Александр Гогун - Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944
Результат межпартизанской войны коммунистов с националистами на территории Западной Украины был схож с противостоянием АК и советских партизан в Западной Белоруссии. В ней не было победителей и побежденных, война завершилось «вничью», хотя обе стороны нанесли друг другу массу болезненных ударов. Если измерять потери, то их общее число не будет известно никогда, однако в любом случае речь идет о тысячах бойцов с каждой стороны. Только лишь часть оперировавших в 1943–1944 гг. на территории Ровен-ской области отрядов и соединений, согласно своим отчетам, пусть и преувеличенным, уничтожила 2275 членов ОУН-УПА (соединение В. Бегмы — 572, И. Федорова — 569, Р. Сатановского — 390, бригада А. Бринского (РУ ГШ КА) — 427, отряд Д. Медведева (НКГБ) -3 1 7)[442]. Интенсивность действий советских формирований против ОУН-УПА в ряде случаев превышала их активность против нем-цев[443]. При всем этом потери собственно УПА были, вероятно, несколько ниже, нежели потери красных партизанских отрядов. Банде-ровцы старались не давать масштабных затяжных боев, а действовали в основном из засад, стремясь использовать элемент внезапности и сиюминутное численное превосходство в конкретном месте и в удобный для них момент.
Но красные «не остались в долгу». Всю собранную информацию о коллаборационистах и противниках советской власти, в том числе членах ОУН-УПА, «лесные солдаты» сообщали в органы госбезопасности. Только партизаны УШПД передали в НКГБ, помимо данных о полицейских и иных «предателях», сведения на 2583 «украинских националистов»[444]. А это был приоритет не подчиненных Тимофея Строкача. Сидор Ковпак рассказал и о тех, кто в его соединении пристально интересовался врагами коммунистов: «Что касается ведения учета встретившихся на пути изменников и предателей Родины, в соединении была группа работников наркомата внутренних дел СССР во главе с капитаном Мирошниченко, которая и занималась этим вопросом»[445]. Один из бандеровских подпольщиков доносил с территории Львовщины весной 1944 г. о настроениях в рядах противника: «Партизаны в разговорах с населением говорят: “Зачем нам вас убивать? Вот придет скоро Красная армия, НКВД, они-то с вами и рассчитаются“»[446].
Война красных с ОУН-УПА в 1943–1944 гг. иллюзорно напоминала противоборство в Украине в 1918–1920 гг. Но за поверхностным сходством скрывались фундаментальные, сущностные отличия. Во-первых, изменился смысл противостояния. Как уже говорилось, Степан Бандера был не наследником Симона Петлюры, а его антиподом. В свое время украинские демократы воевали с набирающей силу молодой большевистской деспотией. В годы же Второй мировой войны против авангарда сталинской тоталитарной машины сражались вооруженные формирования тоталитарной партии — ОУН. С лета 1943 г. бандеровцы начали в пропаганде использовать либеральные лозунги, что отвечало требованиям момента. В сталинской агитации в тот же период наметился похожий сдвиг: недаром в новом гимне СССР прилагательное «свободный» использовалось пять раз. Да и пропагандисты со свастикой в 1943 г. поменяли словесные приоритеты с «борьбы за жизненное пространство» на «защиту вольного союза вольных народов Европы». Во-вторых, изменились формы противоборства. Если со стороны УНР и коммунистического режима на фронтах воевали регулярные части государственных образований, то в годы советско-германской войны на оккупированной немцами территории партизаны, а потом и Красная армия с НКВД столкнулись с повстанцами. В-третьих, стал другим масштаб событий. Если армия УНР воевала во всей Украине, то действия оуновцев, несмотря на настойчивые попытки репрезентовать себя в качестве общенационального движения, носили четко выраженный периферийный характер. Последнее позволило политическому оппоненту бандеровцев, галицкому коллаборанту Владимиру Кубийовичу отнести борьбу УПА едва ли не к маргинальной странице истории Украины: «Мы [украинцы] в этой борьбе [СССР с Третьим рейхом] были только объектом. Мы не только понесли большие людские потери, но, за исключением второстепенных эпизодов, не имели мочи по-настоящему вести борьбу с оккупантами. Кровавой и золотой была история Украины в 1917–1921 годах, кровавой и серой — в 1941–1945»[447].
3. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КРАСНЫХ ПАРТИЗАН
3.1. Уничтожение хозяйственных объектов
О применении тактики выжженной земли на весь мир открыто заявил Иосиф Сталин в своей знаменитой речи 3 июля 1941 г., начинавшейся словами «Дорогие братья и сестры…»: «В занятых врагом районах нужно создавать партизанские отряды… для борьбы с частями вражеской армии… для взрыва мостов, дорог, порчи телеграфной и телефонной связи, поджога лесов, складов и обозов… При вынужденном отходе частей Красной армии не оставлять противнику ни одного килограмма хлеба… Колхозники должны угонять весь скот, хлеб сдавать под сохранность государственным органам для вывоза его в тыловые районы, хлеб и горючее, которое не может быть вывезено, должно быть уничтожено»[448].
Диверсант Илья Старинов считал, что «вождь народа» обрекал на голодную смерть десятки миллионов людей: «Если бы требование Сталина было выполнено, то во время оккупации вымерло бы почти все население левобережных областей Украины и оккупированных территорий России»[449].
На прокламацию 3 июля моментально отреагировали германские пропагандисты, выдавшие огромным тиражом плакат с изображением И. Сталина, поджигающего города, села, поля пшеницы, «закрома Родины», и солдата Вермахта, за шиворот оттаскивающего «кремлевского горца» от разрушительных занятий.
Установка на дезорганизацию вражеского тыла была повторена в постановлении Государственного комитета обороны 10 июля 1941 г. для командующих округами, фронтами и армиями: «Обязать главкомов почаще разбрасывать с самолетов в тылу немецких войск небольшие листовки за своей подписью с призывом к населению громить тылы немецкой армии, рвать мосты, развинчивать рельсы, поджигать леса…»[450]
Наиболее странным представляется приказание о поджоге лесов, которое было ретранслировано нижестоящими органами. 21 июля 1941 г. начальник охраны войскового тыла Юго-Западного фронта указывал, что одной из задач диверсионных групп являлся «поджог лесных массивов, прилегающих к коммуникационным линиям противника, и хлебных полей…»[451]
Вместе с тем документы немецкой стороны не свидетельствуют о том, что в 1941–1942 гг. красные партизаны — по крайней мере, в Украине — в сколько-нибудь массовом порядке уничтожали свои естественные укрытия.
22 июля 1941 г. ГКО спустил партийным органам директиву, в которой предписывалось уничтожать все посевы технических культур, а из государственных посевов зерновых культур и картофеля передать остающимся колхозникам по полтора-два гектара на хозяйство: «Всю остальную часть посевов зерновых культур и картофеля уничтожать путем скашивания в зеленом виде на фураж для нужд Красной армии, скармливания и вытаптывания скотом, сжигания и тому подобное»[452].
Немецкие спецслужбы доносили, что в деревнях Житомирской области эти установки были хотя бы частично выполнены: «Население, у которого русские забрали или разрушили необходимейшие хлебоуборочные машины, находится в беспомощном положении»[453].
Активно привлекались к подобным заданиям и вновь созданные партизанские и диверсионные отряды различных ведомств. Если доверять сводке СД, в июле 1941 г. на территории Волыни было высажено около 200 парашютистов, среди заданий которых было уничтожение урожая[454]. В следующем аналогичном документе обозначалась схожая угроза: «Создание банд, которые сразу же после сбора урожая хотят его уничтожить (Ковель)»[455].
Чтобы четче представить контекст партизанской борьбы, отметим, что в городах наблюдалась такая же картина. Положение в Николаеве описывали представители немецких спецслужб: «На каждом крупном предприятии при начале войны были выставлены группы разрушения, долженствующие разрушить важное оборудование. Расследования показали, что большие группы для вредительства созданы вовремя, однако взрывы или поджоги проведены в основном лишь представителями руководства предприятий и надежных коммунистов»[456]. Согласно сведениям НКВД, в других городах Восточной Украины также проводились диверсии: «16–17.11.41 г. на заводе Х[арьковский] т[ракторный] з[авод] произошел взрыв установленной партизанами мины. (…) По данным от 27.12.41 г., в г. Харькове германские власти попытались восстановить городской водопровод. Неизвестными лицами водопровод был выведен из строя. (…) По данным от 14.12.41 г., в г. Сталино (сейчас Донецк. — А. Г.) партизаны взорвали водопровод, восстановленный немецкими властями. (…) По данным от 4.12.41 г., в г. Макеевка [Сталинской области] восстановленная электростанция была взорвана партизанами… По данным от 30.12.41 г., в г. Дружковка [Сталинской области] советскими патриотами взорвана восстановленная хлебопекарня, выпекавшая хлеб для немецких солдат»[457]. Легко предположить, откуда в дальнейшем брали хлеб немецкие солдаты.
