Как Петербург научился себя изучать - Эмили Д. Джонсон
Поскольку влияние Гревса было огромным, пожалуй, прежде чем перейти к изучению работы его учеников и экскурсионного движения 1920-х годов, стоит подробно рассмотреть суть его методов преподавания. Для историка его поколения происхождение и ранняя профессиональная биография Гревса довольно типичны: детство, проведенное в провинциальном поместье, и посещение столичной гимназии, за которой последовало поступление на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета[141]. Гревс решил специализироваться на истории Средневековья, работая под руководством В. Г. Васильевского, известного исследователя Византии. Он окончил программу с отличием и сразу же был принят в аспирантуру. Одновременно он стал преподавать в гимназиях, военных училищах и женских институтах столицы. В 1890 году Гревс начал читать лекции в университете, а в 1892 году – на Бестужевских женских курсах. Вскоре после этого профессор Васильевский заболел и Гревса попросили взять на себя преподавание на всех общих курсах по истории Средних веков. Дважды ему удавалось уклоняться от этих университетских обязанностей и совершать длительные исследовательские поездки во Францию и Италию для работы над своей магистерской диссертацией «Очерки из истории римского землевладения (преимущественно во время империи)». Работа была успешно опубликована, но вскоре после этого Гревс пережил ряд неудач, которые временно отвлекли его от карьеры ученого-историка, побудив к развитию других интересов, в том числе экспериментальной педагогики.
Гревс намеревался сделать «Очерки» первой книгой двухтомника, но, прежде чем он смог закончить второй том, он обнаружил, что его частично опередил другой историк[142]. Убитый горем, он отказался от проекта, вернувшись к нему только много лет спустя. Возможно, он нашел бы решение проблемы сразу, если бы не еще одна катастрофа. В 1899 году Гревс потерял свою должность в университете в результате политической чистки, последовавшей за серией студенческих демонстраций[143]. Оставшись без средств к существованию для своей жены и двух маленьких детей, он вернулся к преподаванию в инновационном Тенишевском училище. Хотя, очевидно, два года, которые Гревс провел в этой академической ссылке, прежде чем был в 1902 году восстановлен в университете, дались ему нелегко, но все же они были далеко не безрезультатными. Наиболее интересные нам аспекты работы Гревса, его педагогические идеи и эксперименты с экскурсиями, относятся к этому периоду и связаны с идеализмом училища Тенишева[144].
Основанное в 1898 году князем В. Н. Тенишевым, богатым промышленником и известным филантропом, училище с самого начала должно было служить лабораторией для демонстрации прогрессивных педагогических методов и стимулом для реформы образования по всей империи[145]. Его программа вобрала в себя целый ряд идей и лозунгов, популярных среди теоретиков того времени. Некоторые из нововведений отражали стремление гуманизировать образовательный процесс и разрушить жесткие правила поведения, разделявшие учителей и учеников: к ученикам нужно было относиться с уважением, учить независимости и прививать любовь к учебе, оценки и телесные наказания следовало заменить на родительские собрания, огромное внимание уделялось физкультуре и правильному питанию для удовлетворения детских потребностей в целом. Другие изменения были в большей степени связаны непосредственно с учебной программой и могут рассматриваться как развитие реальных училищ конца XIX века. Классические программы, теперь обозначенные как «книжные знания», уступили место предметам, считавшимся менее оторванными от «реальной жизни», в первую очередь современным языкам и естественным наукам. В училище Тенишева этот переход к некнижным предметам сопровождался, помимо всего прочего, рядом методологических инноваций, призванных оторвать учителей и учеников от учебников и погрузить их в реальный мир. Ключевым словом здесь была наглядность; от учебников, где это было возможно, полностью отказывались в пользу наглядных пособий, научных экспериментов и экскурсий. Студенты должны были научиться приобретать знания посредством наблюдения и самостоятельной работы, получать информацию из окружающей среды и из справочников и правильно ее интерпретировать[146].
В рамках этой образовательной программы экскурсии воспринимались вполне благосклонно, потому что они даже больше, чем лабораторные эксперименты и занятия с наглядными пособиями, напоминали полноценное погружение в мир. В статье, включенной в школьную «памятную книжку» 1900–1901 годов, Гревс отметил:
Экскурсия – это высшая доступная форма сближения учеников с объектом их изучения – с предметами и явлениями природы, с памятниками, обстановкою и фактами человеческой жизни; это – интимное ознакомление их путем внимательного наблюдения с подлинными источниками тех знаний, которые им сообщаются словом учителя и подкрепляются учебною книгою[147].
Считалось, что, столкнувшись лицом к лицу с реальными явлениями, студенты разовьют свою наблюдательность, восприимчивость и независимость. Они научатся работать в группе и лучше общаться со своими наставниками. Короче говоря, они вырастут именно такими всесторонне развитыми, вдумчивыми молодыми людьми, о которых мечтали прогрессивные педагоги. В Тенишевском училище экскурсии использовались на уроках географии, естественных наук и, начиная с 1900–1901 годов, были включены в совершенно новую учебную программу по истории, подготовленную комитетом экспертов для впервые введенного в школе четвертого класса. Всего весной 1901 года было организовано 18 отдельных поездок, включая трехдневное путешествие в Нарву[148].
Как количество этих экскурсий, так и включение теоретической статьи Гревса в годовую «памятную книжку» свидетельствуют о существенной приверженности Тенишевского училища экскурсионной методике. Однако в 1901 году она была еще относительно новой и оставалась экспериментальной. У педагогов было мало времени для рассмотрения методологических основ экскурсионной работы, и, вероятно, они не разработали единых руководящих принципов проведения экскурсий. Статья Гревса, написанная для «памятной книжки» 1901 года, в этом отношении весьма показательна. В ней Гревс откладывает обсуждение методологических вопросов, обещая написать об этом позже, не предложив даже конкретного определения термина «экскурсия». Основываясь на содержании статьи, можно предположить, что все походы за пределы школьного двора, включая даже спонтанные прогулки, не связанные с регулярными планами уроков, могли квалифицироваться как экскурсии[149]. Тем не менее в то время заявление Гревса о важности экскурсионной работы было передовым. В России начала века никто не продвинулся дальше, чем Гревс и его коллеги из Тенишевского училища, в использовании образовательных туров в качестве регулярного компонента школьной программы, хотя идея о том, что такие экскурсии могут улучшить обучение, была далеко не новой.
Мысль о том, что экскурсии и путешествия полезны для образовательных целей, имеет долгую и солидную историю в европейской педагогической литературе. В качестве ранних источников упоминаются труды Жан-Жака Руссо (трактат «Эмиль, или О воспитании») и чешского реформатора образования и религиозного лидера Иоанна Коменского. В конце XVIII века работа Коменского была переведена на русский язык и убедила Н. И. Новикова, Ф. И. Янковича де Мириево и В. Ф. Зуева выступить за организацию прогулок и поездок на природу для детей. Устав народных училищ 1786 года упоминает о пользе прогулок, а школьный устав 1804 года даже предполагает, помимо прогулок на природе, посещение различных промышленных предприятий, мастерских и мануфактур. Подобные идеи периодически появлялись на
