Юрий Фельштинский - Архив Троцкого (Том 3, часть 2)
«Успешное социалистическое строительство,— говорит Скворцов-Степанов в той же главе,— возможно лишь при использовании громадных ресурсов западно-европейской промышленности... Если бы в одной из первоклассных промышленных стран, в Англии или в Германии, пролетариат захватил политическую власть в свои руки, сочетание мощных промышленных ресурсов этой страны с громадными, непочатыми естественными сокровищами России дало бы возможность быстро двинуть вперед социалистическое строительство в обеих странах.»
Это та самая элементарная марксистская мысль, которая за последние три года на всех соборах объявлялась основной ересью троцкизма. Как же, в таком случае, Скворцов-Степанов оценивал социалистическое строительство в нашей стране до победы пролетариата в передовых странах? Вот что у него говорится на этот счет:
«Конечно, если хозяйственная территория, охватываемая пролетарской диктатурой, достаточно обширна и представляет большое разнообразие и богатство природных условий, ее обособленность не исключает возможности развития производительных сил, являющегося экономической предпосылкой пролетарского социализма. Но продвижение к нему будет до отчаяния медленным, и социализм будет долго оставаться до крайности худосочным социализмом, если только не произойдет срыв его политических предпосылок, в особенности вероятный в такой обстановке» (гл. 6, с. 176 — 179).
Таким образом, Скворцов считал, что без европейской революции строительство социализма будет неизбежно иметь «до отчаяния медленный» и «худосочный» характер, а потому считал «в особенности вероятным» в таких условиях срыв политических предпосылок социалистического строительства, т. е. попросту крушение диктатуры пролетариата, независимо от военной интервенции. Вот каким маловером выступал Скворцов-Степанов в шестой главе своей книги об электрификации. Между тем именно по поводу этой будто бы скептической оценки нашего строительства Ленин писал:
«Особо отметить надо начало шестой главы, где автор дает прекрасное изложение значения новой экономической политики (т. е. нашего «социалистического строительства» — Л. Т.), а затем превосходно опровергает ходячий «легонький» скептицизм насчет электрификации...»
Не везет злосчастному детищу самобытной центристской мысли. Каждая попытка дополнительного аргумента неизменно обращается против него. Каждая новая подпорка только расшатывает постройку, воздвигнутую из гнилого материала.
Важной чертой правого крыла, как свидетельствуют статьи и резолюции, изготовляемые по одному штампу, является стремление к мирному житию и страх перед потрясениями. Это правильно указано, т. е. списано с документов оппозиции. Но ведь на этом именно основана утробная ненависть к идее перманентной революции. Речь идет, конечно, не о старых разногласиях, могущих интересовать сейчас лишь историков и специалистов, а о перспективах завтрашнего дня. Есть только два курса: либо курс на международную революцию, либо курс на примирение со внутренней буржуазией. На проработках «перманентной революции» окрепло правое крыло. Под прикрытием теории национального социализма оно идет к примирению со внутренней буржуазией, чтоб обеспечить себя от потрясений.
Поскольку кампания против правых ведется под знаком теории социализма в отдельной стране, постольку мы имеем дело с борьбой внутри ревизионизма. Этого нельзя забывать ни на минуту.
Г. Актуальные практические вопросы
Если перейти к актуальным вопросам политики, то баланс центристов сведется почти столь же благополучно.
а) Правые против «нынешнего» темпа индустриализации. Но что такое «нынешний» темп? Он есть арифметический результат хвостизма, нажима рынка и оппозиционного кнута. Он накопляет противоречия, а не разрешает их. Никакой продуманной идеи он в себе не заключает. Никаких гарантий насчет будущего не дает. Завтра может оказаться другой «нынешний» темп. Кликушество насчет «сверхиндустриализации» означает открытые ворота для отступления.
б) Правые «отрицают целесообразность ассигновок на колхозы и совхозы». А центристы? Каковы их планы, их размах? Коли взяться за дело по-революционному, надо начать с батрачества и бедноты. Нужны смелые и решительные меры (зарплата, организованность, культура), чтоб батрачество почувствовало себя частью правящего класса страны. Нужен союз бедноты. Только при наличии этих двух рычагов и при действительно ведущей роли промышленности можно серьезно говорить о колхозах и совхозах, в) Правые «за смягчение монополии внешней торговли». Это обвинение несколько более конкретно (еще вчера указание на наличие таких тенденций в партии называлось клеветой). Но и здесь опять-таки не указано, кто предлагает смягчение и в каких пределах: в тех ли, в каких пытались «смягчить» монополию Сокольников со Сталиным в 1922 г., или в более широких?[526]
г) Наконец, правые «отрицают целесообразность борьбы с бюрократизмом на базе самокритики». Об этом разногласии вообще серьезно говорить не приходится. Существует прямое постановление сталинской фракции о том, что в целях сохранения «твердого руководства» самокритика не смеет касаться ЦК, а должна ограничиваться исполнителями. В чуть-чуть замаскированной форме Сталин и Молотов разъясняли это постановление в речах и статьях. Ясно, что оно сводит партийную самокритику на нет. По существу, мы имеем тут монархически-бонапартистский принцип, бьющий по лицу все традиции партии. Естественно, если «исполнители» тоже не прочь себя застраховать частицей верховной неприкосновенности. Здесь разногласие иерархическое, а не принципиальное.
Нынешнее расширение «самокритики» преследует, помимо всего прочего, временные фракционные цели. Мы имеем здесь повторение, только в более широком масштабе, той «самокритики», которую сталинская фракция организовала в Ленинграде после Четырнадцатого съезда, когда сталинцы «беспощадно» обвиняли зиновьевцев в бюрократическом зажиме. Какой режим установили в Ленинграде сталинцы после победы, разъяснять не требуется.527
Д. Вопрос о зарплате
Но центристская характеристика правого крыла более всего замечательна тем, о чем она умалчивает. Мы слышим о недооценке капитальных вложений, коллективизации и «самокритики». Но ни единого слова о материальном, культурно-бытовом и политическом положении пролетариата в стране. В этой области, оказывается, между центристами и правыми разногласий нет. Между тем, правильная оценка фракционных разногласий может получиться лишь в том случае, если подойти к ним под углом зрения интересов и потребностей пролетариата как класса и каждого рабочего в отдельности. (См. вторую главу платформы большевиков-ленинцев «Положение рабочего класса и профсоюзы».)
Статьи и резолюции против правых широковещательно, но неопределенно говорят о капитальных вложениях в промышленность, но ни слова не говорят о заработной плате. Между тем, этот вопрос должен стать основным мерилом успехов социалистического развития, а следовательно, и критерием разногласий. Социалистический подъем не есть социалистический подъем, если он не улучшает непрерывно, явно и ощутимо материально-бытовое положение рабочего класса. Пролетариат есть основная производительная сила социалистического строительства. Из всех вложений «капитальнейшими» являются вложения в пролетариат. Рассматривать повышение зарплаты как премию за повышение интенсивности труда значит руководствоваться методами и критериями периода первоначального капиталистического накопления. Уже прогрессивные капиталисты в период расцвета капитализма и их идеологии (ныне школа Брентано)[528] выдвигали требование улучшения материального положения рабочих как предпосылку повышения производительности труда. По крайней мере эту точку зрения прогрессивного капитализма рабочее государство должно обобщить и обобществить, поскольку бедность страны и национальная ограниченность нашей революции не позволяют и долго не позволят еще руководствоваться подлинно социалистическим критерием. Этот последний говорит, что суббота для человека, что производство имеет своей задачей удовлетворение потребностей. До такого подлинно социалистического взаимоотношения между производством и потреблением мы дойдем лишь в течение долгого ряда лет, при условии победы революции в передовых капиталистических странах и включения нашей страны в общую с ними хозяйственную систему. Но обобществив капиталистические средства производства, мы должны по крайней мере обобществить в отношении зарплаты тенденции прогрессивного, а не первоначального и не упадочного капитализма. А для этого нужно обратить в прах и разметать по ветру те тенденции, которые проникают последнее постановление ВЦСПС и ВСНХ относительно зарплаты на 1929 год. Это есть постановление сталинского Политбюро. Оно гласит, что, за некоторыми исключениями, измеряемыми в сумме тридцатью пятью миллионами рублей, в 1929 году не должно быть механического (замечательное словечко) повышения зарплаты. Бесчисленные газетные статьи разъясняют, что задача на 1929 год состоит в борьбе за нынешний реальный уровень заработной платы. Одновременно трещотки трещат о бурном социалистическом росте. Притом товары направляются в деревню. Растет безработица. Ассигнования на охрану труда ничтожны. Алкоголизм прогрессирует. А в перспективе ближайший год борьбы за сохранение нынешней оплаты труда. Это значит, что экономический подъем страны совершается за счет уменьшения доли пролетариата в национальном продукте по сравнению с другими классами. Никакая статистика не опрокинет этого факта, который является в одинаковой степени результатом политики правых и центра.
