Виталий Масловский - Обвиняет земля. Организация украинских националистов: документы и материалы
Когда бегство гитлеровцев из западно-украинских земель стало реальностью, среди бандеровских вожаков, с приближением Красной Армии, стали зарождаться сомнения по поводу дальнейшей судьбы, возникли разговоры, за которые кое-кто расплачивался жизнью. Одни лихорадочно готовились к бегству вместе со своими повелителями, так как их ничто не держало на этой земле: они пришли с гитлеровцами, с ними собирались и бежать. А другие готовились развернуть «великую акцию» в тылу Красной Армии, накапливали оружие, которое им щедро дарили оккупанты, сооружали тайные базы, готовили схроны и тайники.
Один из комендантов такой базы по кличке Деркач, принимая оружие от немецкой военной комендатуры, саркастически сказал:
— И зачем нам это оружие? Если непобедимый фюрер им не смог сломить «совитив», то разве поможет оно нам?
Эти слова услышал один из тех, кто принадлежал бандеровской службе безопасности, и немедленно доложил своим верховодам. А СБ знала, что с таким делать. Его замучили, как «совитского агента». Тем не менее подобные соображения высказывались даже членами головного провода ОУН. Один из них, близкий к Шухевичу Михаил Степаняк, как-то поделился своими сомнениями в кругу коллег, которым доверял:
— А не время ли нам разорвать с немцами? Они же сами говорят, что Гитлеру капут! Да и мы видим, что немцы — живой труп. А привязывать себя еще прочнее к живому трупу — значит сознательно идти на погибель. Не следует ли нам выбрать жизнь, а не смерть? Скажем, придет Красная Армия, мы демонстративно сложим оружие, попросим поверить нам, что мы хотим принять участие в дальнейшей борьбе с оккупантами.
Об этих высказываниях узнал Шухевич, которого бандеровские вожаки на своем третьем сборе перед отступлением провозгласили не только вожаком головного провода ОУН, но и секретарем только что созданной УГОР («Украинской головной освободительной рады»). Он приказал службе безопасности взять Степаняка под стражу и держать в схроне, а сам решил посоветоваться, так как некоторые особо рассудительные оуновские вожаки, увидев разлад в верхнем руководстве, начали осторожно высказываться: не время ли пересмотреть свои ПОЗИЦИИ?
Шухевич и сам понимал, что тактику борьбы менять надо, но как солдафон с ограниченным кругозором, воспитанный в абверских школах, как человек болезненно честолюбивый и заумный, не привык советоваться с подчиненными. Ими, считал он, надо командовать и держать в повиновении. Поэтому совет вожаков УПА он не принял во внимание.
И все же, понимая, что выход из тяжелого положения искать надо, Шухевич решил посоветоваться с митрополитом Шептицким. Митрополит без промедлений согласился с Шухевичем. Об этой встрече впоследствии рассказал брат митрополита Климент, который присутствовал при разговоре. (С. Даниленко в книге «Дорогой позора и предательства» приводит детали.)
Шептицкий с сарказмом оценил поведение Гитлера, который, по его мнению, не сумел удержать положение, когда гитлеровцы были под Москвой, Сталинградом и на Кавказе, справедливо признал, что Советская страна своими победами подняла собственный авторитет во всем мире на небывалую высоту. Но в то же время митрополит пророчествовал, что дело может дойти до войны между объединенными силами США, Англии, Франции против Советского Союза.
Моя правда такая, говорил митрополит, надо поставить крест на прошлом. Хотя немцы всегда были единственной опорой в наших планах, будем искать понимания у тех, кто будет хозяином положения. Германия не погибнет, нет! Теперь можно говорить, что Советы выиграли войну. Но Англия, Америка и Франция не позволят, чтобы Советы выиграли мир…
А теперь запомните, сын мой. Акции УПА против Советов теперь имеют большое значение для будущности. Накануне мира эти акции надо любой ценой усиливать, чтобы показать, что мы не хотим жить под Советами. Всякие переговоры УПА с Советами — это предательство наших националистических идеалов. Напомните нашим людям: верность до последнего! Бояться смерти? Пусть лучше смерть, лишь бы не предательство!
Тем временем Шухевич получил приказ от Бандеры, объявить который он не отваживался даже своим приближенным. Надо было быть Бандерой, надо было ненавидеть людей, ненавидеть тех, кто слепо пошел за националистами в ОУН, УПА, чтобы отважиться стать на такой путь, подписать такой приказ. Он стал известен, хотя на нем и стояло трижды «Секретно!». Вот некоторые выписки из него:
«Под влиянием большевистской действительности менее стойкие элементы, безусловно, в абсолютном большинстве перейдут на сторону Советов. Они вдвойне опасны для нашей дальнейшей борьбы: их массовый переход на сторону Советов подорвет престиж ОУН-УПА а их активная борьба, в которую они, безусловно, включатся вместе с большевиками против ОУН, исключает всякую возможность нашей подпольной работы на западноукраинских землях.
А поэтому надо немедленно и наиболее тайно, во имя национального дела, вышеупомянутые элементы ОУН и УПА ликвидировать двумя способами:
а) направлять большие и незначительные отряды УПА на бой с большевиками и создавать ситуации, чтобы их уничтожали Советы на постоях и засадах;
б) территориальные боивки и других лиц станичного и подрайонного масштаба должны уничтожить надрайонная и районная служба безопасности под видом большевистских агентов…»
И бандеровские эсбисты с благословения Шухевича уничтожали, сжигали, убивали. Трупами задушенных удавками и зарезанных людей заполнялись колодцы, многих заживо сжигали в хатах, подперев двери и стреляя по окнам. По своей линии связи Шухевич бросил клич националистическому подполью: «Верность до крови! Умрем за самостийну Украину!»
В конце декабря сорок четвертого года, когда не только Львовщина, но и вся Украина была освобождена от гитлеровцев, к Шухевичу прибыли гости. По заданию Бандеры Ю.Лопатинский, Б.Чижевский и радист Скоробогатый во главе с фашистским гауптманом Кирном поднялись самолетом с Краковского аэродрома и спустились на парашютах вблизи расположения главного провода ОУН.
Кирн лично проинструктировал Шухевича, как действовать в советском тылу, передав ему пять миллионов рублей, оружие, взрывчатку, рацию, медикаменты…
А Лопатинский и Чижевский рассказали о наставлениях и указаниях «вождя» ОУН Бандеры, которого перед этим выпустили из лагеря Заксенхаузен, и Гитлер лично попросил его сделать все для активизации боевых действий в тылу Красной Армии.
Правительство Советской Украины старалось всячески остановить братоубийственную войну в западных областях республики. Еще весной сорок четвертого года оно обратилось к оуновцам с призывом сложить оружие. Осенью вожакам было предложено провести переговоры, чтобы договориться о прекращении бессмысленной и бесперспективной борьбы.
Для бандеровского головного провода ОУН и головного командования УПА, во главе которых стоял Шухевич, в начале сорок пятого года сложились такие обстоятельства, что они были вынуждены согласиться на переговоры, делая вид перед своими подчиненными, как будто и сами ищут пути примирения с властью.
Они вынуждены были согласиться на переговоры еще и потому, что не только, рядовые стрельцы и члены ОУН, но и довольно много вожаков подразделений УПА и подпольных звеньев ОУН давали понять своим верховодам, что могут и без них пойти на контакты с правительственными органами, так как гитлеровцы стоят на пороге гибели, а силы «повстанческой армии» редеют.
Шухевич отрядил на переговоры начальника головного штаба УПА Дмитрия Маевского и главного политреферента штаба УПА Якова Бусола. вели переговоры уполномоченные Совета Народных Комиссаров республики сотрудники госбезопасности С.Т.Даниленко-Карин и О. О. Хорошун. Они рассказали о тех гарантиях, которые правительство представляет всем участникам ОУН и УПА, в том числе и вожакам всех рангов, если они прекратят враждебную деятельность и сложат оружие.
Разговор продолжался свыше пяти часов. Даниленко-Карин видел, что он убедил обоих представителей оуновцев, но они заявили, что не уполномочены подписывать какие-либо документы, что разговор имел предварительный, ознакомительный характер, о его результатах они должны доложить в штаб УПА, а позже дадут ответ… Но ответа представители правительства так и не дождались.
Шухевич без особой заинтересованности встретил Маевского и Бусола. Он и без переговоров догадывался, каким может быть предложение правительства. Но, очевидно, не забывая наставления Шептицного, все же выслушал их внимательно, еще и еще возвращаясь к условиям, которые предлагало правительство. Долго молчал, а потом категорически заявил, что, прежде чем дать ответ на предложение правительства, надо запросить согласие главного верховода ОУН Степана Бандеры, приказал отрядить к нему специального курьера.
