Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 1. В соболином краю
Огромный сложный и тонкий процесс. Нина умещает его в двух ветвистых строчках.
— Хорошая девушка к вам поступает, — сказал я в заводоуправлении, — видно, любит химию, знает много.
— Так она же из семьи Михедов… Двадцать человек — все химики.
И вот в руках у меня снова пропуск «во все цехи». Разыскать родственников Нины — нелегкое дело. На заводе у Нины отец, трое дядей, тетка, родная сестра, пятеро двоюродных сестер и братьев, невестки, свояки…
Утро. Семья Михедов идет на работу.
— Всех не перечтешь, — улыбнулся отец девушки, Михаил Федотович. — Разыскивайте старшего брата, Андрея. Он в нашем «химическом семействе» за коновода, все расскажет.
Андрей Федотович Михед неуловим. Отыскиваю его только к вечеру в кладовке, где выдавалась спецовка уезжающим в подшефный колхоз. Сидим, беседуем.
— Как начиналась династия, спрашиваете? — старший Михед барабанит пальцем по железу. — Долгая история…
Андрей Федотович неторопливо разворачивает клеенчатый пакет. Желтая фотография: пустошь, песок. На переднем плане четверо парней с холщовыми сумками и лопатами. Надпись: «Даешь химию! Даешь каучук! 1930 год».
* * *
Родом Михеды с Украины, с Полтавщины.
Собирая сыновей в дорогу, старая мать положила в чистые холщовые сумки по краюхе хлеба, сало и, конечно, бандуры — с ними сыновья не пожелали расставаться. Пошли четыре деревенских парня, четыре брата, четыре известных на всю округу бандуриста искать долю.
— Куда проводила-то, Митровна? — спросила соседка.
— Какую-то химию строить, — вздохнула мать.
…На берегу реки, на пустыре, колышками отмечен большой квадрат.
— Это наш завод, — сказал начальник стройки. — Остаетесь?
— Остаемся. Записывай, — ответили четыре брата — Андрей, Иван, Степан и Михаил.
— Лопаты при себе?
— Нет.
— А что в сумках?
— Бандуры…
Дружный хохот:
— Бандуры!.. На праздник приехали! Ха-ха-ха! Уморили, братцы!
— А ну прекратите орать! На стройке бандуры тоже нужны, — отрезал начальник.
…Ох и холодны же ночи в ноябре! Намотавшаяся за день братва хочет уснуть. Да где там — собачий холод в палатках. Не выдерживает братва, выползает к кострам.
— Бандуристов сюда!
Огрубевшими от работы пальцами перебирают четыре брата нежные струны.
— А ну живее, для согреву!
Гопак. Хороший танец. Тут уже усталые ребята не попадали в такт. Да это и не важно было.
Плясали до упаду. Плясали, чтобы согреться, оставляя на песке клетчатые узоры лаптей. А с гопаком перекликались звонкие топоры.
Чтобы опередить зиму, ночами строили бараки, мастерские.
…Вырыт котлован, обжиты бараки, растут корпуса завода, нет уже костров, но опять братва засыпает только под утро. Склоняются над книгами, чертят, спорят, мечтают… Уж очень не простое это дело строить химию, если только четыре года ходил в школу. А на площадку уже начало прибывать оборудование. Поди разберись, какую трубу к какой прилаживать. Шли к инженеру:
— Как вот тут?..
Чешет в затылке молодой инженер: новое дело — каучук. Во всем мире такого завода не строили. Не хочется инженеру ударить лицом в грязь, однако сознается:
— Не знаю. Подождите, хлопцы, померекаю вечерком. Завтра разберемся.
Так вот и горели по ночам огоньки в бараках… Андрей стал монтажником, Иван — техником по катализу, Степан — мастером по котельным работам, Михаил — механиком…
…Запахло на заводе газом. Что это был за запах! Сейчас с этим запахом борются, ставят всякие фильтры, а тогда радовались, как дорогим духам.
— Что-то у тебя от пиджака воняет? — говорила воронежская девушка Валя, прижимаясь по вечерам к своему жениху.
— Не воняет, а пахнет, — обижался Михаил, — это наш заводской дух.
И у Ивана, Андрея, Степана тоже состоялись на эту тему разговоры. Кончились они тем, что четыре девушки — Валя, Аня, Фрося, Таня тоже полюбили этот запах, запах химии. И стало на заводе Михедов уже не четыре, а восемь…
Опять после работы долго горел огонь в семье бандуристов. Чудесные это были вечера!
Звенели четыре бандуры, и четыре чистых женских голоса пели про «черные брови» про «шумные вербы», про Галю. И еще про что-то очень, очень дорогое пели голоса и струны…
…Первый каучук. Вся страна праздновала тогда победу воронежцев. А уж что было на заводе! При встречах обнимались. Упругие желтые комочки нюхали, пробовали на зуб. Каучук, настоящий каучук!
Из Ленинграда пришла посылка. В ней новые калоши и записка: «Поздравляем с первым успехом. Примите подарок. Пришлем еще, уже из вашего каучука». Гораздый до выдумки Андрей надел калоши, устроил торжественное сожжение оставшихся у кого-то лаптей.
Потом праздничный вечер. Выступавшие волновались, а взявший слово Михед Иван совсем не мог говорить. Смутился, вынул из кармана тутой мячик, ударил об пол:
— Прыгает! Видали? Прыгает наш каучук!
Значит, не зря и мы прыгали тут у костров. Помните, а?
В конце вечера был большой концерт. Никогда еще так слаженно не играли братья, никогда еще так дружно не пели Аня, Валя, Фрося, Таня.
Но в середине программы вышла заминка: Ане вдруг стало нехорошо. Дали занавес. А через минуту обалдевший от счастья Андрей объявил:
— У Михедов будет наследник! Песни продолжаются!..
Вся судьба большого семейства тесно переплелась с судьбой большого завода. Была на заводе заминка — и в семье тревога, на заводе победа — в семье ее отмечали, как праздник.
По обстановке михедовского дома можно проследить весь путь завода. Первую премию — бумажные штаны в полоску — братья получили, когда еще рыли котлован. Старомодный приемник — премия Андрею за успешный монтаж оборудования. Кровать, стулья, шкаф получены, когда семья въезжала в заводской дом. Патефон и детская коляска — премия за сверхплановый каучук. Велосипеды — за концерты.
На заводском дворе своя летопись. Клены, вдоль дороги от проходной сажали, когда у Михаила первая дочь родилась.
— Ну, Миша, — шутил Иван, — сколько кленов, столько и лет жить твоей Галке.
— Тысячу лет должна жить, — улыбался счастливый отец, глядя, как поднимается зеленый лесок вдоль заводской дорожки… Парк в центре двора разбивался в сорок первом, и тут Михеды были главными зачинщиками.
…Война опустошила заводские корпуса, в разные стороны разбросала людей. Но тянулись к небу деревца, посаженные на заводском дворе рабочими руками, ждали хозяев… И они вернулись. Восстановили завод. Стал он в два раза больше прежнего. И слава его умножилась. Но жизнь не стоит на месте. Новые дороги открылись перед химиками. Что же, есть кому у Михедов вступить на большой путь. Уже не четверо их, как в тридцатом, а почти двадцать Михедов проходят по утрам через заводские ворота. Разрослась рабочая семья.
Прощаясь с заводом, я снова встретил свою знакомую Нину. Она шла в первую смену. Увидела, задержалась на минуту:
— Уже оформилась! Аппаратчицей буду! Привет Москве… — и побежала догонять подружек.
Асфальтированная дорожка от проходной усыпана желтыми кленовыми листьями. На дорожке переплелись тени и светлые полосы от поднимающегося над корпусами солнца. Нина бежит, сбивая с травы у дорожки холодные капли осенней росы. Я вдруг вспомнил деревянные колышки на этом месте, четырех парней с лопатами и надпись на фотографии: «Даешь химию!».
— А как же бандуры, целы? — спросил я у Андрея Федотовича.
— Бандуры? Понимаете, в войну в клубе погибли. Но одну удалось спасти. Вот уж сколько лет собираюсь поехать на Украину, по образцу новые заказать, да все дела… Но уж твердо решил: в конце года беру отпуск и еду. Больше нельзя откладывать. Молодых обучим, да и мы, старшие Михеды, еще походим по струнам. Ведь есть еще порох в пороховницах! Так, кажется, говорил наш земляк Тарас, а?
Фото автора. Воронеж. Завод им. Кирова.
24 октября 1958 г.
Хозяева, творцы, мечтатели
Двадцатилетние… Легко им шагать по земле, ладится у них работа, велики крылья у их мечты. Вчера они жадно листали газеты, и до каждого сердца дошло тепло отеческой заботы партии, каждое сердце забилось чаще при слове: клянемся!
Что думают сегодня, после большого праздника, эти вот четверо парней с московского завода «Красный пролетарий»? Куда устремлены их помыслы?
В канун праздника двое из них вернулись с целины. Они не успели еще снять теплые свитеры, охранявшие их от степных ветров. Им положен отпуск, но разве можно в такие дни быть дома! На родной завод! Скорее!
— Юра, здорово! Был вчера там, в Лужниках?.. Ну рассказывай же, рассказывай!
…Поглядывает на часы старый мастер. Перерыв кончился. Но от Юры не отходят. И не торопит ребят старый мастер. Сам подошел, слушает.
