Япония эпохи Мэйдзи - Лафкадио Хирн
В Японии есть место, где, по причинам, которые далее будут изложены, считается, что выращивание хризантем приносит несчастье. Место это — красивый маленький городок Химэдзи в провинции Харима. В Химэдзи находятся руины огромного замка с тридцатью башнями — когда-то там жил даймё с доходом в сто пятьдесят шесть тысяч коку риса в год. Так вот, в доме одного из главных вассалов этого даймё была служанка из хорошей семьи по имени О-Кику — а имя Кику означает цветок хризантемы. Ее заботам было доверено много драгоценных вещей, и среди прочих — десять дорогих золотых блюд. Одно из них пропало, найти его так и не удалось, и эта девушка, не зная, как иначе доказать свою невиновность, утопилась в колодце. И теперь еженощно в окрестностях можно услышать, как ее призрак медленно, с плачем пересчитывает блюда: Ити-май, ни-май, сан-май, ё-май, го-май, року-май, сити-май, хати-май, ку-май… Затем раздается крик отчаяния и после рыданий вновь голос девушки пересчитывает блюда: «Одно — два — три — четыре — пять — шесть — семь — восемь — девять…»
Утверждают, что дух О-Кику переселился в маленькое насекомое, голова которого отчасти, если напрячь воображение, напоминает голову призрака с длинными растрепанными волосами. Называется это насекомое О-Кику-муси, что значит «муха O-Кику», и нигде, кроме Химэдзи, не встречается. Об O-Кику была написана знаменитая пьеса «Бансю-О-Кику-но-Сара-ясики» («Поместье блюда О-Кику из Банею»), которая идет во всех известных театрах.
Указание на Банею — по мнению некоторых, это искаженное название одного из старинных кварталов Токио — вносит определенную путаницу в эту историю. Жители Химэдзи, впрочем, продолжают утверждать, что O-Кику была их землячкой и даже указывают место в той части своего города, что сейчас называется Го-Кэн-Ясики, где она жила. И они, наверное, правы — ведь выращивание хризантем в Го-Кэн-Ясики считается делом, сулящим несчастье, и поэтому там никто никогда, как мне сказали, хризантемы теперь не выращивает.
IX
А сейчас поговорим об удзё, или созданиях, наделенных желаниями.
В садах имеются четыре вида лягушек: три обитают в лотосовом пруду и один живет на деревьях. Древесная лягушка — очень милое маленькое существо изумительного зеленого цвета, она издает пронзительный крик, почти той же высоты, что и сэми (цикады). Ее называют здесь ама-гаэру — «дождевая лягушка», поскольку ее кваканье, как и ее сородичей в других странах, служит предвестником дождя. Прудовые лягушки называются баба-гаэру, сина-гаэру и Тоно-сан-гаэру. Из них названная первой — самая большая и самая безобразная. Ее цвет неприятен, а ее полное название («баба-гаэру» — это лишь краткая пристойная форма) столь же оскорбительно, сколь отвратительна ее окраска. Сина-гаэру, или «полосатая лягушка», едва ли может назваться симпатичной — разве что в сравнении с ранее упомянутым созданием. А вот Тоно-сан-гаэру, нареченная так в честь знаменитого даймё, оставившего после себя память об истинном великолепии, действительно красива — она окрашена в изумительный бронзовый цвет с бордовым отливом.
Помимо этих лягушек, в саду живет огромное неуклюжее пучеглазое создание, которое называют здесь хики-гаэру; этот термин обычно используется в отношении лягушки-быка, но, как я полагаю, это жаба. Она заявляется в дом почти ежедневно, поскольку привыкла, что ее кормят, и, похоже, не боится даже незнакомцев. Мои люди считают ее гостем, приносящим удачу, и приписывают ей способность затягивать в рот всех комаров в комнате, просто сделав глубокий вдох. Но как бы ее ни почитали садовники и прочие, существует легенда о жабе-демоне древних времен, которая при таком вдохе затягивала в рот не насекомых, а людей.
В пруду обитает множество маленьких рыбок, тритонов с ярко-красными брюшками — имори и великое множество мелких жуков-водомерок, называемых здесь маймай-муси, которые носятся по водной поверхности так быстро, что почти невозможно разглядеть их форму. С маймай-муси обычно сравнивают человека, который бесцельно мечется под влиянием нервного возбуждения. Также имеются какие-то красивые улитки с желтыми полосками на их раковинах. У японских детей есть песенка-заклинание, которая, как полагают, способна заставить улитку высунуть свои рожки:
Дайдай-муси[110], дайдай-муси, цуно титто дасарэ!
Амэ кадзэ фуку кара цуно титто дасарэ!
Улитка, улитка, высунь рожки совсем немножко!
Дождливо и ветрено, поэтому высунь рожки совсем немножко!
Площадкой для игр у детей из более высоких сословий всегда был семейный сад, а у детей бедняков — храмовый двор. И именно в саду малыши впервые узнают что-то из удивительной жизни растений и знакомятся с чудесами мира насекомых; здесь же они впервые слышат прелестные легенды и песни о птицах и цветах, которые составляют такую очаровательную часть японского фольклора. Поскольку домашнее обучение ребенка в основном возлагается на мать, уроки доброты к животным внушаются ему с самых ранних лет, и их результаты сильно сказываются на всей его последующей жизни. Маленькие японки, играющие с насекомыми или мелкими животными, редко причиняют им вред и, как правило, отпускают на волю, после того как вдоволь наигрались с ними. Маленькие мальчики далеко не столь добры, особенно если оказываются вне поля зрения родителей или опекунов. Но если мальчика застают за каким-то жестоким занятием, его принуждают почувствовать стыд за свой поступок, и, кроме того, он слышит буддистское предостережение: «Твое перерождение будет несчастным, если ты творишь жестокие дела».
Где-то среди камней в пруду живет маленькая черепашка — вероятно, оставленная в саду прежними арендаторами этого дома. Она очень мила, но ухитряется оставаться невидимой неделями кряду. В народной мифологии черепаха является слугой божества Компира; если набожный рыбак обнаруживает в своих сетях черепаху, он пишет у нее на спине иероглифы, означающие «слуга божества Компира», вливает ей саке и от пускает на волю. Считается, что черепахи очень любят саке.
Правда, насчет того, чьи слуги черепахи, есть разные мне ния. Некоторые говорят, что Компира служит только сухопутная «каменная черепаха»; морская же черепаха находится в услужении подводного императора. Существует поверье о чудесной способности морской черепахи создавать одним
