Николай Валентинов - Наследники Ленина
следующим кратким извлечениям из статей Шварца, Далина, Дана и докладной записки бюро ЦК Российской Социал-Демократической Рабочей партии.
"Власть поворачивается лицом к крепкому крестьянству, к кулаку. Теория классовой борьбы замещается теорией гармонии интересов крепкого хозяйства и деревенской бедноты. Деревенская администрация уже сейчас все больше попадает под влияние кулацких элементов. Курс на кулака процесс этот несомненно ускорит. Консолидация под покровом коммунистической диктатуры хозяйственно крепких элементов деревни и приспособление крепким крестьянством коммунистической диктатуры к своим нуждам выступает со всей наглядностью".
"Возрождение капиталистического хозяйства было предрешено с того момента, как выбросили военный коммунизм. Ныне буржуазия под псевдонимом старательных крестьян, спецов, красных купцов, объявлена полезным членом коммунистической республики".
"Весь период военного коммунизма оказался переходным не от капитализма к коммунизму, а от старого помещи-чье-капиталистического к новому крестьянско-капиталисти-ческому хозяйству".
Коммунистическая революция оказалась ничем иным, как длинным, мучительным и кровавым путем к развязыванию хозяйственных и буржуазных капиталистических отношений в России. Великий опыт Ленина потерпел реши-тельноее крушение".
"Под покровом диктатуры пролетариата происходит оформление буржуазных элементов. Советская национализированная промышленность подчинена стихии крестьянского хозяйства. В ней нет и зародыша планового хозяйства. Все более укрепляется позиция частного хозяйства, которое уже почти полностью завладело сферой оптовой и розничной торговли. Растут капиталистические фирмы, аренды, применение наемного труда в крестьянском хозяйстве, ростовщичество, кабальные сделки. Растет процесс политического оформления буржуазных элементов, растет их классовое сознание, растет классовая рознь между ними и пролетариатом. Наша партия (партия с.-д.) полагает, что основной задачей пролетарской партии должна быть организация со
противления против нарождающейся буржуазии. Правящая (коммунистическая) партия идет обратным путем. Она ставит ставку на кулацкое (капиталистическое) хозяйство в деревне; она допускает неограниченный рабочий день и ненормированные условия труда сельских рабочих. Она снижает налоговое бремя и предоставляет льготы частному капиталу; она допускает (правда, в ограниченных размерах) борьбу кулачества за овладение советами. Она не только не разжигает классовую борьбу в крестьянстве, но проповедует социальный мир между кулаком и безлошадниками, между хозяином и батраком".
Нет нужды доказывать, насколько политически вредны были цитируемые статьи, фактически бессознательно направленные против ухода от военного коммунизма, против "второго спуска на тормозах", и это писалось в 1925 г., время наиболее счастливое в жизни всех слоев населения СССР. Политический вывод авторов этих статей, конечно, отличался от выводов троцкистско-зиновьевской оппозиции, анализ же происходящего в стране у них полностью совпадал. Разница только в том, что "Социалистический вестник" высказывал с максимальной резкостью то, что более смягченно говорили троцкисты и зиновьевцы. С этой точки зрения Бухарин и его единомышленники были правы, говоря, что критика оппозиции шла дорогой вражеского меньшевизма. Изнутри и извне идущий подрыв политики и взглядов правых коммунистов заставлял их отступать от ряда сделанных ими раньше заявлений. Так, в октябре 1925 г. Бухарин должен был публично отказаться от лозунга "обогащайтесь", беспрепятственно ходившего с апреля. Отрекся он и от "неудобной" фразы в статье, помещенной в "Большевике": "Мы кулаку оказываем помощь, но и он нам. В конце концов, может быть внук кулака скажет нам спасибо, что мы с ним так обошлись". Сделаны были и другие уступки, и, например, следующая. Пленум ЦК в октябре основательно обсудил вопросы внешней торговли. "Наше хозяйство, -- гласит его резолюция, -- все более втягивается в мировой товарный оборот и рост нашего хозяйства может быть лишь достигнут при условии максимального расширения связи с мировым хозяйством". "В области международных отношений, -- добавляла резолюция XIV съезда, -- налицо закрепление и
расширение передышки, превратившейся в целый период так называемого мирного сожительства СССР с капиталистическими государствами. О "мировой революции" правые коммунисты в 1925 г., можно уверенно сказать, совсем не думали. Поэтому совершенно неожиданно, как пуля из ружья вылетела на XIV съезде в декабре директива -- "держать курс на развитие и победу международной пролетарской революции". Это было сделано, чтобы парировать удары оппозиции, утверждавшей, что правящая часть партии, охваченная "национальной ограниченностью", стремлением "строить социализм лишь в одной стране", предает навсегда забвению идею мировой революции. К осени 1925 г. стало ясно, что им нельзя держаться только за постановления и декларации, сделанные в апреле. Нужно создать дополнительно какую-то идеологическую "кольчугу", чтобы, имея ее, смелее наступать на оппозицию и в то же время, сохраняя себя, защищаться от обвинений в потакании "кулачеству" и "сползании с пролетарских рельс". В прениях, схожих с догматическими спорами на Вселенских Соборах о двух природах в Христе, с манипуляцией марксистскими канонами и при сознательной лжи, сугубо, но трусливо проявленной обеими сторонами (и оппозицией, и правыми коммунистами), -- такая идеологическая кольчуга и была выработана Бухариным.
Вот как она появилась.
Критикуя правых коммунистов, упрекая их в искажении "классовой действительности", оппозиция допытывалась, действительно ли признают они закон, канон о "дифференциации" деревенского населения. На это правые коммунисты отвечали, конечно, утвердительно, ибо Канон есть Канон. Но что заключает в себе этот Канон? По Ленину это означало неизбежное, ничем не останавливаемое расслоение сельского населения на "бедняков, середняков и кулачество". Бедняки села и батраки всегда почитались родными братьями рабочих городов, составляли с ними единый пролетарский класс. А все, что было вне их, Ленин долгое время считал мелкой буржуазией с крайним выражением ее в виде кулаков -- "вампиров, кровопийцев, пиявок, самых зверских, самых грубых, самых диких эксплуататоров" (см. его
статью "Идем в последний и решительный бой", написанную в первой половине 1918 г.). Против всей сельской буржуазии, как силы в основе своей враждебной социализму, и были двинуты в 1918 г. комитеты бедноты. На такой позиции ленинизм не удержался и вместо насильственного подчинения середняка социализму выдвинул другую тактику: в борьбе за социализм нужно "нейтрализовать" середняка. Не удержавшись и на этой позиции, Ленин вместо нейтрализации середняка выдвинул новый тезис: для построения социализма нужен под водительством пролетариата союз с середняком и признание старательного крестьянина (середняка) центральной фигурой нашего хозяйственного подъема. Около этой фигуры и завязалась в 1925 г. полемика, полная злобы и лжи. Наступая на оппозицию, правые коммунисты домогались от нее прямого и ясного ответа -- признает ли она ленинский завет о союзе с середняком и о "ставке" на него. Труся открыто выступать против ленинизма, оппозиция кончиками губ отвечала: разумеется, признаю! И тут была ложь, большая ложь. Внутренне, по своим издавна сформировавшимся убеждениям вся оппозиция (Троцкий, Зиновьев, Каменев, Преображенский, Пятаков и все прочие) отшатывалась от мужика вообще, подобно меньшевизму, бывшему течением, партией только городских рабочих. В мелком буржуа -- середняке оппозиция, исходя из того, что он стремится к зажиточности и по закону "дифференциации" делается вампиром-кулаком, видела опасную фигуру. Из массы делающихся зажиточными старательных середняков могла сложиться богатая деревня. Подняв голову, сознав свою силу, она будет противостоять городу, а в удобный момент постарается опрокинуть ей чуждую пролетарскую власть. При таком отношении к подавляющей массе крестьянства оппозиция боялась требуемого крестьянством расширения или установления настоящего НЭПа и в конце концов логически, "прямо подходила к старой троцкистской тезе, гласящей, что пролетариат "неизбежно войдет во враждебные столкновения" с широкими массами крестьянства, при содейстрвии которых он пришел к власти. "Противоречия в положении рабочего правительства в отсталой стране с подавляющим большинством крестьянского населения смогут найти свое
разрешение только в международном масштабе на арене мировой революции пролетариата"30.
А это убеждение отрицало развиваемую правыми коммунистами идею возможности построения социализма в одной стране без помощи мировой революции и давало им право обвинять оппозицию в полном неверии в судьбы социалистического строительства в России.
