А. Боханов - История России с начала XVIII до конца XIX века
Меры по отношению к низвергнутой чете были усилены после так называемого заговора де Ботта в июле 1743 г . Этот австрийский посланник в кругу лиц, пострадавших от елизаветинского переворота, высказался в пользу Ивана Антоновича и, видимо, встретил словесную поддержку. Аресты и допросы охватили более десятка лиц, главным образом, родственников бывшего генерал-кригс-комиссара Степана Лопухина и жены Михаила Петровича Бестужева. Виновным урезали языки либо сослали в отдаленные места. «Заговор» был великолепным поводом для Г. Лестока погубить обоих братьев Бестужевых. Однако Елизавета твердо верила в невиновность обоих братьев и, несмотря на неоднократные нажимы, Даже не сняла их с ответственнейших постов. Вскоре после заговора Ботта, в 1744 г . семейство Брауншвейгского принца переводят в Холмогоры, а в 1756 г . принц Иван Антонович попадает в Шлиссельбург. Веселая, добродетельная императрица, бывшая на троне 20 лет, имела постоянную привычку засыпать лишь на заре, даже тогда, когда этот образ жизни стал сказываться на цвете ее лица, и это при ее буквально болезненном отношении к своей красоте. К этой привычке примыкала и другая странность — Елизавета обожала, чтобы перед сном ей щекотали пятки, что часто длилось до самого утра. Видимо, страшны были ночи царственных особ в эпоху дворцовых переворотов.
Поставившая было управление на серьезную основу Елизавета с течением времени уделяла государственным делам все более ничтожное время. Бумаги лежали годами. Известно, например, что ответ на письмо Людовика XV о рождении у него сына она подписала через 3 года.
Фаворитизм как закономерное явление эволюции дворянского государства неизбежно развивался и при Елизавете. Фаворитом номер один был Алексей Григорьевич Разумовский. До него, правда, у Елизаветы также были фавориты (А.Б. Бутурлин, гофмейстер С.К. Нарышкин, гвардейский сержант Шубин), но певчий императорской капеллы, обладавший могучим басом и не менее могучей фигурой, надолго завоевал сердце Елизаветы. Простой черниговский казак привлек внимание Елизаветы задолго до ее восшествия на трон, сделавшись вследствие этого управителем ее имений. Фавор Разумовского был долгим — до самой смерти Елизаветы. Некоторые историки потратили немало сил для доказательства тайного брака Елизаветы и Разумовского. Немало мифов и о детях от этого брака.
Так или иначе, фаворит имел немногих и недолгих соперников. Простой казак был удостоен звания фельдмаршала, ни разу не командуя даже полком. По свидетельству современников, А.Г. Разумовский обладал большой трезвостью ума и многое воспринимал с иронией. Не скрывая своего происхождения, он навещал своих родных и принимал их в Петербурге. Младший брат его после отбытия срока обучения в Берлине и Геттингене еще совсем юношей был заботливо устроен президентом Академии наук. Фаворит был сыном своего времени — богатство его было сказочным, но это был не Бирон. Наоборот, внешнее бескорыстие его было на устах современников.
Под неустанной опекой Елизаветы находился наследник престола будущий Петр III Федорович. Императрица сиживала над ним часами во время его болезней, потом стремительными темпами стала искать ему достойную невесту. Де ло маркиза де Ботта и Лопухиных подстегнуло ее еще больше. Поначалу было две кандидатуры: саксонская принцесса Марианна, дочь польского короля Августа III, и София-Августа-Фредерика, дочь Ангальт-Цербстского принца. Менее знатное происхождение последней советники Елизаветы сочли более подходящим, к тому же принцесса Цербстская не была католичкой, а это для набожной Елизаветы было очень важно. Принцессе было послано 10 тыс. руб. и приглашение приехать в Россию. В феврале 1744 г . принцесса была уже в Москве, в июне ее окрестили и появилась Екатерина Алексеевна, будущая Екатерина II. Летом 1745 г . состоялась свадьба.
Внук Петра Великого и внучатый племянник Карла XII, Карл-Петр-Ульрих имел равные шансы быть наследником как русского, так и шведского престолов. Циничные воспитатели юного герцога, рано оставшегося круглым сиротой, старались на всякий случай создать в голове мальчика двойственное мировоззрение — с одной стороны, лютеранское, с другой — православное, ибо учение о религии было составной частью мировоззрения тогдашнего человека. Подобный опыт привел к плачевным результатам. Бездарный по природе, слабый умом мальчик на всю жизнь затаил ненависть к книгам, особенно на латинском языке. Уже будучи императором, Петр III запретил держать во дворце книги на латинском. Брюммер, воспитатель Карла-Петра-Ульриха, был человеком крайне ограниченным, круглым невеждой, разбиравшимся лишь в лошадях. Забитый им мальчик, а потом уже юноша, рос человеком со странной психикой и причудливыми интересами.
Здесь, однако, мы должны оговориться, что для характеристики личности Карла-Петра-Ульриха историки пользуются главным образом мемуарами Екатерины II, т.е. источника, явно пристрастного к этой личности. Так, Екатерина отмечает, что поздними вечерами и далеко за полночь супруг заставлял супругу играть с ним в куклы, причем это скрывалось от Елизаветы. У Петра Федоровича была и другая страсть — он любил дрессировать собак и мучил их целыми днями где попало: и на даче, и в комнатах дворца. Научившись играть на скрипке, он был способен долгими часами изводить слух окружающих его. По словам В.О. Ключевского, «его образ мыслей и действий производил впечатление чего-то удивительно недодуманного и недоделанного. На серьезные вещи он смотрел детским взглядом, а к детским затеям относился с серьезностью зрелого мужа. Он походил на ребенка, вообразившего себя взрослым; на самом деле это был взрослый человек, навсегда оставшийся ребенком». Петр Федорович с детства обожал прусского короля Фридриха II и мог дни и ночи напролет играть в деревянных солдатиков. Когда супруга его собралась рожать, Петр Федорович явился на помощь к ней в полной военной форме с огромной шпагой на боку. Потом у Петра Федоровича появились любовницы из фрейлин его супруги. Наследник стал часто напиваться и т.п.
Ко всему прочему, наследник престола питал отвращение к России и ко всему русскому. Сам он ходил в голштинском мундире, окружил себя голштинскими офицерами, пренебрегал русской церковью, на богослужениях мог смеяться, показывал язык священнослужителям — все это, разумеется, не ускользало от внимания придворных кругов, высших государственных сановников и от самой Елизаветы. Императрица порою чисто по-женски приходила в отчаяние. Однажды в беседе с австрийским послом Эстергази Елизавета жаловалась на слабость рассудка великого князя.
Так или иначе, но со смертью Елизаветы, наступившей 22 декабря 1761 г ., императором стал Петр III. Первым актом нового императора было прекращение всех военных действий против Пруссии. При Петре III была уничтожена зловещая Тайная канцелярия. В развитие законодательства Анны Ивановны и Елизаветы при нем был принят важнейший государственный акт — манифест о вольности дворянской. В короткое шестимесячное царствование Петра III была начата секуляризация церковных имений.
Важность этих мероприятий, их немалое историческое значение для судеб дворянской империи историки давно подтвердили. Несомненно, что государственная политика при Петре III и характеристика личности этого государя находятся в довольно сильном несоответствии. Но роль Петра III как личности при проведении этих указов была ничтожна. Дворянский историк М.М. Щербатов рассказал одну из ядовитейших легенд о том, как был принят манифест о вольности дворянской. Стремясь избавиться от наскучившей ему любовницы Е.Р. Воронцовой и собираясь веселиться с E.С. Куракиной, Петр III объявил, что будет работать со своим секретарем Д.В. Волковым в особой комнате. Последнего действительно заперли в комнате и дали распоряжение подготовить какой-нибудь важный закон. Волков собрался с мыслями, вспомнил то, о чем чаще всего говорили сановники, и написал проект манифеста о вольности дворянской. Государь же веселился с княжной Куракиной. Разумеется, это легенда, но весьма правдоподобная.
И тем не менее Петр III был личностью глубоко несимпатичной, а его прусская ориентация, равнодушие и нелюбовь к России, к официальной русской церкви возбуждали в среде дворянства недовольство, создавая шансы для очередного дворцового переворота. Все это отлично понимала его умная супруга.
Софья-Августа-Фредерика, Екатерина Алексеевна в православии, была из рода владетелей одного из бесчисленных мелких немецких феодальных княжеств, тем не менее традиционно котирующихся в среде крупнейших европейских царствующих династий. Неудивительно, что с раннего детства Екатерина готовила себя к судьбе царственной особы. Обладая природным расчетливым умом, она еще в детстве решила, как писала о том позже, что наиболее подходящая партия для нее в Европе — это Карл-Петр-Ульрих, наследник российского престола. Брак по расчету, оказавшийся несчастливым и бывший, по ее уверению, фактически фиктивным около 9-ти лет, тем не менее не поверг ее в уныние и отчаяние. Волевая женщина все свои силы и способности употребила, по ее словам, на достижение трех целей: «1) нравиться великому князю, 2) нравиться императрице, 3) нравиться народу», т.е. высшему придворному обществу. Она мужественно терпела все дикие выходки своего супруга. Никто, как она, не был так старателен в выполнении обычаев православной церкви, что очень нравилось набожной Елизавете. Наконец, она была весьма скромна, тактична при дворе с его сложной сетью хитросплетений интриг. Честолюбивая молодая женщина в конце концов завоевала прочное расположение императрицы и в придворных кругах. Отлично владевшая французским и немецким Екатерина прилежно и быстро выучилась русскому языку, хотя всю жизнь потом писала с большими ошибками. Она довольно много, хотя и беспорядочно, читала. Тут были и античные авторы, и довольно модные тогда французские энциклопедисты.
