6. Формирование «командной» экономики
Переход к «командной» экономике произошел не путем смены одной модели другой, а путем расширения и усиления «социалистических» элементов в действующей экономической схеме. Когда отказывал тот или иной нэповский, рыночный рычаг, его заменяли в спешке «социалистическим» — сначала еще надеясь, что ненадолго. Со временем количество перешло в качество, и нэповские меры стали отменять даже тогда, когда в этом не было необходимости — в силу антирыночной инерции.
В «командной» экономике видели способ поддержания народного хозяйства в нормальном состоянии — без кризисов, которыми был богат конец НЭПа, без грозящего в будущем социального расслоения. В ней видели залог преодоления нестабильности — того, что сделало для широких масс такой неуютной эпоху НЭПа.
Командная экономика означала всепроникающий, тотальный контроль государства над производством и потреблением любой продукции. Ее отличали следующие особенности:
1) Централизация производства.
Сильно урезались права предприятий. Они работали только по государственным заказам. Хозяйственный расчет не отменялся, но становился формальным. Экономика управлялась из одного центра. Находившиеся под мелочной опекой государственных органов хозяйственники были вынуждены согласовывать с ними почти каждый свой шаг.
2) Директивное планирование.
Государство «сверху» определяло основные показатели той продукции, которую надлежало произвести. Они являлись обязательными. Отступление от назначенных цифр расценивалось как наказуемый поступок. Планирование было тотальным и распространялось на все виды производств.
3) Директивное ценообразование.
Стоимость товаров определялась не на рынке. Ее назначали государственные органы. Разумеется, новый порядок ценообразования нельзя считать произвольным. В нем все же учитывалась реальная меновая стоимость. Но, во-первых, цены менялись не гибко и не поспевали за изменением экономической конъюнктуры и, во-вторых, цены были «социальными», т. е. намеренно, во избежание социальных конфликтов, поддерживались на низком уровне, не отражающем затраты на производство товаров.
4) Централизованное распределение ресурсов.
Свободная торговля как таковая была почти сведена на нет. О приобретении сырья надо было теперь договариваться не с частными поставщиками: его «отпускали» из жестко лимитированных государственных фондов.
5) Установление фиксированного курса денег.
Государство прекращало свободный обмен денег на золото. Курс рубля устанавливался не на рынке, а в государственных канцеляриях. Именно правительство решало, сколько банкнот выйдет из-под печатного станка, и будут ли они обеспечены реальными ценностями.
Индустриализация и ее источники
Индустриализация и коллективизация — вот два важнейших экономических события в жизни страны, которые придали «командной» экономике окончательный облик. Формально начало индустриализации связывается с 1925 г. Именно тогда XIV конференция ВКП(б) (апрель 1925 г.) и XIV съезд ВКП(б) (декабрь 1925), признав осуществимость «победы социализма в одной стране», сочли, что этого можно достигнуть лишь на основе развития крупной промышленности. Дальше разговоров тогда не пошли: перессорившимся в 1925 г. большевистским вождям было не до экономики.
Для определения сроков и объемов индустриализации требовалось решить главный вопрос: где взять деньги? Впервые на этот вопрос попытался подробно ответить Пленум ЦК ВКП(б) в апреле 1926 г. Среди источников «первоначального социалистического накопления» были названы «экспроприация» непроизводительных классов (буржуазии и дворянства), аннулирование долгов, сосредоточение доходов от промышленности, госторговли (внутренней и внешней) и всей кредитной системы в руках государства.
Эти «доходные статьи» на поверку оказывались полумифическими. То, что не нужно было платить долги, конечно, облегчало накопление средств. Но гораздо больше их можно было бы получить (в виде иностранных кредитов), если бы эти долги признали. Государство действительно сосредоточило в своих руках все доходы от промышленности. Но ему и в одиночку пришлось нести на себе бремя индустриализации — без всякой поддержки частного капитала. Сомнительными кажутся и упоминания о торговых прибылях. Они являлись бы куда большими, если бы исправно взимали налог с частных торговцев, а не разогнали их в конце 1920-х гг., создав «торговые пустыни».
В резолюции апрельского Пленума ЦК ВКП(б) перечислялись и другие источники социалистического накопления. Это жесткий режим экономии, привлечение денег населения в виде государственных займов, экспорт сельскохозяйственной продукции. Жесткого режима экономии, несмотря на частые угрозы и волну судебных процессов против «вредителей», достичь не удалось. Зато преуспели в принудительном навязывании населению «займов индустриализации». Не все получилось и с экспортом сельхозпродуктов — он не оправдывал возлагаемых на него надежд. Да и сам экспорт представлял собой узаконенную форму грабежа: приобретали хлеб у крестьян по низким заготовительным ценам, продавали его за границу втридорога. Важнейшим источником дохода стала и продажа водки.
В том буйстве всеобщего разорения конца 1920-х — начала 1930-х гг. — и предпринимателей и торговцев, и концессионеров и, наконец, крестьян (раскулачиванием и коллективизацией) и рабочих (инфляцией, задержкой жалованья, займами) — трудно определить, кто дал больше, а кто меньше для индустриализации. Все складывалось в один общий котел, и не брезговали ничем — ни спаиванием людей, ни продажей эрмитажных сокровищ, ни выпуском не обеспеченных ценностями банкнот.
Этапы индустриализации
1) 1926–1928 гг. Этот период можно назвать «доплановым». Четкой, продуманной и всеохватывающей концепции предстоящих экономических перемен еще не существовало. Но уже были намечены основные контуры «индустриализации». Главные усилия направлялись на преимущественное развитие тяжелой промышленности, производства средств производства. Это достигалось двумя приемами: модернизацией существующих предприятий и новым промышленным строительством.
2) 1929–1932 гг. Второй этап индустриализации обычно относят к началу первой пятилетки (1927/28–1932 гг.). Но его все же правомернее увязывать с 1929 г., с которого и принято начинать отсчет «великого перелома». Весной 1929 г. V Всесоюзным съездом Советов был утвержден первый пятилетний план в его так называемом «оптимальном варианте», т. е. с завышенными цифрами. Впрочем, последние не оставались неизменными: их еще несколько раз повышали в последующие годы. Первый пятилетний план узаконил главную особенность предшествующего периода индустриализации — отток основных средств (свыше 70 %) на нужды тяжелой промышленности. Первая пятилетка и сделала экономику «социалистической»: частника фактически вытеснили из промышленности, а постройка сотен новых предприятий поставила государственный сектор вне конкуренции.
