А. Ждановский - По страницам истории Кубани (краеведческие очерки)
Царская администрация на Северном Кавказе приступила к переселению горцев из горной части Кубанской области на равнинную часть, заселяя освобожденные земли казаками и переселенцами. Так, только за четыре года после окончания боевых действий на территории Закубанья было поселено 111 казачьих станиц с 3 поселками, в которых насчитывалось 14 396 семейств. Основная цель этой акции заключалась в том, чтобы закрепиться на территории Северного Кавказа и обезопасить свои границы в случае возникновения новой войны с Турцией.
Переселение на равнинную часть горцы встретили неоднозначно. Одни смирились с этим, другие уходили в Турцию под предлогом совершения хаджа в святые места. Эмиграция приняла массовый характер. Под воздействием турецких агитаторов, обещавших помощь и покровительство турецкого султана, тысячи горцев начали покидать свою родину. Так, с 1859 по 1864 гг. с территории Западного Кавказа переселились в Турцию около 307 тыс. черкесов. Возможно, эта цифра была меньше реальной, так как нередко горцы уходили без официальных разрешений властей. Горцы отправлялись через порты Новороссийск, Тамань, Туапсе, Анапу, Батуми, Сухуми.
Столь мощному потоку переселения горцев в Турцию способствовал ряд причин: во–первых, часть феодальной знати стремилась сохранить свои бывшие привилегии и зависимость крестьян. Во–вторых, старшины демократических племен, боясь потерять свои привилегии, агитировали свой народ за переселение в Турцию. Неслучайно основная масса переселенцев состояла из представителей так называемых демократических племен. В–третьих, свою роль сыграла и религиозная общность горцев с Турцией. В–четвертых, определенное значение имели и остатки родовых отношений. Если глава рода переселялся в Турцию, то за ним должны были следовать и все его близкие и дальние родственники. В–пятых, турецкое правительство обещало переселенцам золотые горы. В–шестых, переселению горцев способствовала политика царской администрации, которая взяла на себя расходы по транспортировке желающих переселиться в Турцию.
Переселение в Турцию стало одной из больших трагедий для адыгов. Подолгу находясь в пути, они умирали на кораблях от жажды и голода. Не получили они и достойного приюта в чужой стране. Турецкое правительство обмануло горцев, не выполнив взятых на себя обещаний об их устройстве. Им предоставили малопригодные для жилья районы Турции, многие были поселены на пограничных с Россией землях. Крайне тяжелые условия жизни, с какими встретились здесь переселенцы, привели к обратному процессу. Многие горцы стремились вернуться в родные места, но далеко не всем это удавалось сделать.
III. КУБАНЬ В ПЕРИОД УТВЕРЖДЕНИЯ КАПИТАЛИЗМА (1861 — 1917 гг.)
В. Н. Ратушняк
ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ОСВОЕНИЕ КУБАНИ
В 1860 г. самодержец Всероссийский Александр II подписал указ о создании новой административной единицы Российской империи — Кубанской области. В ее состав вошли земли Правобережья Кубани, заселенные черноморскими и линейными казаками, и Закубанье с издавна проживающими здесь горскими народами. Новая область, охватившая пространство свыше 81 тыс. квадратных километров, могла бы вместить на своей территории несколько стран Европы, но по своему экономическому развитию она была далеко позади не только стран Европы, но и многих других губерний Европейской России. Она была мало заселена и слабо освоена, а в ее предгорьях еще гремели выстрелы завершавшейся Кавказской войны. Отчаянно защищали свою свободу горцы. Даже в последний год войны в 1863 г., по данным царской администрации, из 235 тыс. закубанских горцев 117 тыс. еще продолжали борьбу. Но уже началась эмиграция многих из них за рубеж. Одними из последних в 1864 г. прекратили сопротивление царским войскам сочинские убыхи, поголовно (за исключением нескольких семей) переселившиеся в Турцию.
Перед царизмом встал вопрос об экономическом освоении новых земель и политическом закреплении в новой области. Традиционно этот вопрос был о классовой опоре самодержавия на местах. И правительство решает «создать местный, служилый, обладающий земельной собственностью класс, который соответствовал бы дворянству центральных губерний». Для начала было решено наделить значительными земельными участками генералов, офицеров и войсковых чиновников Кубанского казачьего войска, а их было в то время немало, одних только генералов около сотни. Последним, в частности, выделились в потомственную собственность земельные владения площадью от 800 до 1500 дес. (872–1635 га). Остальным чинам в среднем отводилось по 165 дес. (180 га). Так был создан первый слой кубанских помещиков, получивших в собственность 432 тыс. десятин земли.
Дальнейшему развитию помещичьего землевладения на Кубани, способствовали земельные пожалования крупным русским дворянам и горским феодалам «за услуги правительству в Кавказской войне», среди которых было немало представителей известных дворянских фамилий России: князья Голицын, Лобанов–Ростовский, Урусов, Щербатов; графы Сумароков–Эльстон, Лорис–Меликов, Коцебу; бароны Меллер–Закомельский, Розен, Врангель и др. Каждый из них приплюсовал к своим родовым владениям в Европейской России еще по несколько тысяч десятин на Кубани. Среди новых земельных магнатов своими владениями выделялись граф Евдокимов, получивший 10,6 тыс. десятин, князь Меликов — 8,2 тыс. десятин, граф Сумароков-Эльстон — 6,6 тыс. десятин, барон Врангель — 6 тыс. десятин, граф Лорис–Меликов — 5,6 тыс. десятин и т. д. В Черноморском округе брату царя великому князю Михаилу Николаевичу было пожаловано в 1871 г. 8 тыс. десятин земли.
Крупнейшими земельными собственниками стали и местные феодалы: Султан Адиль–Гирей, полковник Адиль–Гирей Капланов–Нечев, князья Мусса Туганов и Магомет–Гирей Лоов. К 1876 г. только 28 крупнейших горе (Сих феодалов стали владельцами около 60 тыс. десятин земли. Это были дворяне, отнесенные правительством к лицам первой категории. Меньшие участки получили горские владельцы, отнесенные к лицам второй категории. Всего же русским и горским дворянам было «пожаловано» на Кубани свыше полумиллиона десятин лучших земель. Казалось бы, созданы все условия, чтобы и здесь, на аграрной окраине страны, корнями вросли дворянско–помещичьи имения — экономическая основа правящего сословия России. Однако этого не произошло. Большинство земельных владений было продано их первоначальными владельцами. Дворянские магнаты, особенно те, которые имели крупные поместья в центральной России, не видели смысла в эксплуатации новых земель на малообжитых пространствах Предкавказья, где не было еще железных дорог, ощущался недостаток в рабочей силе и сельскохозяйственной технике. Крупные затраты на устройство помещичьих хозяйств не сулили быстрой и рентабельной отдачи. Те же, кто не продавал свои участки, отдавал их в залог или в аренду, а нередко они просто пустовали, а их хозяева выжидали лучших времен. Так, объезжая свое новое владение в 4 тыс. дес. возле станицы Крымской, генерал А. П. Карцев не без тревоги спрашивал своего управляющего: «Что делать с этими землями, будут ли они когда‑нибудь в цене?». Действительно, даже прибывшие со своими отарами овец предприниматели из Крыма «тавричане» предлагали за богатейшую черноземную землю Кубани смехотворно низкие цены — по 15–50 копеек за десятину. И владельцы имений вынуждены были соглашаться с такими условиями. Для предпринимателей же из Таврии 60–70–е гг. XIX в. стали наиболее благоприятными для создания на Кубани мощных овцеводческих, а впоследствии и многоотраслевых капиталистических экономий. Далеко за пределами края были известны предпринимательские династии Мазаевых, Макеевых, Николенко, Меснянкиных и других, имевших по 40–80 тыс. голов тонкорунных или, как их иногда называли, «мазаевских» овец.
Братья Петр и Гавриил Мазаевы считались родоначальниками мериносового овцеводства на Северном Кавказе. Свои опыты по улучшению породы овец они начали еще в Таврической губернии, а затем их сыновья и внуки продолжили развитие овцеводства на Кубани.
Овцеводы–предприниматели составили сильную конкуренцию на пастбища владельцам конских табунов, многие из которых были известны далеко за пределами края. Первоклассные верховые лошади содержались в табунах полковников Бурсака и Скакуна, казака Серомина, горцев Атлексирова, Беслинеева, Лиева, Карданова и др. Это было золотое время кубанского скотоводства, а владельцы овечьих отар и конских табунов были главными хозяевами кубанских просторов.
Но в последней четверти XIX в. ситуация быстро меняется. Тысячи раскрепощенных, но обездоленных крестьян южных районов Европейской России устремляются в неведомые края. Рассказы о его плодородных и пустующих землях, вольных казачьих традициях будоражат воображение, наполняют надеждой извечную крестьянскую мечту о собственном участке земли. Они готовы были ее покупать, арендовать, батрачить, чтобы накопить денег и обзавестись собственной землей. Основная культура пшеница всем фронтом наступает на пастбища, оттесняя животноводство все дальше в предгорье. Цены на землю стремительно растут. И теперь, когда сыновьям генерала А. П. Карцева предлагают за землю отца по 100 рублей за десятину, они благоразумно воздерживаются от продажи.
