Империя свободы: История ранней республики, 1789–1815 - Гордон С. Вуд
Гамильтон считал, что секрет успеха Англии заключался в её системе накопительного долга, банковской структуре и рынке государственных ценных бумаг. Пытаясь повторить английский опыт, Гамильтон шёл наперекор нескольким поколениям ожесточённой интеллектуальной оппозиции коммерциализации британского общества и коррупции в британской политике. Большинство английских писателей того века — будь то знаменитые сатирики тори, такие как Александр Поуп и Джонатан Свифт, или малоизвестные радикальные публицисты виги, такие как Джон Тренчард и Томас Гордон, — выражали глубокую враждебность к большим социальным, экономическим и политическим изменениям, происходившим в Англии XVIII века. Эти критики считали, что всеобщая коммерциализация английской жизни, включая рост торговых компаний, банков, фондовых рынков, спекулянтов и новых состоятельных людей, подорвала традиционные ценности и грозила Англии разорением. Монархия и её приспешники использовали покровительство, государственный долг и Банк Англии для развращения общества, включая Палату общин, и для создания исполнительной бюрократии за счёт народных свобод, обычно для ведения войны. Перед лицом этих пугающих событий как радикальные виги, так и отстранённые тори выступали за так называемую «деревенскую» оппозицию обману и роскоши «двора», окружавшего монарха. Некоторые из этих реформаторов были настолько радикальны, что их обвиняли в республиканских настроениях. Радикальные виги призывали к расширению избирательного права, большей свободе прессы, большей свободе вероисповедания, большему представительству в парламенте и значительному сокращению раздутой власти короны, включая её постоянную армию. Другими словами, эти «деревенские виги» выступали против тех самых военно-финансовых институтов и программ, которые сделали Великобританию самой могущественной нацией в мире.
Американцы были хорошо знакомы с этими радикальными идеями вигов и «деревенской оппозиции» и фактически использовали их для объяснения своего отделения от коррумпированной и деспотичной Великобритании в 1770-х годах. Поэтому любая попытка последовать примеру Англии должна была вызвать у многих американцев беспокойство.
Гамильтон был чрезвычайно уверен в своих знаниях в области торговли и финансов, и он изложил свою финансовую программу вопреки критической либертарианской и антикапиталистической литературе. Он отвергал идею о том, что для стабильности правительства необходимо, чтобы в нём были представлены различные интересы и занятия людей. По его мнению, «доверие народа будет легко завоевано хорошей администрацией». В свете неопытности американцев XVIII века в вопросах позитивной государственной власти его программа была поистине захватывающей. Гамильтон разработал свою замечательную программу в серии из четырёх докладов Конгрессу в 1790–1791 годах: о кредите (включая пошлины и налоги), о национальном банке, о монетном дворе и о мануфактурах. Эти доклады, мощно написанные и аргументированные, утвердили Гамильтона как одного из величайших государственных деятелей своей эпохи.
Однако подготовка этих впечатляющих отчётов — это одно, а их реализация перед лицом широко распространённого и глубоко укоренившегося в стране оппозиционного мышления вигов — совсем другое.
3. Федералистская программа
21 сентября 1789 года, через десять дней после назначения Гамильтона секретарём казначейства, Палата представителей, заявив, что «адекватное обеспечение государственного кредита» является «вопросом высокой важности для национальной чести и процветания», поручила секретарю казначейства «подготовить план для этой цели». Гамильтон был более чем готов. Задолго до того, как он стал секретарём казначейства, Гамильтон думал о проблеме долга в 79 миллионов долларов, образовавшегося после Революционной войны. В 1790 году сумма долга перед иностранцами — французским и испанским правительствами и голландскими банкирами — составляла около 12 миллионов долларов, включая задолженность по процентам, и её легко было подсчитать. Внутренний долг, то есть долг штатов и федерального правительства перед своими гражданами, был совсем другим. Он состоял из запутанного набора векселей, нот и сертификатов, выпущенных различными ведомствами как Конфедерации, так и правительств штатов. Из общего объёма внутреннего долга около 42 миллионов долларов приходилось на федеральное правительство; на правительства различных штатов приходилось примерно 25 миллионов долларов.
Гамильтону предстояло распутать эту массу долгов и разработать план их погашения. Он сделал это в докладе о государственном кредите, состоящем из сорока тысяч слов и представленном в Конгресс 14 января 1790 года, через пять месяцев после вступления в должность.
Гамильтон не сомневался, что внешний долг должен быть выплачен полностью, и все американские лидеры были с ним согласны. А вот с выплатой внутреннего долга дело обстояло не так просто. Перед ним стояли различные варианты. Возможно, внутренний долг можно было уменьшить, или отказаться от некоторой его части, или, по крайней мере, провести различие между первоначальными и нынешними держателями государственных ценных бумаг. В конце концов, в 1780-х годах большая часть долга была скуплена спекулянтами за бесценок; и многие из этих спекулянтов не надеялись, что долг и проценты будут выплачены в полном объёме и в специях. Но Гамильтон считал, что любая попытка отказаться от долга или провести дискриминацию между его первоначальными и нынешними держателями будет не только несправедливой по отношению к тем, кто рискнул приобрести эти ценные бумаги, но и губительной для чести и кредитоспособности нации. Только выплатив свои долги в полном объёме, новое правительство могло бы заверить будущих кредиторов в своей способности выполнить свои обязательства. Кроме того, Гамильтон не возражал против того, чтобы государственный долг был сосредоточен в руках нескольких состоятельных людей, поскольку надеялся использовать долг в качестве источника экономической производительности для нации.
В самой смелой и противоречивой части своего плана Гамильтон предложил, чтобы правительство Соединённых Штатов взяло на себя обязательства по выплате не только военных долгов федерального правительства в размере 42 миллионов долларов, но и всех долгов штатов в размере 25 миллионов долларов. Это, конечно, избавило бы штаты от необходимости повышать налоги для погашения своих долгов и устранило бы одну из главных проблем, стоявших за демократическими потрясениями 1780-х годов. Но вместо того, чтобы немедленно погасить долги штатов или Конфедерации, Гамильтон призвал правительство Соединённых Штатов «финансировать» их, то есть превратить в более или менее постоянный долг, по которому будут регулярно выплачиваться ежегодные проценты. Новое национальное правительство собрало бы в единый пакет все различные федеральные векселя и облигации штатов, а также сертификаты займов, оставшиеся после революционной войны, и выпустило бы вместо них новые федеральные ценные бумаги, стоимость которых была бы примерно такой же, как и у старых
