Максим Северин - Решающий момент Ржевской битвы
Локальная немецкая операция успешно завершилась: основные силы окруженной группировки были освобождены, а группа авиации тактической поддержки «Юг» 8-го авиакорпуса вновь могла сосредоточиться исключительно на ударах по 50-й армии. Для советской стороны результаты недельных боев в районе Угра, как ни странно, также в большей степени оказались положительными: для удобства в управлении 4-й ВДК был оперативно подчинен штабу опергруппы Белова и действовал с ней одним фронтом, выравнивание которого из-за отхода противника создавало удобное положение для наступления в южном направлении.
Апогей
В первый бой танки 11-й танковой бригады вступили только 5 апреля. Утром три Т-34 из состава бригады были переданы в распоряжение командира 385-й стрелковой дивизии. В 13.00 был получен приказ о наступлении на Прасоловку. Совместная атака танков и пехоты началась в 14.20 с рубежа в 1,5 километра западнее Марьино. Практически сразу порядки наступающих попали под ураганный огонь противника, в результате чего продвигавшаяся вслед за танками пехота была отсечена от них, и «тридцатьчетверки» продолжили движение на немецкие позиции у Прасоловки, ведя практически в одиночку огневое противоборство со всеми огневыми средствами противника. Больше всего атаке мешал фланговый огонь противотанковой артиллерии противника из леса южнее Северной Каменки, а также непрерывная бомбардировка боевых порядков танкистов семью подключившимися в ходе боя немецкими пикирующими бомбардировщиками Ju-87.
В итоге у одного Т-34 было повреждено направляющее колесо, и танк был обездвижен, другой получил повреждение орудия. Атака захлебнулась, и два оставшихся на ходу танка вернулись на исходные позиции.
В этот же день части 290-й и 173-й стрелковых дивизий при непосредственной поддержке нескольких танков 108-й танковой бригады преподнесли немцам свой подарок на пасхальное воскресенье и, атаковав с южного и юго-восточного направлений под прикрытием огня гаубичной артиллерии, смогли ворваться в Фомино 1-е и к вечеру полностью выбили противника из этого населенного пункта. Немецкая пехота в беспорядке отошла к позициям у Фомино 2-го и высоты 269,8.
Вот как бои 5 апреля отражены в донесениях противника:
«19 ТД: Во второй половине дня противник при поддержке тяжелой артиллерии продолжил атаки на Фомино. Новая атака 4 танками на позиции восточнее н.п. Прасоловка была отбита массированным огнем всех видов оружия при поддержке штурмовиков. 2 танка повреждены. При поддержке 8 танков противник сумел ворваться в Фомино и оттеснить гарнизон на север. Принимаются контрмеры.
8-й авиакорпус: Соединения начальника авиации тактической поддержки «Юг» поддерживали наземные войска на правом крыле 40 ТК. Группы пикирующих бомбардировщиков атаковали исходные позиции и танки противника, уничтожив 5 и повредив 8 машин»[29].
6 апреля удары штурмовой авиации группы тактической поддержки «Юг» по районам сосредоточения советских танков повторились, немецкие летчики заявили об одном уничтоженном советском танке и нанесенных повреждениях еще двум.
В этот же день Франц Гальдер сделает неслучайную пометку на страницах своего знаменитого дневника о крупном сосредоточении русских танков против 19-й танковой дивизии.
Авианалеты противника продолжились и в следующие дни, периодически мешала вражеским летчикам только капризная весенняя погода, стычки с советскими истребителями происходили крайне редко, сил советской зенитной артиллерии для контроля неба также катастрофически не хватало. А пилоты Люфтваффе, умело извлекая выгоду из ситуации, пытались максимально ослабить неизбежное наступление ударной группы армии Болдина. Бомбовым ударам подвергались колонны подходящих советских частей. Вовсю шла «охота за локомотивами» — вражеская авиация атаковала эшелоны и пункты разгрузки почти на всем протяжении отрезка железной дороги Сухиничи — Дабужа, железнодорожное полотно во многих местах оказывалось разрушенным, движение поездов по нему на многие часы приостанавливалось. Так, к примеру, 9 апреля на подходе к станции Шлипово под бомбежку попал последний эшелон 146-й стрелковой дивизии, в котором к передовой двигались гаубичные батареи и штаб 280-го артполка. И хотя обошлось без крупных потерь, артиллеристы были вынуждены спешно разгружаться в открытом поле и с минимальным запасом горючего в баках артиллерийских тягачей пытаться добраться снежными дорогами до пункта сбора в Мещовске.
Не следует воспринимать данные немецкой стороны (особенно это касается вражеской авиации) о количестве уничтоженных советских танков как полностью достоверную информацию. Летчики штурмовой авиации Люфтваффе, участвовавшие в авиаударах по советской бронетехнике, очень часто «грешили» тем, что докладывали как об уничтоженных о танках, получивших незначительные повреждения или вовсе сохранивших полную боеспособность. И это вполне понятно: в условиях бомбометания с пикирования, при заградительном огне с земли невозможно четко разобрать, какой ущерб нанесен взрывом бомбы танку и нанесен ли он вообще, притом при близких разрывах бомб существенный ущерб причинялся танку только при ударе бомбы о землю на дистанции 0,5–1 метра от машины. Но значительные потери советских танковых бригад от действий вражеской авиации остаются неоспоримым фактом. К тому же немецкие летчики в большей степени, чем их советские «коллеги», были свободны в изменении тактики своих действий и часто и успешно импровизировали, что, несомненно, повышало результативность их атак. Так, сам фельдмаршал Кессельринг отмечал: «Бои приобрели ожесточенный характер, и теперь от пилотов штурмовой авиации требовалось даже при самых плохих погодных условиях действовать против Т-34»[30].
На примере двух описанных выше боев 5 апреля видно, какие положительные результаты может принести если не четкое согласование направлений ударов по времени и направлениям, то хотя бы примерное совпадение времени начала атак ударных групп пехоты при поддержке танков даже в условиях отсутствия координации действий групп между собой.
В нашем конкретном случае были атакованы фланги 19-й танковой дивизии вермахта, державшей оборону в секторе Прасоловка — Малиновский — Гореловский — безымянный хутор — Фомино 1-е, имевшем протяженность примерно 10,5 километра. И если на правом фланге дивизии в районе Прасоловки 73-му моторизованному полку удалось отбить нашу атаку, то левофланговый 74-й мотополк не смог парировать мощный удар и, понеся значительные потери, был вынужден оставить Фомино 1-е и отступить на рубеж Фомино 2-е — высота 269,8.
Одновременный удар танков в двух местах в сочетании со сковывающими атаками пехоты на отдельных участках, подавлением огневой системы немцев в Фомино 1-м принес свои результаты: противник был связан боем сразу на нескольких направлениях и не сумел вовремя сманеврировать резервами (в том числе и танковыми) для усиления угрожаемого направления. В итоге части 290-й, 173-й стрелковых дивизий и 108-й танковой бригады смогли выбить противника и закрепиться в тактически важном опорном пункте Фомино 1-е.
Обращает на себя внимание и то, что за весь день 5 апреля по нашим частям, сражавшимся в районе Фомино 1-го, не последовало ударов штурмовой авиации противника, обладавшей практически полным господством в воздухе над районом боевых действий. Объясняется это просто: все имевшиеся в распоряжении противника силы авиации тактической поддержки были задействованы в ударе по советским танкам под Прасоловкой, и на организацию авиаудара в районе Фомино не хватало ни сил, ни времени.
Враг собирался принять контрмеры, и он принял их. Для упрочнения обороны и последующих контрударов необходимо сманеврировать силами, и 6 апреля противник провел перегруппировку сил в полосе 40-го танкового корпуса. Части 10-й моторизованной дивизии, которые 4 апреля были подчинены 12-му армейскому корпусу (один из двух батальонов 41-го моторизованного полка, 40-й мотоциклетный батальон и две легкие 105-мм батареи 10-го артполка) для усиления его группировки, добивающей остатки 33-й советской армии, и готовились к маршу на северо-восток, утром 6 апреля вновь были возвращены в 10-ю моторизованную дивизию 40-го танкового корпуса. На помощь 12-му армейскому корпусу был направлен только 40-й мотоциклетный батальон, состоявший из 1, 2 и 4-й рот и штаба батальона.
В первую линию из района д. Милятино вновь был введен переведенный по причине больших потерь на двухбатальонный состав и вновь сведенный воедино 41-й мотополк. Кроме того, немцы вновь начали превращать 10-ю моторизованную в мощное соединение, наконец, прекратив ее дробить. Для оперативности управления войсками 40-го танкового корпуса в подчинение командира 10-й моторизованной дивизии был временно переподчинен 74-й моторизованный полк, который уже был основательно потрепан в боях за Фомино 1-е. Также имеются сведения о том, что в течение апреля 10-й мотодивизии были переданы: один батальон из 306-го пехотного полка 211-й пехотной дивизии, действовавшей в полосе 24-го танкового корпуса юго-восточнее Кирова; 1-й и 2-й пехотные батальоны из 82-го пехотного полка 31-й пехотной дивизии соседнего 43-го армейского корпуса (13–14 апреля); а до 19 апреля из района севернее Кирова в полосу 10-й моторизованной дивизии был отправлен один пехотный батальон 331-й пехотной дивизии. Так что скатываться к утверждению того, что 10-я моторизованная дивизия одним полком оборонялась против нескольких советских стрелковых дивизий, неверно. Противник симметрично реагировал на концентрацию советских войск, в свою очередь, усиливая части на угрожаемых направлениях резервами, снятыми с других участков. Боеспособность соединения в результате этих вливаний вновь возрастала до приемлемого уровня.
