Исаак Тейлор - Славяне и арийский мир
Во времена неолитические дикая лошадь жила на равнинах Западной Швейцарии и входила в состав пищи первых обитателей озерных селений. По-видимому, она была с самого начала полудомашней. Арийские пастухи, для которых мясо и молоко этих полудиких лошадей было драгоценно, гоняли их, вероятно, стадами перед собой, отыскивая пастбища, как это делают и теперь татары в азиатских степях.
Лошадь как домашнее животное была неизвестна ни аккадийцам раньше завоевания Вавилона семитами, ни этим последним до лингвистического разделения семитической семьи; она не появляется на египетских монументах раньше эпохи Нового царства. Это было после завоевания Египта гиксами, которое повлекло за собой, без сомнения, и появление лошади, приведенной из Центральной Азии.
Она была хорошо знакома хеттеянам (kheta) и тюрко-татарской расе раньше ее разделения; это значит, что она была приручена сначала в Центральной Азии. В швейцарских озерных постройках каменного века и начала бронзового нашли несколько костей и зубов, принадлежащих лошадям, которые, без сомнения, были употреблены в пищу, но только в Мерингене и в Овернье, восходящих к более позднему периоду бронзового века, находим мы лошадиные удила из оленьего рога и бронзы. Эти удила имеют лишь 9 сантиметров{150} ширины и в настоящее время с трудом могли бы годиться для детского пони. Я сделал несколько измерений, чтобы определить рост лошадей, которым подошли бы удила бронзового века. Небольшая лошадка в 131/2 ладоней требует удил в 11–12 см ширины, а пони Шотландских островов, ростом в 113/4 ладоней, требует удил в 9–10 см ширины. Современные лошадиные удила имеют в ширину от 12 до 18 см, и я узнал, что удила величиной с те, какие находят в швейцарских озерных жилищах, употребляются в настоящее время лишь для ослов.
Самые древние подковы происходят из озерного жилища в Паладрю, в Дофинэ, принадлежащего к последним временам железного века и, вероятно, более позднего, чем римское завоевание. Подковы имеют ширину от 9 до 10 см, что показывает, что лошади были очень малы.
Постройки конца бронзового века в Северной Италии, могущие относиться к XI веку до Р.Х., доказывают, что лошадь была приручена в эту эпоху.
В течение долгого периода после того, как была приручена лошадь, в качестве вьючного и упряжного животного продолжали употреблять вола, как более смирного, сохраняя лошадь для воинских колесниц, как это делалось у египтян, ассирийцев и хеттеян, и для бега колесниц и триумфальных шествий, как это было у этрусков и греков. Любопытно заметить, как поздно человек осмелился оседлать «быструю». Мы знаем, что в Древнем Египте для верховой езды употреблялся исключительно осел.
Ничто в Ведах не показывает, что тогда практиковалось искусство верховой езды. Мы находим первое упоминание о ней в Авесте, что показывает, что иранские арийцы переняли это искусство от соседних татарских племен. Термины, относящиеся к верховой езде, различны в зендском, греческом, латинском и тевтонском языках. У греков гомерического века лошади запрягались в колесницы для войны или для бега, и может быть, бывало, что при случае садились на лошадь без седла, но верховой езды в настоящем смысле слова не было{151}.
Обломок статуэтки из терракоты, найденный генералом Ди-Чеснола на Кипре, является, вероятно, самым древним изо всех имеющихся изображений человека верхом на лошади. Более новейшие фигуры показывают, что лошадью управляли сначала скорее посредством недоуздка, чем посредством удил.
Останков осла не найдено ни в швейцарских озерных жилищах, ни даже в итальянских постройках бронзового века. Это животное должно быть введено в Европу с Востока, в эпоху сравнительно недавнюю. Кельтское, тевтонское и славянское названия осла заимствованы, очевидно, с латинского, да и само латинское название представляет слово семитического происхождения, занесенное финикиянами. Арийские названия осла, европейские и азиатские, совершенно различны, но это животное было знакомо индоиранцам до их разделения. Так как родина дикого осла находится в Центральной Азии и именно в степях, соседних с Каспийским и Аральским морями, то факт, что первобытные арийцы не знали этого полезного вьючного животного, кажется аргументом столь же убедительным против их азиатского происхождения, как и их знакомство с буком, деревом исключительно европейским.
Пример верблюда столь же хорошо доказывает это. Мы не имеем никакого указания на то, что он был известен арийцам до их разделения; но если бы эти последние эмигрировали из Центральной Азии, то они знали бы это животное, которое было известно и семитам еще до их разделения и первобытной тюрко-татарской расе. Верблюд был также известен индо-иранцам, обитавшим до своего разделения в Бактриане или Восточном Иране. Наименование верблюда заимствовано с семитического и, по-видимому, было сперва неизвестно славянам, потому что они обозначали его названием слона, как это показывает старославянское слово ВЕЛЬБЛАѦДЪ.
Ни в швейцарских озерных постройках, ни в таковых же Северной Италии не найдено никакого следа домашней птицы, которая впервые появляется в Авесте и переходит из Персии в Грецию в послегомеровские времена, вероятно около VI века до Р.Х.{152}.
Гусь был одомашнен греками в догомеровский век, но он не был домашним во время разделения индусов и иранцев. Арийские наименования гуся, голубя, утки, должно быть, даны этим птицам, когда они были еще дикими. Ни семиты, ни финны не обладали домашней птицей до их соответствующего лингвистического разделения. Кочевой пастух при помощи собаки и копья с кремневым наконечником мог перегонять свой скот с места на место и защищать его от хищных зверей; но птица не позволяет водить себя так легко, и крепкие загороди необходимы для защиты ее от естественных ее врагов: лисицы, ласки, орла и ястреба{153}.
В предшествующем рассуждении мы предполагали, что обитатели озерных селений Швейцарии и Италии были арийцами. Гельбиг доказал, что итальянские постройки должны были быть умбрийскими, так как они древнее кельтского и этрусского нашествий и указывают на состояние цивилизации гораздо более высокое, чем то, в котором находились лигуры в эпоху, гораздо позднейшую.
Но если италийские постройки принадлежат умбрам, то швейцарские селения должны быть кельтическими или гельветическими. Дан утверждал, что жители швейцарских селений принадлежали к финской расе; но Шрадер отвергает это заключение, опираясь на то, что восточные и западные финны до своего разделения знали собаку, корову и лошадь, но не знали ни козы, ни барана; между тем самое древнее население озерных построек в Швейцарии приручило барана и, может быть, козу, но не лошадь.
Кроме того, как мы уже показали, швейцарские озерные селения были обитаемы постоянно до железного века, некоторые даже до римского периода{154}, когда страна эта, как мы знаем, была населена народом, имевшим кельтический язык. На основании этого факта и прибавив к нему сходство гельветского черепа с черепом римлян и с черепом современников круглых курганов Британии, едва ли можно сомневаться, что в этом случае мы находимся в присутствии цивилизации, которая должна считаться арийской, а не финской.
Земледелие
Тот факт, что немецкое herbst, осень, обозначает время жатвы, напоминает нам, что у земледельческого народа эпоха уборки хлебов представляет самое важное и самое веселое время года.
Но многозначителен тот факт, что в арийских языках нет первоначального термина для обозначения осени, и что из четырех времен года осень последняя получила наименование, что ясно указываете на то, что арийцы до своего разделения не достигли земледельческого периода своей цивилизации. У арийцев, как и у рас урало-алтайских, самые древние имена времен года суть зима (hiems), эпоха снега, когда нужно было загонять стада в закут, и лето, когда стада уходили на пастбища.
Далее в исторический период были еще арийские племена, не достигшие эпохи земледелия.
Тацит описывает сарматов как кочевников, «in plaustro equoque viventibus» (лат. «живущих в повозке и на коне»); а Цезарь говорит, что пшеница не произрастала во внутренней Великобритании, но лишь на юге, обитаемом белгийскими племенами, недавно переселившимися из Галлии. Никакого хлебного растения еще не было найдено в круглых курганах Великобритании, но нередкое присутствие пестов и жерновов указывает, по-видимому, на то, что зерно не было неизвестно. Это, однако, не служит решительным доказательством, так как эти жернова могли служить для размалывании желудей или дикого овса.
Куно остроумно приводит мысль, что арийцы до своего разделения должны были знать злаки, так как имя мыши, означающее «вор», встречается в греческом, латинском, тевтонском и санскритском языках. Что могла воровать мышь, спрашивает он, если не хлебное зерно? Но этот аргумент не убедителен, так как в некоторых из озерных жилищ Южной Германии мы не находим зернового хлеба, но там попадаются орехи, которые могли воровать мыши.
