Андрей Ветер - ВОСПЕВАЮЩИЕ БИТВУ
Вот что пишет в этой связи по поводу эскимосов (то есть гурманов уже совсем далёкого севера) Фарли Моут: «У эскимосов есть несколько блюд, в равной степени отталкивающих для европейцев. Упомяну только одно, состоящее из мелко нарезанной сырой оленьей печёнки, смешанной с содержимым желудка этого животного. Причём, чем дальше зашёл процесс разжижения этого содержимого, тем вкуснее блюдо для эскимосов. Наблюдал я также, как они горстями поедают личинок мух, разведённых на мясе, а когда у кого-нибудь случайно пойдёт носом кровь, её обычно слизывают и глотают.
Но если подумать, в сколь негостеприимной части земного шара приходится жить эскимосам и на какие муки их нередко обрекает голод, то, думаю, не стоит удивляться их способности находить удовольствие в поедании подобной пищи и следует восхищаться мудростью и добротой Провидения, наделившего всё живое на земле способностями и вкусом, наилучшим образом соответствующими пище, климату и остальным условиям тех областей, где они живут.
Справедливости ради надо упомянуть, что эти люди при первой моей встрече с ними отказывались есть нашу пищу. Некоторые, хотя и пробовали сахар, изюм, инжир и хлеб, почти сразу выплёвывали всё с явным отвращением: то есть они испытывают от нашей пищи не больше удовольствия, чем мы от их».
Но вернёмся к Денигу:
«В то же самое время, когда происходит выуживание из реки мёртвых бизонов, женщины собирают дрейфующие куски дерева. Одни индеанки отплывают на льдинах подальше от берега, привязывают к плывущим деревьям верёвки, а другие (оставшиеся на берегу) тянут брёвна за верёвки к себе. Такой способ сбора дров играет огромную роль для Арикаров, так как местность вокруг лишена богатого леса, а топливо нужно всегда. На подобный сбор дров выходит целая деревня, вся поверхность реки усыпана человеческими фигурами, которые безостановочно скачут с одной льдины на другую.
Эти индейцы, хоть и глупы во многих отношениях, всё-таки проявляют значительное умение в производстве кухонной посуды, делая её из глины и не прибегая к помощи каких-либо механизмов. Посуда обжигается в огне.
Домашние обычаи и привычки Арикаров гораздо более омерзительны, чем повадки других племён, живущих в верхнем течении Миссури, но есть некоторые причины, по которым нельзя вести разговор на этих страницах об их худших обычаях. Можно лишь упомянуть о кое-каких сторонах их жизни в качестве примера.
Что касается их одежды, то она грязна и неряшлива как у мужчин, так и у женщин. Волосы их редко расчёсываются гребнем, но чаще слепливаются при помощи смолы в пучки, а те склеиваются воедино глиной, жиром и краской, образуя замечательную среду для размножения всевозможных паразитов, которые плодятся в немыслимых количествах и расползаются с черепа вниз на одежду, а затем продолжают свои путешествия в самые дальние уголки жилища. Это особые виды насекомых, очень крупные, и перед нападением десятка этих тварей не устроит, пожалуй, никто, кроме туземцев. Сами индейцы не обращают внимания на паразитов, и даже кажется, что специально разводят их, устраивая уютные обители в своих спутанных волосах и жирных одеждах. Посторонний человек, попав в деревню Арикаров в жаркий день, обязательно увидит, как сотни ленивых мужчин лежат на земле, положив головы в руки жёнам, а те быстро и ритмично, как машина, выхватывают и зажимают между зубов громадных насекомых, а когда набирается полный рот паразитов, женщины сплёвывают их, собрав в комок, который достигает размером хорошего грецкого ореха. Во время этой операции женщины вылавливают только совершенно взрослых паразитов, которых можно обнаружить без особых поисков. Более молодые особи остаются на вырост, чтобы быть пойманными позже. Сегодня уже известно, что и в других племенах встречаются паразиты, но там это касается исключительно редких и очень запущенных стариков, которые самостоятельно выискивают насекомых, скрывшись от посторонних глаз в своей палатке. Индейцы же, о которых мы ведём речь, занимаются ловлей паразитов регулярно и считают, что любой пришелец может наблюдать за этим» (Denig «Five Indian Tribes of the Upper Missouri»).
В связи с перечисленными подробностями о вшах и личинках, я позволю себе вновь привести цитату из книги Сэмюэла Хирна, хотя речь в ней идёт о гораздо более северных племенах, чем Арикары, но доказывает то, что уровень жизни обусловливает схожесть нравов: «Индейцы едят личинки сырыми и живьём, и дети считают их большим лакомством. Одежда, которую носят индейцы, часто делается добычей вшей, однако это ничуть не считается позорным, более того, индейцы нередко забавляются тем, что ловят и поедают насекомых. Такое занятие приносит им немалое удовольствие».
Потребление плохой пищи – не единственный повод для исследователей посудачить о нечистоплотности Арикаров, да и других индейцев тоже. Существуют свидетельства того, что во множестве семей Арикаров было принято спать всем вместе, независимо от родственных связей и половой принадлежности: отец бок о бок с дочерью, брат рядом с сестрой. Если это действительно так, то Арикары, пожалуй, – единственный народ верхнего Миссури, который не считал инцест ни позором, ни преступлением. Табо, живя среди Арикаров, стал свидетелем сексуальной связи между кровными братом и сестрой. Он также утверждал, что такие же отношения между зятем и тёщей были вполне привычными в племени. Половая связь между зятем и тёщей особенно обращает на себя внимание, так как у равнинных племён существовал строгий запрет на любые контакты между тёщей и зятем, им не разрешалось даже разговаривать друг с другом, а во многих племенах ближайшим родственникам противоположного пола не позволялось вообще оставаться наедине.
И всё же человек, судя по множеству примеров, устроен таким образом, что не перестаёт стремиться к тому, что для него запретно. Примеры инцеста наблюдались фактически у всех американских племён, хотя нигде они не считались нормой. При этом самым страшным наказанием за кровосмесительную связь было общественное порицание. Совершивших инцест считали сумасшедшими, но никогда не унижали, как это случается до сих пор, например, на острове Бали, где уличённых в инцесте привязывают верёвками за шею и вынуждают их жить вместе со свиньями, как настоящих свиней.
О том, как давали волю своим страстям, подробно изложила в своей книге Руфь Ландерс. Правда, речь шла о лесном племени Оджибва, но все прерийные народы обитали в лесной зоне, прежде чем обосновались в степях, и во многом сохранили свои нравы. «Время от времени устраиваются пьяные оргии, куда допускаются не только взрослые женщины, но и совсем молодые девушки. Женщины беззастенчиво задирают свои юбки, а то и вовсе раздеваются донага и приглашают всякого мужчину. Забываются все табу. Мужчины не имеют привычку раздеваться полностью. Обычно они высматривают табуированных для себя женщин, старательно избегая собственных жён. Во время такой оргии один из мужчин с нетерпением сбросил одежду и овладел сперва собственной матерью, затем её сестрой (своей тёткой). Другой мужчина лежал и обследовал гениталии своей сестры, в то время как его пьяная жена сидела рядом и горланила песни» (Ruth Landdrs «The Ojibwa Woman»).
О «непристойном» поведении некоторых женщин свидетельствуют воспоминания путешественников об Апачах, и эти свидетельства совершенно разрушают устоявшиеся взгляды на краснокожих. Женщины Апачей, овдовевшие или разведённые, назывались «бижхахн», что может быть переведено приблизительно как «использованная женщина». Бижхахн относились к особой категории людей – они были женщинами без мужчин, но не девственницами. Все знали, что мужчины им нужны и для удовлетворения физиологических потребностей, и для материальной поддержки. Когда военный отряд возвращался из похода с захваченными трофеями, в деревне устраивался праздник. Во время танца, который назывался Пляской Врагов или Пляской Вражеских Вещей, женщины-бижхахн танцевали, раздевшись почти донага; их прикрывала только набедренная повязка. Они выбирали себе партнёра по танцу, и он должен был отдать им часть захваченного в бою вражеского имущества. Он также обязан был уйти на ночь к этой бижхахн и переспать с ней. Жёны этих мужчин не считали такой поступок изменой. Никто из Апачей никогда не осуждал бижхахн за их «разнузданное» поведение, потому как все вели себя русле установленных в племени правил (James Haley «Apaches: History and Culture Portrait»).
Конечно, подобные сцены не были ежедневными и выходили за рамки привычной жизни, происходя чаще всего под сильным воздействием алкоголя. И всё-таки они имели место. Что касается конкретно Арикаров, то причиной таких вольностей было, вероятнее всего, резкое падение пассионарности этого племени, что привело к формированию особого менталитета у мужчин. Они всё реже и реже демонстрировали свою отвагу и силу на военной тропе. Всё меньше похвалялись перед женщинами своей удалью. Тем самым в них разрушалась база, на которой основывалось чувство мужского достоинства. Мало-помалу ослабевало соперничество из-за женщин, и развивалась легкодоступность «слабого пола», ибо женщины, дабы удовлетворить свою природную потребность, начали предлагать себя.
