Гельмут Фогель - Потерпевшие победу. Немцы в Корсуньском «котле»

Из 192 единиц техники в одном из мотопехотных полков 40 были брошены по обочинам дорог на пути полка, тогда как ремонтной службе приходилось тратить много времени и сил только на то, чтобы добраться до машин, требовавших ремонта. Пока танки преодолевали грязь, угрожающе возрастал расход горючего, заставляя тратить время в ожидании его подвоза[155].

В 12:00 Вёлер прибыл по воздуху на командный пункт фон Формана, где он также встретил Ганса Микоша и Венда фон Витерсхейма. Они обсудили сложившееся положение, и Вёлер узнал, что до сих пор был наведен только временный мост грузоподъемностью до 10 тонн. Оборудование для устройства моста типа «К» должно было скоро прибыть, но такой мост допускал нагрузку 24 тонны, а значит, не позволял пропускать «Пантеры». По сути, во всей полосе армии не оказалось моста типа «J», имевшего грузоподъемность до 60 тонн.

Жалобы фон Формана на неприкрытые фланги также оказались обоснованными. 1 февраля советские войска быстро поняли, что началось немецкое наступление, и скоро были приняты контрмеры. В частности, они касались флангов немецкой атакующей группировки. Тем не менее Вёлер все-таки настоял на том, что продвижение к окруженному корпусу должно быть продолжено.

Прежде чем вылететь назад, Вёлер объявил фон Форману выговор. Вёлер был сильно расстроен вчерашними спорами и потребовал от фон Формана, чтобы его доклады об обстановке были четкими и точными и не должны оборачиваться обсуждением приказов. Армия была не в том положении, чтобы давать на выполнение поставленных задач несколько дней. Фон Форман должен был не жаловаться на полученные задания, а сосредоточиться на соединении дивизий в единый кулак вместо того, чтобы делить их на части. Сейчас все возможные силы должны были быть устремлены на прорыв к Штеммерману, а на защиту флангов следовало оставить минимум войск.

Очевидно, Вёлер был крайне разочарован фон Форманом, но справедливости ради следует отметить, что все проблемы, о которых говорил командир XXXXVII танкового корпуса, действительно имели место. В то же время Вёлер, видимо, чувствовал ответственность за оказание помощи группе Штеммермана любыми доступными средствами.

На следующий день Вёлер признал, что атака с плацдарма на север была бесполезной. К этому времени мост типа «К» был построен, позволив переправить на северный берег танки Pz-IV и штурмовые орудия StuG-III, но так как «Пантеры» составляли до половины танков фон Формана, этого моста было недостаточно. Тот факт, что в наличии не оказалось оборудования для наведения моста типа «J», едва ли можно ставить в вину фон Форману, поскольку такого оборудования не было во всей армии Вёлера.

Около полудня 3-я танковая дивизия начала сосредоточение юго-восточнее Искренного, но одновременно, еще находясь на марше, ей пришлось отражать контратаки на своем правом фланге. В любом случае наведение моста в Искренном требовало больше времени, чем ожидалось, отчасти и потому, что по району мостовых работ вела огонь советская артиллерия. Фон Форману пришлось ждать еще день, прежде чем начать наступление с плацдарма.

376-я пехотная дивизия 2 февраля получила два батальона пополнения. Часто именно недостаток пехоты ограничивал длину фронта, который могла оборонять та или иная дивизия. Получив новых солдат, 376-я дивизия смогла удлинить обороняемый участок, тем самым дав возможность 320-й дивизии принять участок, удерживаемый 14-й танковой дивизией, которая, в свою очередь, освободилась для усиления войск фон Формана. 14-я танковая дивизия была слабой, но все-таки это была дополнительная сила.

На внутреннем фронте окружения в течение 2 февраля не происходило ничего значительного. В Квитках немцы продолжали оказывать давление на советские части, но продвигались медленно. Аналогично попытки советских частей отрезать Ольшану имели место, но не привели к решительному успеху, хотя тяжелый бой продолжался около сахарной фабрики между Ольшаной и Вербовкой, где в подвалах и домах укрывалось мирное население. Мирные жители, как правило, с большой неохотой покидали свои дома, что вполне объяснимо, но часто приводило к их ранениям или гибели от огня, направленного на солдат.

Далеко на севере советская 27-я армия, прощупав оборону немцев днем раньше, наращивала атаки. Самая северная точка «мешка» находилась в Синявке, и оттуда до Пилявы на юго-востоке советские войска форсировали Россаву и захватили плацдарм длиной более 10 километров и несколько километров в глубину. Эта угроза снова заставила Лиеба собирать силы с разных участков. Поздно вечером он решил, что на некоторых участках фронта войска придется отвести, прежде всего отступив от Днепра.

Основная идея окружения заключается в том, чтобы поставить войска противника в невыгодное положение, тем самым вынудив их сражаться менее эффективно, скажем, из-за ограниченного снабжения. В идеальном случае попавший в окружение солдат должен признать положение безнадежным и сдаться после недолгого сопротивления или вообще без него. В действительности моральное состояние вражеских солдат было заманчивой целью задолго до сражений на окружение. В межвоенный период, по всей видимости, довольно сильной была вера в эффективность пропаганды, как для решения задач мирного времени, так и на войне. Войска, находящиеся в окружении, могли бы стать особенно восприимчивыми к подобному воздействию, и Красная армия пыталась убеждать окруженных немецких солдат, что им лучше сдаться, а не продолжать сопротивление.

В Сталинграде в плен попало большое число высокопоставленных немецких офицеров, и некоторых из них удалось убедить пойти на сотрудничество с врагом. Первым признаком их деятельности в Корсуне была коробка от противогаза, найденная немецкими солдатами в ходе контратаки местного значения. В ней находилось письмо от генерала Корфеса, который командовал 76-й пехотной дивизией, когда она была уничтожена в Сталинграде. За этой находкой скоро последовали агитационные снаряды советских пушек, содержавшие призыв к сдаче от имени комитета «Свободная Германия», в состав которого входили немецкие офицеры, плененные в Сталинграде. До сих пор усилия пропагандистов были незначительными, но вскоре немцы столкнулись с новыми попытками убедить их в тщетности сопротивления.

В любом случае окружение само по себе было очевидной опасностью для немцев, и в сложившемся положении были приняты серьезные меры предосторожности. Мейзер получил приказ собрать дневники, письма и деньги и сжечь их, удостоверившись, что все полностью уничтожено. Он порадовался, что успел отправить свой собственный дневник домой до того, как стало поздно, но все же сохранил маленькую записную книжку, чтобы записать хотя бы что-то о том, что произойдет в следующие дни. На самом деле вести подобные записи в окружении было запрещено, но Мейзер пренебрег запретом. Вместо этого он с особой энергией собирал деньги и в конце концов имел на руках более 60 000 рейхсмарок. Впечатляющая сумма, бесполезная в окружении, была надлежащим образом сожжена.

Из-за того, что в дивизионе, в состав которого входил Мейзер, не осталось боеприпасов к гаубицам, его наименование было изменено с 4-го дивизиона 389-го артиллерийского полка на боевую группу Штельцнера, по имени командира дивизиона майора Штельцнера. Отсутствие боеприпасов означало, что значительную часть личного состава собрали в пехотные подразделения, а оставшиеся солдаты получили задание охранять и обслуживать гаубицы.

Поскольку к рядовым солдатам окруженных войск просачивалось совсем мало информации, господствовали сплетни и фантастические домыслы. Солдаты надеялись, что будут предприняты попытки прорвать кольцо окружения снаружи, но данных о том, как с этим обстояло дело, практически не поступало. Некоторые товарищи Мейзера предлагали лейтенанту Сораевски пробиваться самим навстречу войскам, идущим на помощь окруженным с юга.

Сораевски отверг их предложения, заявив, что такие попытки не имеют шансов на успех и лишь ухудшат положение окруженных войск.

Оттепель продолжалась, и земля раскисала все больше, и это замедляло все запланированные действия. Лиеб настаивал на том, чтобы атаковать Квитки 3 февраля, но сначала ему пришлось доложить, что атака откладывается по крайней мере до 13:00, затем пришлось отложить ее до следующего дня. Перегруппировка сил потребовала гораздо больше времени, чем предполагалось изначально.

Естественно, атаку было бы проще начать, если бы войска уже были на исходных позициях, но в этом случае задача была отнюдь не легкой. На севере 27-я армия продолжала расширять захваченный 2 февраля плацдарм, достигнув Копиеватого и Мартыновки. Затягивались и бои за сахарную фабрику между Ольшаной и Вербовкой. И все-таки немцы сумели удержать Ольшану и коридор к основной части группы Штеммермана, но их позиции оставались открытыми для ударов противника, особенно с учетом того, что советским войскам удалось войти в Вербовку.