А. Боханов - История России с начала XVIII до конца XIX века
Главный же нерешенный вопрос был в другом — кому быть регентом, до того как младенец станет мужчиной. Сами родители младенца в качестве возможных кандидатур не фигурировали Ближайшие же подручные Бирона постепенно склонялись к мысли назначить регентом его. Кабинет-министры A.П. Бестужев (выдвиженец Бирона) и князь A.M. Черкасский убеждали сенаторов в целесообразности этой кандидатуры. Б.Х. Миних, трезво оценивая ситуацию, видимо, не возражал, а А.И. Остерман, как всегда в таких случаях, был болен и отлеживался дома. Сама же императрица, подписав поднесенный ей манифест о наследнике, вопрос о регентстве не поднимала. И только, когда медик, португалец Рибейра, объявил о безнадежном положении царицы, давно заготовленный и обсужденный в кругу высших сановников (ставленников Бирона) манифест о регентстве Бирона был подан умирающей императрице на подпись. Анна Ивановна дважды откладывала подписание манифеста, но, в конце концов, он был подписан.
Регентом стал Э.И. Бирон. Подвластный ему Сенат на другой День преподнес ему титул высочества и назначил пол-миллиона рублей в год. Впереди были 17 лет полного господства, ибо Иван Антонович, по манифесту, должен был стать совершеннолетним лишь по истечении этого срока. Если с младенцем что-нибудь случится, наследниками должны стать его братья, а регентом опять тот же Бирон. Все, казалось, было прочно, на «законном основании»... Однако давно зревшее недовольство временщиком не угасло, а все более разгоралось. Уже вскоре после назначения регента вокруг принца Антона-Ульриха стали собираться недовольные. Это были в основном гвардейцы Семеновского полка, подполковником которого он был. Недовольство было быстро подавлено, виновные казнены. Принцу Антону-Ульриху публично в Сенате зловещим А. Ушаковым была прочитана мораль, а в итоге принц подал в отставку со всех постов. И, тем не менее, у временщика не было никакой опоры ни при дворе, ни в гвардии, которой командовали, казалось, верные ему иностранцы.
И действительно, регентство Бирона продолжалось до смешного короткое время — 3 недели! 8 ноября никто иной, как честолюбивый фельдмаршал Миних и его адъютант подполковник Манштейн, вступив в контакт с Анной Леопольдовной и вырвав у нее благословение, с группой гвардейцев в 80 человек ночью приступили к Летнему дворцу, где жил Бирон. Охрана дворца не препятствовала, и разбуженный регент, быстро связанный офицерским шарфом, был доставлен в Зимний дворец.
Таков был еще один дворцовый переворот.
Так пал зловещий временщик, ловкий интриган и деспот, пославший тысячи людей на смерть и пытки.
С падением Бирона взаимная грызня придворной клики не прекратилась. Принц Антон-Ульрих теперь постоянно жаловался, что он генералиссимус, а все дела идут по-прежнему через Б.Х. Миниха. А.И. Остерман остался также недовольным, так как первым министром стал Б.Х. Миних, а ему дали лишь чин великого адмирала.
Весьма существенную роль играла и внешнеполитическая ориентация Б.Х. Миниха. Почти одновременно с Анной Ивановной скончался другой европейский скипетродержатель, австрийский император Карл VI. Назрела война Австрии и Пруссии, которая решила захватить у Австрии Силезию. Фельдмаршал Б.Х. Миних настоял на нейтральной позиции России в предстоящей войне за «австрийское наследство». Больше того, фельдмаршал добился заключения с Пруссией союза в декабре 1740 г . Это вызвало неудовольствие в придворных кругах, включая и Брауншвейгскую чету, которая держала сторону Австрии. В итоге правительница издала указ, где полномочия Б.Х. Миниха были резко сокращены. Миних остался недоволен, заговорил об отставке, будучи уверенным, что ее не примут. Но отставку все-таки приняли и фельдмаршал оказался не у дел. Теперь старый А.И. Остерман стал первым. Но тотчас началась новая борьба. Обозначался и основной соперник Остермана — вице-канцлер граф М.Г. Головкин. Правительница Анна Леопольдовна также стала с Остерманом в прохладных отношениях. Один лишь принц Антон-Ульрих все еще подчинялся его влиянию.
Тем временем полным ходом развивалась придворная дипломатическая интрига, главным вдохновителем которой был французский посланник маркиз Ла Шетарди. Шетарди прибыл в Россию с заданием любыми средствами содействовать войне России и Швеции, кроме того, французская дипломатия пыталась втянуть Турцию в войну с Россией. Франция в войне за «австрийское наследство» была союзницей Пруссии и стремилась укрепить прусский тыл, подогревая реваншистские устремления шведских правителей. Однако подробнее об этом будет идти речь в другой главе. Сейчас нам важно отметить, что в феврале 1741 г . Шетарди получил задание подготовить «дворцовый переворот» в пользу Елизаветы Петровны.
Интрига с Елизаветой началась с помощью ее придворного лекаря Лестока, который связал ее с Шетарди. Вскоре присоединился и другой партнер, шведский посланник Нолькен. Оба дипломата усиленно делали вид, что из-за Елизаветы готовы объявить войну Швеции с Россией, где (подумать только!) Швеция выступит защитницей наследия Петра I. Из донесений Шетарди явственно выступает весьма сдержанная линия поведения Елизаветы, которая то и дело «охладевала» к замыслам переворота. Летом 1741 г ., когда переговоры подошли к решительной стадии, а Швеция уже объявила войну России, Елизавета стала требовать обещанного ей шведского манифеста, где было бы объявлено, что война идет за освобождение русского престола от иностранцев. Елизавете нужны были и деньги— 15 тыс. червонцев, а Шетарди лишь туманно обещал 2 тысячи. Манифест от имени главнокомандующего действующей армией Левенгаупта был все же издан, однако практического значения он не получил.
Оба дипломата вытягивали из будущей императрицы письменное обещание льгот для Швеции, имея в виду главное — территориальные уступки. Надо сказать, что такового обязательства Елизавета упорно не давала и переговоры уже шли на убыль. В октябре 1741 г . А.И. Остерман, чувствуя недоброе, уже требовал, чтобы Шетарди был отозван французским правительством. Наконец, в конце ноября 1741 г . сама правительница Анна Леопольдовна имела «крупный» разговор с Елизаветой. Это был тревожный сигнал. Но это было не самое опасное, ибо переговоры с дипломатами и так были бесплодными. Дело в том, что Елизавета с помощью Лестока постепенно приводила в порядок традиционный механизм дворцовых переворотов — придворную гвардию.
С молодых лет отличавшаяся весьма вольным поведением принцесса Елизавета была в тесном контакте с гвардейцами, дружа с красавцами-гренадерами. Великолепно сложенная, живая, веселая и, как говорят, ослепительно красивая, она пользовалась большой симпатией среди гвардейцев. В годы мрачной бироновщины и засилья иностранцев связи Елизаветы с гвардией крепли. Дворянская гвардия видела в ней наследницу Петра I, символ раскрепощения от господства иностранцев. Число сторонников Елизаветы среди дворян-гвардейцев росло.
И вот наступила главная опасность для предстоящего переворота. 24 ноября был отдан приказ всем гвардейским полкам (около 5 тыс. человек) быть готовыми к выступлению против шведов, чтобы отразить их наступление на Выборг. Ближайшее окружение Елизаветы — М.И. Воронцов, А.Г. Разумовский, П.И. и А.И. Шуваловы и Г. Лесток настаивали на немедленном перевороте.
Момент был критический, и Елизавета решилась. В первом часу ночи легкие сани понесли Елизавету к гвардейским казармам Преображенского полка. Войдя туда в сопровождении преданных ей гвардейцев, Елизавета обратилась к ним с речью, содержание которой нетрудно угадать. Около 200 присутствующих здесь гвардейцев присягнули Елизавете. Полки в течение часа были собраны на дворцовой площади. Тем временем с большой группой гвардейцев Елизавета направилась к Зимнему дворцу. Отдельные отряды были посланы для ареста А.И. Остермана, Б.Х. Миниха, М.Г. Головкина, барона Х.В. Миниха, генерал-майора Альбрехта, обер-гофмаршала
Левенвольде и генерал-комиссара Лопухина, шуринов Остермана братьев Стрешневых и др. Главный отряд стремительно направился в кордегардию Зимнего дворца, неся будущую императрицу на руках. Охрана дворца, за исключением четырех офицеров, перешла на сторону Елизаветы. Легко и быстро произошел арест четы Брауншвейгской — сонные люди не оказали сопротивления. Главным арестантом стал несчастный младенец, которому был 1 год 3 месяца.
Переворот совершился. Ночной дворец осветился огнями и стал наполняться толпами знати, спешившими поздравить новую императрицу. Был собран совет, где приняли участие канцлер, князь A.M. Черкасский, тайный советник Бреверн, фельдмаршал И.Ю. Трубецкой, адмирал Н.Ф. Головин, генерал-прокурор Сената Н.Ю. Трубецкой, вернувшийся из ссылки А.П. Бестужев, обер-шталмейстер Куракин.
Как видно из списка, здесь были и бывшие подручные Бирона и люди, не стоявшие близко к новой императрице. Подлинные сотрудники Елизаветы были еще в тени. Совет принял текст присяги. На другой день под грохот пушек царица вступила во дворец и началось приведение гвардейских полков к присяге. А фельдмаршал Б.Х. Миних, барон Мен-гден, граф А.И. Остерман и граф М.Г. Головкин были заключены в Шлиссельбург.
