Лев Безыменский - Будапештская миссия

Связь с советской стороной? Резидент ГРУ в Швеции Николай Старостин, а также сменившая его на этом посту жена Надежда Старостина заявили, что не числили Рауля Валленберга в своих агентурных списках. Да это и понятно, так как, скорее, Раулем должны были заниматься резиденты в Будапеште.

Резидент НКВД в Стокгольме того времени Ярцев-Рыбкин умер — но в его личном деле не содержится ни одного упоминания о Валленберге. Скончавшаяся весной 1993 года супруга Рыбкина Зоя Ярцева-Воскресенская, состоявшая с мужем в «разведтандеме», как и Старостины, пишет в своих воспоминаниях только о контакте посла Коллонтай с дядей Рауля — Маркусом Валленбергом.

Зато другой источник — разведчик, некий капитан I ранга, располагал сведениями о том, что связь НКВД с Раулем Валленбергом якобы была установлена ещё в 30-е годы, а именно в промежутке между 1935 и 1938 годами и, вероятнее всего, в Палестине. Причем основой для доверительных отношений стало общее стремление помочь евреям создать в Палестине самостоятельное еврейское государство. Действительно, в 1936 году в Хайфе среди окружения Валленберга были левые — не случайно в одном из писем домой он рассуждал о советском пятилетнем плане, писал о Сталине, который "дал великому народу возможность жить и развиваться". Возможно, эти слова швед услышал от своего нового знакомого — представителя политической разведки ИНО НКВД в Палестине, который соблазнил Рауля советской помощью евреям.

На этом фоне и связь Валленберга с советской стороной выглядела не столь уж невероятной. А вдруг Рауль действительно был представителем советских интересов при переговорах СС с американцами? И конечно, как не вспомнить о реакции британских разведчиков на посылку Рауля Валленберга в Будапешт, когда они сочли это прямой акцией семейства банкиров для налаживания будущих связей в Восточной Европе, которая попадала в сферу советского влияния? Может быть, они знали, что старшие Валленберги были проинформированы о давнишних связях Валленберга-младшего?

Под конец я решился на рискованный ход: спросить мнение самого В. А. Крючкова. Я начал с рассказа о баронессе Фукс-Кемень.

Внимательно выслушав рассказ о баронессе, Крючков задумался:

— Что же, это звучит правдоподобно. Только сначала надо проверить три возможные версии: либо Валленберг передал свою просьбу Коллонтай письменно, либо по телефону, либо — лично.

— Но мог ли он рискнуть говорить по телефону из Будапешта, когда СС за ним вот как следило! — возразил я,

— Да, это аргумент веский. Передать по почте или оказией — возможнее. Кстати, где сейчас архив Коллонтай?

— Он изучен. В нем имя Рауля не упоминается, упоминается лишь его дядя Маркус в связи с секретным зондажем о перемирии в Финляндии.

— Да, такие письма в архиве не хранят. Остается личный визит. Возможен ли он был?

— Теоретически — да. (Я сообщил собеседнику об изучении записной книжки Рауля и о неиспользованной немецкой визе.) Но в любом случае — по телефону, письмом или лично — Рауль не мог "с бухты-барахты" вдруг просить Коллонтай о помощи, он должен был на что-то рассчитывать. Следовательно, на факт уже имевшегося сотрудничества?

— Этого я не исключаю. Этого исключать нельзя. Ведь он прямо пришел к нам в Будапеште. Его не искали, его не захватили. Он пришел сам, нес какие-то предложения, и только тогдашние порядки не дали возможность руководству понять, что он наш друг.

— Допускаете ли вы, что он имел связи с советской разведкой?

— Допускаю. Тем более он тогда всюду искал помощи в своем деле спасения евреев. Мог, например, обратиться и к американцам.

— К американцам он действительно обратился, — заметил я. — Баронесса Фукс-Кемень говорила, что, когда её спрашивали — что вы скажете, если станет известным, что Валленберг сотрудничал с УСС, — она отвечала: не удивлюсь. Ради своего дела он мог пойти на все.

— Что ж, он мог искать связи и с нами. Это был замечательный человек. Я его оцениваю положительно, и это была роковая ошибка с нашей стороны. Путь его окончился в 1947 году…

Присоединим к мнению экс-шефа КГБ и другое. В показаниях сокамерников, собранных шведскими исследователями, есть такое свидетельство Ганса Лойды — немецкого солдата, которого МГБ использовало как "подсадную утку". Лойда заявил, что сам Рауль Валленберг в ходе бесед обронил такое замечание:

— Я ведь работал на русских в Будапеште.

Теперь уместно вспомнить о выдвинутой мною терминологической гипотезе — роли "среднеевропейского фактора" в характере Рауля Валленберга. Если действительно он поддерживал какие-то связи с советскими представителями (будь это какой-то сотрудник внешней разведки или обаятельная мадам Коллонтай) и мог иметь от них какие-то заверения на случай сложностей в отношениях с Советами, — то врожденная привычка верить своим партнерам могла действовать и после ареста. Это решение ещё одной загадки в поведении шведского дипломата.

Таковы аргументы «за» (присоединим к ним и приведенный выше документ КГБ о Томсене). Как мне кажется, факт сотрудничества Валленберга с советской разведкой дает ключ ко всем несообразностям поведения советских властей. Именно отсюда все зигзаги в информации и дезинформации о пребывании шведского дипломата в узилище Лубянки. Если он был только американским агентом или только немецким, то что могло бы помешать Москве открыто сказать об этом? Но о связи его с ведомством Лаврентия Берия, да ещё о связи, которую Валленберг не захотел продолжать, — об этом можно было только молчать!

Очень важно суждение членов шведской группы совместной комиссии. Хотя они и не ссылаются на мои публикации (они были на немецком языке в 1996 г. — в журнале «Шпигель» и в книге, выпущенной мной и У. Фёльклейном в 2000 г.), комиссия обратила внимание на поставленный мною вопрос: не поддерживал ли Рауль Валленберг связи с советскими органами в период своего "будапештского сидения"? Вот что пишут мои уважаемые коллеги:

"Сохраняется тайна вокруг утверждения о посещении Раулем Валленбергом Стокгольма осенью 1944 г. Именно Маркус Валленберг в своем выступлении на слушании по делу Валленберга в Стокгольме в 1981 г. утверждал, что в последний раз он видел Рауля Валленберга на обеде в своем собственном доме, когда Рауль Валленберг временно возвратился из своей дипломатической миссии в Будапеште. Не все присутствовавшие при этом заявлении поняли всю сенсационность данной информации. Другим источником является баронесса Кемени-Фукс, которая была женой последнего венгерского министра иностранных дел перед взятием Будапешта советскими войсками. Она сказала, что Рауль Валленберг уверял её, что он говорил с г-жой Коллонтай, которая была в то время посланником СССР в Стокгольме, о "тебе и ребенке". Баронесса помогала Раулю Валленбергу в его деятельности по спасению евреев, и поэтому он мог бы хотеть информировать советские власти, чтобы к ней отнеслись хорошо. Эти данные предполагают посещение Раулем Валленбергом Стокгольма в 1944 г. или по меньшей мере телефонный звонок г-же Коллонтай. Незадолго до своей смерти в 1995 г. член СС Курт Бехер в телефонном разговоре с Сузанной Бергер сказал, что он слышал о том, что Рауль Валленберг пытался организовать полет в Швецию поздней осенью 1944 г. на немецком самолете, но он пытался отсоветовать Валленбергу лететь на самолете. Бехер умер до того, как его смогли спросить о том, состоялась ли поездка на самом деле. Однако немецкая виза, датированная 13 октября 1944 г. и действительная для обратного въезда по 29 октября включительно, была проставлена в паспорте Рауля Валленберга. Наконец, в британских документах упоминаются сведения, что во всяком случае шведский дипломат собирался посетить Стокгольм в конце сентября 1944 г.

Но никаких следов посещения Стокгольма Раулем Валленбергом найти не удалось. Представляется почти совершенно невероятным, что он побывал там и не встретился со своими матерью, братьями и сестрами. Не был также зарегистрирован какой-либо контакт с министерством иностранных дел, а его сотрудники в Будапеште никогда ничего не говорили о подобной поездке. Поиски в архивах данных о разрешении на посадку или т. п. не принесли никаких результатов. Ведь Маркус Валленберг, возможно, имел в виду обед с Раулем Валленбергом после одной из его более ранних поездок в Венгрию. Все же нельзя полностью исключать, что поездка имела место в действительности, например, на обычном немецком курьерском самолете, что могло объяснить очень короткое пребывание, но с какой целью и зачем надо было сохранять её в тайне? В этом случае наиболее вероятный временной отрезок приходится на неделю с 17 по 23 октября, когда действительно существует продолжительное окно в несколько дней подряд в карманном календаре Рауля Валленберга".

Эти суждения, к которым его авторы пришли независимо от меня, заслуживает исключительного внимания. «Пауза» в блокноте Валленберга с 17 по 23 октября 1944 года достаточна, чтобы Рауль смог (на курьерском самолете или иным путем) слетать в Стокгольм. Почему он не появился у своей матери? Здесь ответ можно искать в том, что он посещал Стокгольм не по своей обычной линии (Ольсен), а по иной, сугубо законспирированной связи с советской стороной.