Мартовскіе дни 1917 года - Мельгунов Сергей Петрович
Отмѣчая эту легенду, нѣт надобности ее в подробностях разсматривать и тѣм болѣе опровергать. И позиція Алексѣева, выраженная в телеграммѣ 28 февраля (в кн. Ник. Мих почему-то считает указанія Алексѣева "туманными"), и позиція думскаго Комитета, всемѣрно стремившагося избѣжать гражданской войны, достаточно ясно выступила уже на предшествующих страницах.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
ОБРАЗОВАНІЕ ВРЕМЕННАГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
I.Кандидатура Керенскаго.
Давно пора оставить легенду о том, что революціонное временное правительство было создано "еще в 1916 г.": в "неясном предвидѣніи неясных событій", как выразился Алданов в упомянутой выше статьѣ "Третье марта", в юбилейном сборникѣ в честь Милюкова. Разсмотрѣнію этой легенды я достаточно уже удѣлил вниманія в книгѣ "На путях к дворцовому перевороту", потому возвращаться к ея анализу нѣт надобности. Напомним только, что в тогу временнаго революціоннаго правительства не совсѣм удачно впослѣдствіи облекли проект "министерства довѣрія", под лозунгом котораго шла общественная агитація предреволюціоннаго времени.
В революціонные дни "заранѣе установленное" временное правительство родилось с нѣкоторым опозданіем (значительным для тогдашней сумятицы), и вовсе не потому, что этому противодѣйствовали новыя политическія силы, выступившія на авансцену. Милюков в своей "Исторіи революціи" объяснил запозданіе техническими условіями: "необходимость ввести в состав перваго революціоннаго правительства руководителей общественнаго движенія, происходившаго внѣ Думы, сдѣлала невозможным образованіе министерства в первый же день переворота". Но кн. Львов днем 28-го уже был в Петербургѣ. (Мы имѣем "приказаніе" военной комиссіи, помѣченное 4 ч. 30 м. дня 28-го: "выслать немедленно автомобиль Мойка 75, кв. бар. Меллер-Закомельскаго за кн. Г. Е. Львовым"). Между тѣм временное правительство оформилось лишь в дневные часы второго марта, послѣ того длительнаго ночного бдѣнія, когда Родзянко, нѣсколько предрѣшая событія и выдавая предположенія за осуществленное авторитарно говорил Рузскому, что он "вынужден был" этой ночью назначить временное правительство. Болѣе правдоподобно то объясненіе опозданію с организаціей правительственной власти, которое дал Стеклов в докладѣ 30-го: "в эти первые моменты ни буржуазія, ни мы как-то не мыслили о созданіи правительства. И когда через два дня послѣ начала возстанія с достаточной ясностью стало опредѣляться, что возстаніе это несомнѣнно побѣдоносно, что оно ведет к установленію новаго режима, в этот момент на сцену всплыл вопрос об образованіи временнаго правительства"... Это значило, что концепція революціоннаго правительства была чужда дѣятелям "Временнаго Комитета членов Гос. Думы", имѣвшаго формально цѣлью лишь "возстановленіе порядка и сношенія с учрежденіями и лицами".
Побѣдоносный ход революціи не измѣнил первоначально основной линіи "думцев". Суть ея можно передать записью современника. 2-го марта Гиппіус посѣтил извѣстный репортер "Русскаго Слова" Руманов, пришедшій к писательницѣ из Таврическаго дворца. "Позицію думцев опредѣлил очень точно с наивной прямотой" — заносит в дневник Гиппіус: "Они считают, что власть выпала из рук законных носителей. Они ее подобрали и неподвижно хранят и передадут новой законной власти, которая должна имѣть со старой ниточку преемственности". В ожиданіи когда, по выраженію Милюкова, "наступит момент" образованія правительства, Временный Комитет ограничился немедленным назначеніем комиссаров из членов Думы во всѣ высшія правительственныя учрежденія и подготовкой списка будущих членов "общественнаго совѣта министров", предполагая, что премьер будет назначен "указом верховной власти". Хорошо освѣдомленный в настроеніях и планах лѣвой думской общественности англійскій посол отправил в Лондон 1 марта уже извѣстную нам телеграмму о предполагаемой поѣздкѣ думских делегатов для предъявленія Императору "требованія отречься от престола", добавляя: "должно быть назначено отвѣтственное министерство из 12 членов Думы, во главѣ с кн. Львовым и Милюковым в качествѣ министра ин. д.". Для перваго марта это еще был только проект — во всяком случаѣ, с опредѣленностью можно сказать, что днем окончательно оформившагося рѣшенія не было. Правда, в совѣтских изслѣдованіях ссылаются на протокол засѣданія Временнаго Комитета от 1-го марта, который, как будто бы, опровергает подобное утвержденіе (к сожалѣнію, мы не имѣем возможности проверить точность цитат и опредѣлить весь контекст документа). В протоколѣ значится: "Временный Комитет Гос. Думы в цѣлях предотвращенія анархіи и для возстановленія общественнаго спокойствія, послѣ низложенія стараго государственнаго строя, постановил: организовать впредь до созыва Учр. Собр., имѣющаго опредѣлить форму правленія россійскаго государства, правительственную власть, образовав для сего Временный Общественный Совѣт Министров в составѣ нижеслѣдующих лиц..." (Далѣе, как, пишет Генкина, приводящая выдержки из указаннаго архивнаго документа, перечислялся состав Временнаго Правительства, офиціально опубликованнаго 3 марта). Совѣтскій изслѣдователь допускает возможность, что протокол составлен post factum для того, чтобы формально закрѣпить образованіе правительства за иниціативой думскаго комитета, принявшаго рѣшеніе еще до совѣщанія с представителями Исп. Комитета. Совершенно очевидно, что перваго марта такого протокола, дѣйствительно, составлено быть не могло, ибо в нем упоминается Учред. Собраніе, на которое согласились при обмѣнѣ мнѣніями в ночь на 2-ое, и которое являлось для думскаго комитета весьма существенной компромиссной уступкой[115]. Но тѣм болѣе характерно употребленіе в протоколѣ термина "Временнаго Общественнаго Совѣта Министров" вмѣсто "Временнаго Правительства", от имени котораго 3 марта опубликована была программа, выработанная в ночном совѣщаніи. (Надо сказать, что термин "Временное Правительство" в первые дни 3—5 марта не употреблялся и в офиціальной перепискѣ, и Временное Правительство именуется почти всегда "совѣтом министров". Офиціальное постановленіе об именованіи революціонной власти "Временным Правительством" было сдѣлано 10 марта).
Едва ли состав этого "совѣта министров" намѣчался так упрощенно, как изобразил с обычной чрезмѣрной картинностью Шульгин, приписавшій себѣ иниціативу. Надо было, "во что бы то ни стало, образовать правительства" утверждает мемуарист: — "Я повторно и настойчиво просил Милюкова, чтобы он поэтому занялся списком министров". И Милюков к вечеру перваго марта "занялся". "Так на кончикѣ стола, в этом диком водоворотѣ полусумасшедших людей, родился этот список из головы Милюкова, при чем голову эту пришлось сжимать обѣими руками, чтобы она хоть что-нибудь могла сообразить. Историк в будущем..., вѣроятно, изобразит это совершенно не так... Я же разсказываю, как было". Эмигрант-мемуарист в состояніи рецидива монархических чаяній издѣвается над этим списком, "общественным довѣріем облеченных". Но дѣло было не в том "мифѣ", который пытается опровергнуть Шульгин, а в том, что метод созданія революціонной власти совершенно не подходил к моменту. В этом тогда не отдавали себѣ отчета. Взяли старый ходячій список проектированнаго думскаго "министерства довѣрія" и подбавили к нему новых людей, которых, казалось, выдвигала создавшаяся конъюнктура прежде всего руководителей подготовлявшагося дворцоваго переворота, у которых естественно предполагались организаціонныя связи с военными кругами. Эта конъюнктура выдвинула и лѣвыя кандидатуры. В какой момент? По утвержденію Суханова, в ночном засѣданіи делегатом Совѣта при перечисленіи личнаго состава министров имя Керенскаго не было упомянуто, и только послѣ окончанія предварительных переговоров, т. е. около 4 ч. утра, Суханов узнал, что Керенскому предлагают портфель министра юстиціи. Это была уступка лѣвому сектору — намѣчались двѣ персональныя кандидатуры соціалистов из среды членов Думы, входивших в состав Временнаго Комитета. Не было все принято рѣшеніе предоставить в правительствѣ два мѣста членам Совѣта Р. Д., как это утверждает Керенскій; не было и рѣшенія предоставить два портфеля (юстиціи и труда) членам соціалистических партій, как говорится в историческом трудѣ Милюкова; не было это и попыткой созданія "коалиціоннаго кабинета", как безоговорочно отвѣтила редакція "Русских Вѣдомостей" на упоминавшійся запрос «Daile Chronicle». Это были двѣ личныя кандидатуры, причем кандидатура Чхеидзе, почти не принимавшаго участія в дѣлах Комитета, тут же отпала за его рѣшительным отказом, и оставалась кандидатура Керенскаго.
