Сабатино Москати - Цивилизации Древнего Востока
Интересную параллель можно провести между ситуацией на Древнем Востоке времен «горных людей» и ситуацией в Европе в начале Средних веков; сходство основано на особенностях и социальной организации новых народов, а также общей ситуации, возникшей в результате их действий.
Народы гор – варвары – приходят как кочевники и приносят с собой социальную структуру, основанную на господстве небольшого класса знати, который держит в своих руках средства, обеспечивающие военный успех: коня и колесницу. Царь – выдающийся представитель знати, первый среди равных в дни войны и мира, очень отличается от тех владык, которых мы прежде видели на Древнем Востоке. После завоевания знать делит между собой землю феодальным порядком, принимая на себя соответствующие права и обязанности; их голоса имеют решающее значение, а царь должен подчиняться общему решению, – по крайней мере, на самой ранней стадии.
Ситуация, сложившаяся после возникновения новых царств, может служить прототипом для другой ситуации – той, которая сложилась в Европе при возникновении римско-варварских государств. В игру вступают новые активные силы; ее географическая арена расширяется, политические организмы множатся. Центры тяготения смещаются и уходят от древних империй, оставляя после себя относительное равновесие, в котором новые и старые факторы работают вместе. Так, благодаря дифференциации сил и одновременно вопреки ей древний Ближний Восток, подобно средневековой Европе, становится органичной исторической единицей с определенными границами; ее элементы в ходе общего движения взаимодействуют и перетекают один в другой.
Новое равновесие не основано, как прежде, просто на равенстве противодействующих сторон. Очень важно, что, благодаря в первую очередь действиям горцев, возникли международные законы, основанные на множестве заключенных договоров с четко определенной юридической структурой. Параллельно развивается и дипломатическая активность; организуются посольства, идет обмен дарами, заключаются династические браки между членами правящих династий; и, самое главное, дипломатия по всему региону, от края и до края, кристаллизуется в единую форму и единую процедуру. Новая система основана на единственном языке, выбранном в качестве языка дипломатии, – а именно аккадском, поразительное свидетельство этого – тот факт, что переписка фараонов с их вассалами на сирийско-палестинском побережье ведется именно на этом языке, чуждом обеим сторонам.
Можно сделать и еще одно наблюдение по поводу этой фазы истории Востока. Новые народы в стремлении утвердиться старательно впитывают уже существующие на тот момент великие культурные традиции. При этом влияние Месопотамии, похоже, одолевает египетское; в самом деле, благодаря новым путям общения Месопотамия распространяется до самого Египта и даже утверждается над ним, о чем свидетельствует хотя бы выбор дипломатического языка. Но, очевидно, горцы испытывают это влияние гораздо сильнее и к тому же непосредственно. В результате те из них, кто был наиболее подвержен этому влиянию, – касситы – полностью ассимилируются; и, хотя об остальных этого сказать нельзя, они тоже в значительной мере принимают формы и содержание месопотамской цивилизации. Так клинопись распространяется по всему Ближнему Востоку вместе с божествами, религиозными верованиями и религиозной практикой Месопотамии; великие литературные произведения расходятся в переводах, пересказах и адаптациях, а вдохновляющие их художественные мотивы и концепции воспринимаются другими народами и вызывают многочисленные подражания.
Таким образом, новая цивилизация не побеждает и никого не покоряет. Культура Месопотамии в век горных народов, подобно римской в Средние века, торжествует, несмотря на политический упадок.
Параллель между европейским Средневековьем и этим периодом ближневосточной истории настолько поразительна, что существует опасность упустить из виду глубокие различия между ними. К этим различиям также следует привлечь внимание – не для того, чтобы ослабить аналогию, а чтобы сделать ее более точной и полной. Да, кризис великих держав на Ближнем Востоке соответствует распаду Римской империи; но это лишь временный кризис, державы продолжают существовать и, в отличие от европейского варианта, со временем восстанавливают свое лидерство. Более того, на Ближнем Востоке не было религиозного явления, сравнимого с христианством. Конечно, месопотамская религия оказывала влияние на окружающие народы, но влияние это было ограниченным, шло в контексте общекультурной экспансии и не было направлено на вселенское объединение. Кроме того, на ближневосточной сцене не появилось ничего похожего на Священную Римскую империю, тяга к равновесию не сменилась тягой к единству, да и эффективной централизующей силы не возникло, ни в политике, ни в духовной жизни. Таким образом, если в Европе происходящее стало этапом последовательного развития, то на Ближнем Востоке это лишь короткая интерлюдия, временная остановка; древние движущие силы скоро восстановят свое влияние и сохранят его до самого конца древне-восточной истории.
Исторический очерк
В истории хеттов можно выделить три основные фазы, каждая со своими характерными особенностями. Первая – старо-хеттское царство – соответствует созданию и консолидации государства Анатолии; вторая – ново-хеттское царство – характерно решительным вмешательством хеттов в международную политику, с успехом и затем внезапным крахом; третья фаза – поздне-хеттские царства – представляет собой, так сказать, потомков великой империи, когда ее этнические элементы продолжают занимать территорию прошлой экспансии, уже вне границ царства.
Разделение на фазы основано не только на поверхностных различиях; одновременно и в связи с ними идет развитие внутренних особенностей: если поначалу в политической структуре преобладают представители горских правящих родов, то позже там появляются и утверждаются элементы, соответствующие нынешнему окружению, а на последнем этапе эти элементы становятся преобладающими. Идет процесс ассимиляции и синтеза, вполне соответствующий ходу событий.
Таким образом, задача проследить историю хеттов сводится к тому, чтобы посмотреть, как шло развитие в двух направлениях: как сохранялись первоначальные особенности и как шло проникновение новых факторов, факторов окружающей среды. От начала и до конца эти две линии идут параллельно, независимая линия истории постепенно становится частью внутренней истории древнего Ближнего Востока.
Трудно сказать, когда именно аборигенные племена Анатолии познакомились с индоевропейскими элементами, когда именно начался процесс слияния, в результате которого возник народ хеттов. Вообще, вполне возможно, что в данном случае, в отличие от многих других, процесс проникновения шел медленно и постепенно – не было одномоментного решительного завоевания. Есть много указаний на то, что первоначальному делению пришельцев на племена соответствовало деление оккупированной территории на города-государства, которые лишь значительно позже оказались втянуты в центростремительное движение к политической организации. Если информация позднейших надписей точна, то начало этому процессу положили цари Питхана и Анитта из Куссары, покорившие около 1800 г. до н. э. (предположительно) несколько соседних городов-государств. Во всяком случае, завершился процесс позже, при другом царе, Лабарне, которого хеттская традиция называет истинным основателем старо-хеттского царства. Говорят, что он покорил вражеские земли, раздвинул границы до моря и сделал своих сыновей правителями великих городов. Нет оснований считать эти слова преувеличением – но даже если так, не важно: нас по-настоящему интересует лишь тот факт, что империя уже основана.
Военное наступление за пределы границ Анатолии начинается при преемнике Лабарны Хаттусили I. Его экспедиция против города Алеппо заканчивается неудачей, но именно он открыл дверь и указал направление. Дома по возвращении его встречает враждебно настроенный двор, и царю приходится выбрать себе другого наследника: сам по себе этот факт незначителен, но в документе, известном как «Завещание», ему придается огромное значение. В этом документе царь излагает причины, обстоятельства и результаты событий. Можно отметить, что это первый пример той способности мыслить и писать как историк (в современном понимании), которую мы позже еще не раз встретим у хеттов. Более того, спор на равных между царем и знатью представляет собой типичную черту хеттской монархии, прежде на Ближнем Востоке не встречавшуюся. Документ изложен прямым и непосредственным языком, в совершенно новом и очень важном для нас литературном стиле. Вот как великий царь Хаттусили обращается к собранию знати и сановников:
