Вадим Деружинский - Забытая Беларусь
Теодор Уикс пояснил, что термином «литовцы» тогда именовали не жамойтов, как сейчас, а жителей губерний, ныне расположенных в Беларуси, то есть — нынешних западных беларусов.
В работе академика АН Литовской ССР К. Корсакаса и старшего научного сотрудника Института литовского языка и литературы А. Сабаляускаса «Балтийские языки», опубликованной в журнале «Русская речь» в 1971 году (№ 4), сказано, что «литовский литературный язык сформировался на основе диалектов западных аукштайтов». Время формирования — «конец XIX века».
Но с какой стати «литовским языком» они называют жмудский язык — пусть в варианте жителей восточной части своей страны, то есть той же Жмуди? Павел Урбан в этой связи пишет в цитированной выше книге (с. 33):
«Интересно, что историки, которые Аукштоту отождествляли именно с Литвой и подчеркивали не только географическую, но и государственную идентичность этих понятий, не могли назвать ни одного архивного документа, где хоть бы один из великих князей ВКЛ характеризовался как «князь» или «король» Аукштоты. Наоборот, есть акты, например, времен Великого князя Гедемина, в которых упоминались также земли Аукштоты и Жамойтии, но сам Гедемин титуловался в тех актах как «король Литвы»».
Следует также заметить, что литературный язык под названием «литовский» в конце XIX века не формировался. Ученые-летувисы фантазировали. В «опроснике для переписчиков населения Российской империи в 1897 году в графе «литовские племена» есть три раздела: латыши, жамойты (никакие аукштайты не упоминаются) и литовцы — то есть литвины-беларусы. Последние, по данным переписи, проживали в Минской губернии, Виленской (вместе с Сувалковским округом) и Гродненской (включая Белостокский округ и нынешнюю Брестскую область). То есть эти «литовцы» в переписи — бывшие ятвяги и дайновы. Ныне — беларусы.
Кстати говоря, нынешнюю южную часть Республики Летувы, подаренную ей Сталиным в 1939 году (Виленщину), все ученые царского времени и начала 1920-х годов считали ЭТНИЧЕСКИ БЕЛАРУСКОЙ. Этот факт отражен на картах расселения беларуского этноса, составленных комиссией Риттиха (1875 г.), Ефимом Карским (1903 г.), Московской диалектологической комиссией (1915 г..), Янкой Станкевичем (1921 г.).
Зачем ученым Летувы понадобилась выдумка о «сотворении» какого-то «литовского» языка в результате слияния нелитовских языков Жмуди? Ответ ясен: желание примазаться к истории славной Литвы. Даже свое старинное название «жмудины» там сегодня считают «оскорбительным», равно как термины губернатора Муравьева «жмудская грамота» и «жмудский народ». «Оскорбляют» именно потому, что не «литвинами» и не «Литвой» их именовали, а подлинным историческим названием.
Следы дославянского языка беларусов
В ряде уголков Беларуси сельское население и сегодня помнит свой дославянский язык. Вот сообщение читателя нашей «Аналитической газеты «Секретные исследования» из Республики Летува:
«В 1978 году, в Бресте, местный житель В. Зинов нашёл старую книгу, написанную на латыни, в которой в конце был рукой написан разговорник-переводчик с польского на непонятный язык. Рукопись была в очень плохом состоянии, поэтому он 215 слов переписал в тетрадь.
Позже эту тетрадь он принёс в Вильнюсский университет. Вначале там подумали, что это подделка, но потом стали анализировать эти слова. 11 % из этих слов можно отнести к прусскому, летувисскому или латышскому языкам. К примеру: degt, ezt, karo, nakt, sala. 20 % слов относятся только к латышскому и летувисскому языкам. К примеру: barnay, kaj, lets, mаz, tews, upa. 25 % слов соответствует только летувисскому языку: daug, gimna, gyr, terd, ugne. И т. д.. Учёные думают, что это и есть старый ятвяжский язык».
Уточним: он же — литвинский язык, он же — литвинская основа «старобеларуского языка». Это родной язык Ягайло и тех литвинов, которых он крестил в 1387 году. Он же — язык 1501 года, который использовали жители 28 католических городов и местечек ВКЛ, не знавшие «рутенской» и «жемойтской мовы». Это — вся Западная и Центральная часть нынешней Беларуси.
В 2006 году ко мне обратилась жительница Минска Л. Е., которая рассказала, что она — представитель «прусской составной» беларуского народа. Видимо, на ее «малой родине» сохранились древние западнобалтские истоки.
Она в семье говорит на «прусском языке», и на этом же языке говорит вся ее родня. Что она и продемонстрировала, перейдя в разговоре со мной на РАЗГОВОРНЫЙ «прусский язык». Это, конечно, вызвало у меня шок, так как ученые считают, что пруссы давно исчезли как народ, а два-три сохранившихся письменных памятника прусского языка относятся к XV-XVI векам. Поэтому прусского разговорного языка сегодня нет и в принципе быть не может.
«А вот и есть!» — сообщила читательница. По ее утверждению, в Пинском и Брестском районах до сих пор живут тысячи «пруссов», которые в семье и между собой говорят на родном «прусском языке». Это не беларуский язык, не польский и не летувисский, а именно прусский. Детям из поколения в поколение деды передают, что вы — «пруссы», а не беларусы, не поляки, не летувисы.
Из нескольких сел в Беларуси, где до сих пор живут «пруссы», сохраняющие «прусскую» самоидентификацию, читательница вспомнила Одрижин и Акдемер. Есть также села, названия которых образованы от слова «пруссы». Назвала она и ученого, который лет 20 назад занимался историей беларуских пруссов, — это Николай Шелегович, в то время — преподаватель БГУ.
На территорию Западной Беларуси действительно мигрировало немало пруссов, спасавшихся от немецко-польской экспансии. Пруссом (королем Погезании) был и сам Миндовг, основатель ВКЛ. Однако в данном случае я все же не стану утверждать, что речь идет именно о прусском языке. Дело в том, что этот язык мало отличался от ятвяжского языка местного населения — потому сюда и бежали пруссы. Скорее это «древнебеларуский» западнобалтский язык.
Когда я сообщил об этом случае в газете, мне позвонил еще один наш постоянный читатель (не назвавший своего имени) — родом из деревни Купятичи под Пинском. Он подтвердил, что в его родной деревне до сих пор говорят на непонятном языке, а его мать и бабушка во время ссор обычно переходят с «трасянки» на непонятный ему язык — язык их предков.
Читатель привел несколько примеров лексики этого языка: дочь — дохна, золовка — ятробка, кружка — кварта, канава — прысть, поля — дологи и т. д.. Вся домашняя утварь именуется иначе, чем в современном беларуском языке. Что любопытно — бабушка читателя не знала, что это за язык, на котором она говорит.
Читатель сообщил, что в 1958 году в деревню приезжала этнографическая экспедиция из Минска, работе которой он, тогда школьник, активно помогал. Потом была и вторая экспедиция по изучению «диалекта», но больше никто не приезжал. Тему прочно забыли в Минске. Видимо, потому, что она «подрывала» официальный миф о «славянском» происхождении беларусов и «древнерусской народности».
Анатолий Иванович Житкевич из Баранович продолжил разговор о забытых языках Беларуси. Он написал, что упомянутые читательницей П. Е. деревни Одрижин и Акдемер находятся вблизи городов Иваново (бывший Янов Полесский) и Дрогичин в Брестской области:
«Мне известно, что и в самом г. Иваново проживают люди, которые нменуют себя «лаборами» и сохраняют из поколения в поколение особый лаборский (лабурский) язык. Происхождение этого языка мне до настоящего времени было необъяснимым. Смею предположить, что язык этот и является прусским, а возможно полабским (наименование «лабор» имеет общий корень).
У меня имеется книга, подаренная автором Анатолием Денисейко, который проживает в Дрогичине — «Невыдуманные истории». В аннотации к ней он пишет: «Эта книга задумывалась как сборник золотых россыпей живого житейского юмора земляков, ярких, забавных историй полесского края». Интерес у меня вызвал рассказ «Лаборская история», в котором упоминается об этом своеобразном, для многих непонятном (только не местным жителям) лаборском языке. Герой рассказа — бывший реальный житель города Иваново (Яново), проживавший по ул. Чкалова, 12. Направляю Вам ксерокопию этого рассказа.
Моя жена, уроженка г. Иваново, знает некоторые слова на лаборском языке, передаваемом местными жителями из поколения в поколение. Привожу примеры этих слов: корова — гэмытка; конь — волот; молоко — гальмо; сало — крысо; девушка — биячка; юноша — бияк; мужик (крестьянин) — мэть; бить — копсать; красть — япэрыть; понимать — сиврать; идти — пнать; домой ― на похазы; хотеть (желать) — волыты».
