Игорь Стодеревский - Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ
Без какой либо охраны мы просидели часа два. У меня была мысль оставить ребят, а самому под предлогом, что иду в туалет, сбежать. Всем уйти не получилось бы, с КПП в нашу сторону периодически посматривали. Очень хотелось побегать. Уж не знаю, какая сила удержала меня от этого. И, слава богу. Оказывается, в тот день на границы, был реальный прорыв. И если бы я ударился в бега, могли бы и подстрелить. Но зато за эти два часа я уже основательно проинструктировал ребят. Их задача была всё валить на меня. Они мол, командировочные, из Чимкента, один из них на самом деле был из Чимкента. Ничего не знают, приехали только два дня назад.
Нас забрали и повезли. И я, спустя много лет, опять попал туда, где в детстве меня учили плавать, в комендатуру Комаровку. Сначала по одному допрашивали моих ребят, но они с задачей справились. Их держали минут по пятнадцать. А затем вызвали меня. И допрос уже шёл около двух часов. Я назвал вымышленную организацию. Сказал, где она находится в Ашхабаде, город я знал хорошо. У меня потребовали телефон. Я наобум назвал цифры. Допрашивающий, видимо оперуполномоченный, сразу стал его набирать. Я решил, что видимо уже всё, пора сдаваться. Но мне везло, телефон не отвечал, хоть он и набрал его несколько раз. На, что я резонно офицеру отметил, что сегодня суббота и в конторе выходной, и завтра тоже выходной. Каких только вопросов он мне не задавал, но я ни разу не сбился. Даже рассказал ему, как срочную службу отслужил в Тахта-Базарском отряде, что мы с ним вроде бы и коллеги. Мне это было несложно, ведь я не только бывал почти на всех заставах отряда, и по фамильно знал многих офицеров, но и знал истинное наименование части, а оно секретно.
Когда допрашивающий выдохся, он предложил мне достать всё, что есть у меня в карманах. Вы видели бы его лицо, когда я выложил удостоверение офицера и карту с маршрутом движения. Он аж подпрыгнул на стуле, и спросил, чего же я ему голову столько времени морочил. В ответ я его спросил, какого чёрта он меня не обыскал в самом начале. Ведь никто нам не ставил задачу проверять их способности в допросах.
В штаб округа нас вёз на машине всё тот же капитан. Ему я выразил своё «ФЕ» по поводу того, как он трёх задержанных посадил сзади себя и вёз в комендатуру. Ведь будь мы враги, мы ему и водителю головы отвернули бы за несколько секунд. И потом лови нас на их же машине. «Ну, ты ж меня в округе не сдай» — попросил капитан. На, что я ему ответил, что я не проверяющий, а офицер ВДВ, и мне его «крови» не надо.
Нам категорически запрещалось упоминать даже слово спецназ. Мне в удостоверение, сразу по прибытию в часть после училища, по ошибке записали должность — командир группы. Хотя именно такая у меня должность и была, но это была грубая ошибка строевой части. На одном из строевых смотров проверявший документы офицер это увидел. У меня срочно изъяли и уничтожили удостоверение. А в новом удостоверении уже значилось, что я командир взвода.
Кстати на этих учениях, с пограничниками, мы работали в своей спезназовской форме, но она носилась без погон и положенной военной фурнитуры. Никому, даже в Армии, не была известна, и мы её запросто выдали за одежду геологов. Только ботинки поменяли на кроссовки.
В штабе округа мы встретились со второй нашей группой. Их задержали на подходе к границе. Местность была совершенно открытая, не спрячешься и не убежишь. Кстати задержали их местные жители вооружённые охотничьими ружьями.
Нас завели на беседу к командующему округом. Поблагодарив нас за усердие, он всех наградил знаком «Отличный пограничник» — 2 степени. На знаке был изображён пограничник, стоящий у погранстолба, но без собаки. Офицеры в бригаде долго потом нас с Юрой подкалывали, спрашивали, куда мы собаку дели, видимо съели. Кстати начальником штаба погранокруга был выпускник нашего училища.
4.1.10. Балхаш.
В конце лета 1977 года в районе озера Балхаш проводились учения с одной из ракетных бригад. И хотя с 1976 года наша бригада уже входила в состав Туркестанского военного округа, а в Среднеазиацком имелась своя бригада, от нас затребовали одну группу.
Комбриг поставил задачу мне, а я выбрал из своей роты лучших ребят. Эти ученья интересны тем, что группа отсутствовала в части всего 26 часов. Но как я устал за эти сутки, как не уставал ни на одних учениях. Мы впервые попали в солончаковую пустыню.
Группа вылетела с аэродрома в Чирчике в 10.00 на самолёте АН-12. Так как нас было всего 8 человек, мы все разместились в гермокабину, и поэтому самолёт смог лететь на большой высоте, кроме нас в самолёте никого не было. Довольно быстро долетели до аэродрома «Николаевка» под Алма-Атой, я работал против этого объекта в 1974 году, когда был ещё командиром группы. Там пересели на ждавший нас вертолёт МИ-8. Я показал лётчику точку на карте, где нас надо выбросить. Буквально часа через полтора мы были на месте.
Как только вертушка ушла, я стал ориентироваться. Это сделать было практически не возможно, ни каких ориентиров, совершенно ровная как стол местность, с не большими холмиками. Можно было взять за точку отсчёта то место, где нас высадили, и идти на объект. Но это если лётчики не ошиблись. И я всё-таки решил точно определить свою точку стояния. Если верить лётчикам, то в 6 км от нас на юг должно быть шоссе. А вдоль шоссе всегда стоят километровые столбики. И хоть нам надо было совсем в другую сторону, я повёл группу на шоссе. И я оказался прав, нас высадили с ошибкой в 21 км. Жаль, что вертолётчики не слышали всего, что я о них говорил. Для них эти километры пять минут лёта, а нам по раскалённой пустыне шлёпать часа четыре. А главное драгоценное время теряем. Нам надо было найти расположение бригады, дать в центр их координаты, а затем устроить им «сабантуй». То есть совершить налёт и устроить как можно больше шума.
Взяв азимут, мы пошли в свой район. Пройдя около 20 км., не доходя до района, мы увидели на одном из холмиков, у разрушенного мазара, солдата. Я решил взять языка. Остановил группу, и, взяв с собой двух ребят, пошёл к мазару. Когда мы подошли, увидели, что у подножья стоит легковая машина УАЗ-469, а солдат оказался водителем. Я представился ему командиром взвода по борьбе с диверсантами противника и потребовал у него документы. Слово за слово, солдат попался очень говорливый. Он нам выложил, что возит командира второго дивизиона нужной нам бригады. А здесь оказался потому, что на этих учениях его отдали в распоряжение корреспондента какой-то военной газеты. Но машина сломалась, и корреспондент уехал на какой-то попутке, а ему сказал ждать, пока он не пришлёт машину техпомощи. Солдат неисправность устранил сам, а теперь не знает куда ехать.
Это была просто удача. Я сказал ему, что данной мне властью, машину и его естественно, мобилизовываю на нужды нашего противодиверсионного взвода. Он даже обрадовался этому, видимо до чёртиков надоело одному торчать в пустыне. Оставив группу на месте, мы часа два колесили по району, где должна была быть бригада. Следы от машин были, но только следы. Видимо они поменяли район. Тут ещё водитель, что-то заподозрив начал ныть. Просил отпустить его, что наверно его давно ищут, и что скоро кончиться бензин. Я отпустил его, и как мне кажется, ничем ни рисковал. Бензина у него на самом деле оставалось мало, километров на 60–70. и вряд ли он сегодня попадёт в свою часть. А если и попадёт, будет держать язык за зубами, потому как столько нам рассказал про свой славный дивизион, что командир ему голову оторвёт. Оставив солдата с машиной на том месте, где мы его нашли, мы пошли в новый район.
Идти было тяжело, хоть жара и спала, но пустыня была исключительно противна. Ни такая, к какой мы привыкли. Сплошной солончак. Ровная корочка, наступаешь на неё, она продавливается, а там сантиметров 10–15 пыли, которая поднимается вверх. Ни какой растительности, и ни какой живности. Стемнело, стало ещё сложней ориентироваться. Тут ещё пропала связь с центром.
Вообще не понятно почему, в «Николаевке» представитель разведуправления округа забрал у нас наши радиостанции, которые могли работать на расстояние до 4000 км., и выдал обыкновенную пехотную Р-105. правда, с БУМ-ом (блок усиления мощности). Говорил, что они будут не далеко от нас, и так будет проще работать.
Маршрут я выдерживал только по компасу. Выберу в нужном направлении звезду, и идём на неё минут десять, а затем снова надо корректировать азимут. Небо то крутиться. Ребята шли не жаловались. 50 минут марша, 10 минут отдыха, и снова вперёд. Чтоб ускорить передвижение я решил оставить всё лишнее: рюкзаки, противогазы. Взять с собой только оружие и радиостанцию.
Мы всё сложили в кучу. Я назначил одного солдата, который останется с имуществом. Оставили ему последние две фляжки воды, и пошли дальше, выполнять задачу. Дело в том, что на карте, по ходу нашего движения, имелось пять колодцев. Один из колодцев мы, к сожалению, проскочили в темноте, а может быть, его и не было. Ещё три оказались засыпаны песком. Жажда была невыносимая. Сунешь палец в рот, покарябаешь нёбо, а с него шелуха сыпется.
