Константин Горшенин - Нюрнбергский процесс, сборник материалов
«Надежда на то, что личные переговоры между фюрером и рейхсканцлером, а также главою итальянского государства Штрезе приведут к урегулированию германо-итальянских разногласий, перешла в свою противоположность, поскольку Муссолини после убийства его друга Дольфуса занял угрожающую позицию и поскольку была проведена частичная мобилизация итальянских войск на Бреннере. Стало совершенно ясно, что попытки восстановить с Германией дружественные и нормальные отношения путем посылки меня в Вену были тогда невозможны после событий недавнего времени. Недоверие к насильственным методам австрийской национал-социалистской партии, — обратите внимание на следующие слова, — поскольку становилось все более и более ясным из прошедших судов, что она находится под влиянием руководящих германских деятелей, было слишком сильным. Впечатление, произведенное террористическими методами, а также смерть федерального канцлера все еще живы в памяти у широких слоев».
Теперь, подсудимый, скажите Трибуналу, каких руководящих германских деятелей вы имели в виду, утверждая, что они стояли за путчем 25 июля? Кто были эти люди, которые, как вы заявляете, стояли за убийством Дольфуса? Кто они?
Папен: Ни в коем случае этим лицом не был бывший германский посол в Вене фон Рит, а только Габихт и подчиненные ему лица, которые руководили политикой австрийских национал-социалистов.
Файф: Я хочу знать другое. Я спросил вас, кто были руководящие представители германского государства? Вы не собираетесь заявлять здесь Трибуналу, что Габихт, связной при национал-социалистской партии Австрии, был германским руководящим деятелем? Кто были эти люди? Вы ведь не собираетесь утверждать, что австрийские нацисты были руководящими германскими деятелями? Кто были люди, о которых вы говорите как о высокопоставленных представителях германской империи?
Папен: Руководящей личностью был, несомненно, Габихт. Это письмо написано еще для того, чтобы сказать Гитлеру: «Посмотри, это ты наделал!»
Файф: Вы хотите, чтобы Трибунал принял всерьез, как основание для вынесения суждения о вашей правдивости, ваше заявление о том, что под руководящими германскими деятелями вы подразумеваете Габихта и никого иного, хотя вы употребляете множественное число? Разве вы не помните, подсудимый, — подумайте, прежде чем ответить, что генерал Глейзе-Хорстенау не мог даже вспомнить имени Габихта, когда давал свои показания? Вы не можете серьезно здесь заявлять, что вы имели в виду под этими высокопоставленными, представителями связного австрийской НСДАП? От вас можно ожидать большего. Подумайте еще раз и скажите: кого вы на самом деле имели в виду?
Папен: Господин обвинитель, Габихт не был агентом, он был назначен Гитлером в качестве руководителя национал-социалистской партии Австрии, так что я с полным правом могу назвать его руководящей личностью. Поскольку Гитлер знал уже тогда о всех происходивших событиях, то при чтении моего письма ему должно было быть понятно, что я имею в виду.
Файф: Но даже если я приму ваше заявление о Габихте, чего я, конечно, никогда не сделаю, то это ведь только один человек. Кто были остальные? Вы здесь говорите о высокопоставленных руководителях германской империи? Кто были люди, руководившие этим путчем и убийством?
Папен: Я должен сказать вам откровенно, что с тех пор прошло уже двенадцать-пятнадцать лет, и я не могу уже вспомнить, кого именно я имел в виду, когда писал эти строки. Во всяком случае, целью этого письма было показать Гитлеру, что те методы, которыми там действовали, были много вреднее, много ненадежнее, чем мы тогда думали.
Файф: Мы будем исходить из того, что вы считали, что за убийством Дольфуоа стояли какие-то неопределенные высокопоставленные лица из Германской империи. Теперь, оставляя это, давайте рассмотрим, что вы говорите в отношении показаний Мессерсмита. Насколько я понимаю, вы отрицаете показания Мессерсмита в тех местах, которые касаются вас. Давайте посмотрим на его показания и увидим, в какой мере вы сможете серьезно доказать, что показания его неверны. Я хочу, чтобы вы посмотрели на этот отрывок из письменных показаний. Абзац начинается со слов: «Что политика аншлюсса осталась совершенно неизменной, подтвердил мне Франц фон Папен, когда он прибыл в Вену в качестве посла Германии».
Папен: Да.
Файф: Посмотрите на несколько строк ниже. Дальше Мессерсмит заявляет: «Когда я посетил фон Папена в германской миссии, он встретил меня словами: «Теперь вы у меня в миссии, и я могу направлять наш разговор». В самой наглой и циничной форме он затем заявил мне, что вся юго-западная Европа до границ Турции естественно представляет собой тыл Германии и что он облечен полномочиями облегчить экономический и политический контроль Германии над всей этой территорией. Он совершенно прямо и откровенно сказал мне, что контроль над Австрией будет первым шагом. Он определенно заявил, что находится в Австрии для того, чтобы ослабить и подорвать австрийское правительство и действовать из Вены таким образом, чтобы ослабить другие государства на юге и на юго-западе. Он сказал, что так как он пользуется репутацией хорошего католика, то он намеревается использовать ее для того, чтобы приобрести влияние на некоторых австрийцев, таких, как кардинал и другие. Он сказал, что он говорит мне это потому, что германское правительство с целью приобретения контроля над Западной, Европой хочет идти на все и что нет ничего, что могло бы остановить его на этом пути, а также что наша политика и политика Франции и Англии не строится на учете реального положения вещей». Затем господин Мессерсмит говорит, что сказал вам, как он был поражен, и что вы только улыбнулись и ответили, что этот разговор, конечно, останется между вами и? что ни вы, ни Мессерсмит не будете говорить так откровенно с другими. Затем он заявляет: «Я вхожу в эти детали потому, что очень характерно, как откровенно и прямо высокопоставленные нацистские чиновники говорили о своих целях». И теперь вы заявляете Трибуналу, что вы не говорили ничего подобного Мессерсмиту. Независимо от того, говорили вы Мессерсмиту или нет, скажите, отрицаете ли вы, что это были ваши намерения и цели?
Папен: Да, я отрицаю, что мои цели и намерения были такими, какими излагает их здесь Мессерсмит.
Файф: Я хочу рассмотреть еще один вопрос. Я прошу вас на одну минуту обратиться к документу, на который вы смотрели некоторое время назад. Это документ 2248-ПС. Это обзор, который вы сделали в 1935 году. Посмотрите на страницу 81.
«Великая историческая речь фюрера 21 мая этого года, а затем морское соглашение значительно ослабили напряжение во внешней политике в отношении Англии. Но ясно и окончательно определившееся отношение национал-социализма к советской доктрине государства, естественно, удвоили франко-русские попытки помешать нашему проникновению на восток и юго-восток, в то же. время не приведя к ослаблению напряжения и в других направлениях, путем явного отказа от включения или аннексии Австрии. Все попытки вновь образованной Третьей империи вести экономическое, в особенности политическое, наступление на юго-восточную Европу немедленно сталкивались с фронтом, образованным всей Европой».
Кто внушил вам идею экономического или политического наступления на юго-восток Европы? Вы говорили об этом с подсудимым Нейратом? Вы сами пришли к этому выводу?
Папен: Само собой разумеется, но я делаю здесь лишь негативное утверждение. Я констатирую, что наступление в направлении юго-восточной Европы должно столкнуться с фронтом, образованным всей остальной Европой. Итак, я предостерегаю от этого.
Файф: Вы понимаете г-н фон Папен, что я не могу сделать сейчас никаких комментариев. Я могу только обращать ваше внимание на отдельные моменты. Я спрашиваю вас, внушил ли вам эту идею, скажем, министр иностранных дел, или это были ваши собственные идеи? Вы говорите, что это ваши собственные идеи?
Папен: Да.
Файф: Посмотрите на страницу 82, где вы говорите: «Этот реалистический обзор европейского положения непосредственно показывает, что германо-австрийская проблема не может быть, по крайней мере в ближайшем будущем, успешно разрешена с точки зрения внешней политики. Мы должны в настоящее время довольствоваться тем, чтобы международное положение Австрии не ухудшилось, имея в виду разрешение проблемы в будущем. В этой связи опасность пакта о невмешательстве и двустороннего пакта может быть успешно предотвращена. Окончательное оформление этого решения зависело и зависит лишь от формы германо-австрийских отношений и ни от чего более».
Почему вы так боялись пактов о невмешательстве, если вы считали, что возможно только эволюционное решение австрийского вопроса, опирающееся на волю самой Австрии? Почему вы так боялись пакта о невмешательстве, который обязал бы Германию не вмешиваться во внутренние дела Австрии?
