Николай Киселев-Громов - Лагери смерти в СССР
А жизнь в этой новой рекламной обстановке шла прежняя: один из голодных заключенных ухитрился при раздаче хлеба получить два пайка. Командир 14-ой роты Сахаров и командир взвода Колот завели его в «красный уголок» 14-ой роты и так избили, что он оглох на правое ухо. Сам Сахаров, с тряпкой в руках, вытирал потом кровь с пола «красного уголка». На другой день один из заключенных 14-ой роты написал об этом случае заметку в стенной газете, и ИСО срочно отправило его на командировку «Овсянка». Сахарову же за истязание заключенного ИСО не сказало ни слова. Ращупкин, помощник начальника ИСО 1-го (в то время, а теперь 4-го) отделения СЛОН, помню сказал по этому поводу: «Максим Горький —это одно, а лагерная дисциплина это другое. Если мы ради Максима Горького так или иначе накажем Сахарова, от этого только уронится авторитет ротных командиров. Максим Горький у нас пробудет день-два, а Сахаров будет работать 10 лет». Товарищ Максим приехал на о. Соловки 20 июня 1929 года, а уехал 22 июня. К пароходу было подано несколько фаэтонов, и Горький вместе с СЛОНовским начальством поехал в так называемый «Био-сад», находящийся в 4-х километрах от Кремля. Там Максима, конечно, обильно угощали и в приветственных речах бесстыдно и безгранично льстили его самолюбию. На другой день товарищ Максим посетил кирпичный завод, посмотрел во втором отделении (того времени) Муксольма, чекистских коров и лошадей; побывал в «центролазарете», где он, между прочим, сказал выстроившимся в чистеньких белых халатах сестрам милосердия из заключенных: — «Что это вы выстроилась, точно на парад? Я хотел посмотреть вашу повседневную жизнь». Вечером он был в соловецком театре на концерте; там он слушал приготовленную чекистами к его приезду песню:
Мы заключенные страны свободной,Где нет мучений, пыток нет.Нас не карают, а исправляют,—Это не тайна и не секрет!
Хотя и за проступки сослали нас сюда,Но все же мы имеем большие права:Газеты получаем, газеты издаем,Спектакли мы ставим и песни поем.
На концерт были допущены только чекисты и так называемые «стукачи» (доносчики). Ни одного рядового заключенного там не было.
К приезду Горького была организована специальная «детская колония» для беспризорных. Все несчастные, полуголые подростки были одеты в казенное обмундирование. Для них был оборудован барак с настоящими постелями. На кремлевской садовой площадке были расставлены столики и скамеечки «для отдыха заключенных». Все было инсценировано совершенно по тому же образцу, как для кино-фильма «Соловки».
Как только Максим Горький уехал, все привяло прежний вид, — свой настоящий вид, о котором Максим Горький или не имеет понятия, или имеет, но молчит...
Я обращаюсь к Вам, господин Горький, и спрашиваю: видели ли Бы хотя одну СЛОНовскую командировку? Были ли на месте хотя одной вновь открытой командировки? Были ли на Конд-острове? Посетили ли штрафной изолятор «Секирку»? Посмотрели хотя один СЛОНовский «крикушник»?.. Показали ли Вам чекисты свой след-изолятор (следственный изолятор) на о. Соловки? Ходили смотреть островной карцер и его отделение «глиномялку»?.. Водили ли Вас чекисты на Голгофу и видели ли Вы там женщин, одетых в одни грязные мешки с прорезанными для рук и головы дырами?.. Посмотрели ли как работают в лесу заключенные, какие уроки им задают, как их там кормят, как бьют, как ставят на пеньки, а они совершенно обессилевшие, сотни раз выкрикивают на нем: «я филон! я филон!» «Я паразит советской власти!» ?.. Были ли на штрафной командировке «Овсянка» и сказали ли Вам чекисты сколько в СЛОНе таких командировок? Видели ли Вы на командировке «Овсянка» ямы—могилы и потаповское «шпанское ожерелье» из отрубленных заключенными пальцев и кистей рук?.. Видели ли Вы обмороженных заключенных?.. Показывали ли Вам чекисты своих раздетых и рассказывали они, какие у них существуют меры для того, чтобы заставить заключенного выполнить целиком свой урок?.. Видели ли, как чекисты «ласкают» своих заключенных «дрыном» или прикладом винтовки?.. Слыша ли Вы, по крайней мере, как муштруют на поверках? Видели ли, как они делают обыски, как отправляют на работы? Показывали ли они Вам командировки, где работают исключительно одни священники и монахи, насильно остриженные и всячески унижаемые? Были ли Вы в 14-ой «запретной» роте? В 13-ой роте? В 1-ой роте «отрицательного элемента»? Рассказывал ли Вам кто нибудь о том, как чекисты отправляли партию из ста «злостных ка-эров на командировку «Овсянка» и о том, как они там погибли? Были ли в женском штрафном изоляторе на Заячьих островах? Говорил ли Вам кто нибудь о том, как голодали грузины—мусаватисты и чем их голодовка кончилась?.. Сказали ли Вам чекисты о том, сколько на Секирной горе расстреляно заключенных? Видели ли Вы в лесу хоть одного саморуба, работающего одной рукой? Сказали ли Вам чекисты, сколько всего в СЛОНе погибло людей...
Нет, Господин Горький! Ничего этого Вы не видели, не знаете и не постарались узнать. А может быть, Вы знаете, догадываетесь, но молчите, торгуя своим пером, как проститутка телом?
Не знаю — были ли Вы настолько глупы, или настолько подлы, но в печати после своего визита Вы заявили, что «Соловки» произвели на Вac впечатление «санитарной станции»!... О, как бы я был рад, если бы Вы когда нибудь попали на эту станцию в качество заключенного! И как Вы достойны этого заключения за свое перо, служащее по глупости или подлости чекистам!
В заключение могу сказать, Горький, как СЛОНовские чекисты,— даже они, —потешались над Вами. Когда было приказано кожевенному заводу отобрать самые лучшие нерповые шкурки, чтобы подарить их Вам на память о Соловках, чекист Новиков Александр, бывший в то время начальником Конд-острова, взял Ваши шкурки для шубы своей молодой жены, а для Вас оставил похуже. Рассказывая об этом «товарообмене» в ИСО, он улыбался к объяснял: «зачем этой старой перечнице такие хорошие шкурки? Все равно он скоро подохнет. Лучше я из них сошью шубу своей молодой жене».
Другие чекисты из ИСО хохотали и хвалили предприимчивого товарища. «Молодец, Шурка! Правильно! Умный парень! Зачем, на самом деле, этому (следовало непечатное определение Вас) хорошие шкурки!»
Смертность в СЛОНе. Закончу свое описание СЛОНа тем же, чем кончается крестный путь заключенных в нем — смертью. Приведу цифры о количестве преждевременно и в великих страданиях умерших там на пользу и радость чекистов всех рангов и званий. Их, этих умученных, во славу и честь «мировой, социальной революций» было во всех Северных Лагерях Особого Назначения ОГПУ:
в 1925 г. — 18.350;
в 1926 г. — 14.758;
в 1927 г. — 29.450;
в 1928 г. — 48.932;
в 1929 г. — 72.000.
Всего за пять лет умерших, убитых и наложивших на себя собственные руки было: 183.490 человек!...
Людей этих нет, они умерли в страданиях, которых мы здесь не можем себе представить, а продукт их труда — лесной материал, вероятно, еще цел: он здесь, за границей России. Может быть, сейчас, когда я это пишу, в домах, выстроенных из этого леса, люди танцуют, смеются, поют, влюбляются, женятся... Может быть, сейчас дети европейских и американских купцов, торгующими с коммунистами, катаются в автомобилях, купленных на деньги от торговли этим лесом...
Мутится в голове и цепенеет сердце от этого сопоставления.
Примечания
[1] Ошибочное название употребляют оба издания посвященные СЛОНу и вышедшие в текущем году — 1. брошюра «Соловецька каторга» (Редагував Л. Чикиленко. Варшава 1931 стр. 71); редактор брошюры называет СЛОН даже «Соловецким концетрационным лагерем». 2. книга ген. — майора И. М. Зайцева «Соловки» (Коммунистическая каторга или место пыток и смерти). Шанхай. 1931. Страниц 165; ошибка этого автора в названии меньшая, чем у предыдущего, так как он расказывает о СЛОНе периода 1925 -1927 гг., когда СЛОН был значительно меньше своих современных размеров; кроме того автор повествует о своих наблюдениях преимущественно (но не исключительно) на Большом Соловецком острове.
[2] Можно думать, что цифра эта не преувеличена; один из авторов письменных показаний, из которых составилась брошюра «Соловецька каторга», определял ее в 800.000 чел. В одном из документов «Крестьянской России» число заключенных в каждом из лагерей Дальнего Востока определяется так: «много выше 50.000 человек».
[3] Источниками этих сведений были: упомянутые выше печатные издания о СЛОНе («Соловецька каторга» и «Соловки» генерала Зайцева), корреспонденции в «Возрождении», написанные со слов бежавших нз СЛОНа; наши личные расспросы эмигранта, окончившего заключение в СЛОНе в 1929 году.
[4] Для автора книги эта цель несомненна. В письме к нам он подтверждает свое убеждение фактом, который полезно привести.
