Анатолий Елкин - Арбатская повесть
На «Воле» в ночное время мичман Фок (немецкая фамилия), имея какие-то дела, хотел зайти в погреб. Часовой его не пустил.
Мичман Фок возвратился в свою каюту и застрелился. Этот случай еще больше вызвал разговоров о том, что «Волю» ожидала та же участь, что и «Марию».
Анатолий Елкин и вице-адмирал А. И. Сорокин мнение высказали правильное. Вас поддержали бы матросы и рабочие того времени».
В. Ф. Пискунов, бывший матрос дивизиона Черноморской эскадры, водолаз:
«…Ранним октябрьским утром 1916 года после побудки на завтрак мы вышли на верхнюю палубу своего транспорта, стоявшего в Южной бухте, напротив морских казарм, примерно в одном километре от линкора «Императрица Мария». Такие крупные корабли мы называли тогда дредноутами.
В утренней тиши все услышали сильный взрыв. Из-за берега, полуостровком выходящего в море, кверху поднимались клубы черного дыма. Взрывы повторялись несколько раз.
Вскоре мы узнали, что это было на «Марии»… Из разговоров стало известно о якобы проведенной диверсии на этом крупнейшем корабле.
Помню, что был сильный ветер, гуляла волна. Из уст в уста матросы передавали: многие шлюпки с людьми погибли… Чуть позднее узнаем, что «Мария» медленно погружается в воду.
…Припоминаю один разговор. Накануне этого трагического дня, часам к 12 ночи, к «Марии» подошла шлюпка с одним офицером и пятью матросами. Будто бы вахтенный офицер «Марии» слышал их подозрительный разговор. Прибывшие не подошли к вахтенному, а все сразу же ушли в матросские кубрики. Вот тогда и заговорили об этом как о главной причине гибели «Марии».
На другой день среди подводников распространился слух, что арестовали около четырехсот матросов и офицеров и, разумеется, всех тех, кто прибыл на корабль ночью.
Матросы хотели знать правду о гибели крупного корабля флота, но нас об этом не информировали, а различные слухи лишь подливали масла в огонь, усиливали недовольство.
Через неделю нашу группу водолазов вызвали для осмотра «Марии» под водой. Спускались мы по очереди: Мазаев, Степанов, я и другие. Нам поставили задачу: осмотреть положение корабля на дне. Вода была еще мутной, но я видел, что линкор лежит на боку… Прижатый за ногу матрос раскачивался при движении воды и казался живым.
Наверху доложили обо всем виденном водолазному офицеру Шабельскому, который записывал наши рапорты.
Водолазы первого и второго подводных дивизионов осматривали «Марию» примерно дней 8—10. Потом это дело поручили водолазной партии, т. к. мы были при подводных лодках и надо было продолжать свою службу…»
И. А. Бушмин, бывший матрос Черноморского флота:
«…«Мария» сначала после взрыва лежала на борту, потом перевернулась вверх килем. Братва очень тяжело умирала. Главным образом машинная команда. Стон был слышен на берегу, несмотря на то что «Мария» была броненосной.
Машинная команда была революционно настроена против тех порядков, которые были на корабле. С офицерами не ладили…
Взрыв произошел в кормовой части, в боевой рубке. Машинная команда погибла вся».
Г. В. Горевой, бывший машинист линейного корабля «Императрица Мария»:
«…Разрешите мне, как очевидцу трагедии линейного корабля «Императрица Мария», предложить свои взгляды по поводу этой таинственной загадки.
Считаю своим долгом патриота внести справку: в то время шпионов и диверсантов нужно было искать не в Кенигсберге. Ими был переполнен Севастополь. А поэтому предлагаю обратить Ваше внимание на существовавший порядок в то время на корабле и вокруг него. Что за баржи стояли вокруг корабля и для чего — об этом следовало бы спросить Городысского как хозяина корабля. И какая баржа ушла на рассвете перед взрывом, кто ею распоряжался, или же она ходила самостоятельно?..
По побудке я лично встал, скатал койку, вынес наверх и пошел курить в носовую часть. Там было человек 10 команды. И тут вышел один матрос и сказал, что в погребе пожар. И в это время палуба затрещала, поднялась, нас разбросало кого куда. Не могу сказать, сколько прошло времени, но я решил по отяжке спуститься на бочку, но конец был не закреплен, и я с ним попал в воду, где меня подобрала шлюпка и отправили в госпиталь…
Со слов очевидцев, командование во время взрыва растерялось, и никакого распоряжения по спасению корабля и тушению пожара на корабле не было. А боялись детонации: разнеслись слухи, что на складах и на всей эскадре много взрывчатого материала, который может одновременно взорваться от детонации, и тогда от Севастополя останется воронка диаметром 60 километров. И вместо того чтобы затопить один носовой погреб, решили быстро топить весь корабль…
Вот вам эта таинственная разгадка и путь, по которому мог проникнуть диверсант на корабль, и каким путем воспламенился порох.
А теперь несколько слов о себе.
Я призывался в армию в 1912 году, назначен был в Черноморский флотский экипаж, пятая рота, которая была назначена на крейсер «Память Меркурия», но т. к. туда вся рота уместиться не могла, то отобрали лучших… А потом отобрали лучших на «Пантелеймон», куда попал и я, где поплавал месяц и за грубое отношение к начальству был списан на миноносец «Пронзительный». Потом был списан на новостроящуюся «Марию», т. к. был знаком с паровыми турбинами…»
В. Я. Варивода, бывший матрос линейного корабля «Императрица Мария»:
«…В 1912 году я был призван в армию в Севастополь, где попал на корабль «Пантелеймон» — броненосец. Матрос-плотник первой статьи. Как специалиста перебросили в Николаев на судостроительный завод.
В 1915 году при наборе на «Императрицу Марию» был взят и я. Из Николаева «Императрицу Марию» на буксире тянули до Одессы. Все матросы удивлялись, как же мы будем воевать, когда ее буксиром тянут? Потом из Одессы до Севастополя ее снова тянули буксиром, и в пути была дана команда командиром корабля Струбецким: «Буксиры долой!» И лишь тогда мы убедились, что это за сила оружия. Когда были включены свои двигатели и она пошла своим ходом, это было что-то потрясающее!
В это время командующим Черноморским флотом был адмирал Эбергард. «Марию» все время охраняли подводные лодки и миноносцы. Потом сняли с поста Эбергарда и поставили на его место адмирала Колчака.
Когда появлялась в море «Мария», все немецкие корабли уходили. На Черном море ее уже никто не трогал, и только благодаря шпионажу она была взорвана. Те из матросов, кто остался в живых, все говорили в то время, что в ночное дежурство был мичман Фок — немец, который заложил часовой механизм. И когда я после взрыва «Марии» попал на корабль «Румыния», то все говорили, что это дело его рук. Не помню, на какой корабль попал мичман Фок и хотел тоже взорвать его, но часовые не допустили его, и тогда он застрелился…»
В. Ф. Панкратов, бывший минер Черноморского флота:
«…Я родился в 1895 году 14 июля в Пензенской области Земетчинского района в селе Оторма. Отец мой — рабочий, работал на сахарном заводе…
О гибели «Императрицы Марии». Что я видел и слышал? 7 октября 1916 года, когда «Мария» стояла на рейде, утром часов в 6 произошел взрыв. В это время происходила побудка, матросы все выскочили на палубу, подумали, что «Гебен» и «Бреслау» обстреливают Севастополь. По радио передали, что взорван линкор «Императрица Мария». Дежурный офицер потребовал катер, куда сели офицеры, меня взяли крючковым и пошли в Северную бухту. Когда приблизились, в бухте были буксиры и катера для спасения команды, но «Мария» уже кренилась и вскоре легла на борт. Когда была подана команда: «Спасайся», команда прыгала за борт…
Прошло некоторое время после гибели «Марии». У нас в минной школе делали уколы против тифа. Один из наших товарищей не перенес уколов, его отправили в госпиталь, где он помер. Когда мы поехали к часовне за его трупом, чтобы схоронить, туда же, к часовне, приехали люди с катафалком, чтобы забрать труп мичмана Фока. Среди пришедших за ним были две барышни. Одна из них сказала со слезами, что он, т. е. мичман Фок, взорвал «Марию» и хотел взорвать «Екатерину». Мы забрали труп своего товарища и уехали, а барышни остались. Кто они и что с ними было, я не знаю. О мичмане же Фоке ходили слухи, что он якобы застрелился в пороховом погребе, когда его застали на месте преступления: у него была «адская машина»…»
Письма, письма, письма…
Мы не правили их здесь, хотя строки их порой неуклюжи. Но это строки документов.
Как вспышки огня, освещающего путь в темноту.
Во всяком случае, я уже искал не вслепую.
Глава пятая
И СОВРЕМЕННИКИ И ТЕНИ
1. МНЕ НАЗЫВАЮТ ФАМИЛИИ, НО Я НЕ ПРИДАЮ ИМ ЗНАЧЕНИЯ
