Ричард Теймс - Япония : история страны

Энтузиазм в отношении промышленности не означал пренебрежения сельским хозяйством, которое оставалось крупнейшей сферой занятости и поставляло продовольствие для стремительно растущего населения и сырье (шелк и хлопок) для главных экспортных отраслей. Еще одной ценной культурой был чай, ставший второй по размеру статьей экспорта. Основным источником правительственных доходов продолжал оставаться налог на землю; его сбор контролировался строже, чем в феодальные времена. Новый режим не поддавался искушению заимствовать деньги за рубежом, на лондонской бирже привлекли всего два крупных займа: один пошел на финансирование первой национальной железной дороги, которая протянулась на девятнадцать миль от Токио к Йокогаме и была построена 29-летним шотландским инженером (чрезмерной работой загнавшим себя впоследствии в могилу); второй займ направили на стабилизацию финансов, расшатанных восстанием в землях Сацума. Национальная приверженность самофинансированию означала, что, в конечном счете, индустриализацию Японии оплачивали крестьяне, поскольку налогообложение промышленности оставалось на сознательно низком уровне для поощрения инициативы и инноваций. Сопротивление сельчан уплате налогов, школьному образованию и введению воинской повинности безжалостно подавлялось. С другой стороны, крестьянским хозяйствам помогали, предлагая новые аграрные технологии и награждая за выдающиеся достижения в улучшении традиционных технологий или за успешное внедрение новых видов деятельности, например производства молочной продукции.

Отмена феодальных ограничений на продажу земель, перемещение населения и выбор рода занятий высвободил массу энергии и амбиций. Книга «Самопомощь» Сэмюела Смайлза, переведенная на японский в 1871 году, стала евангелием эпохи; и никто не следовал новой доктрине более страстно, чем Сибусава Эйиси (1840-1931) — выходец из маленького городка, ставший президентом Первого национального банка и способствовавший основанию около 500 различных компаний и торговых организаций. Дистанцируясь от презираемого образа эгоистичного и лживого торговца периода Эдо, он воспевал патриотическую ценность своей деятельности. Еще одним миллионером, сделавшим себя самостоятельно, был бывший самурай Ивасаки Ятаро (1835-1885): принадлежавшая ему верфь оказалась стартовой площадкой для бизнес-империи «Мицубиси», от судостроения шагнувшей в добычу полезных ископаемых, складской бизнес, бизнес в сфере недвижимости и банковское дело.

Новые предприятия возникали повсюду. Старинное семейство Мицуи финансировало обе стороны в ходе борьбы за свержение сегуната, а позднее получило значительную выгоду от приватизации профинансированных правительством образцовых предприятий и поглотило бумажную и текстильные фабрики, компанию, которая в 1883 году впервые провела электричество в Токио, и машиностроительное предприятие, которое стало предтечей современной корпорации «Тошиба электронике». В 1876 году был создан филиал для операций внешней торговли, который приобрел контроль над японским угольным бизнесом, поставлял половину продукции национального машиностроения на импорт и основал собственную судоходную линию; теперь это одна из крупнейших в мире торговых корпораций «Мицуи Буссан». Признание заслуг группы Мицуи в поддержке военных усилий в 1894-1895 годах выразилось в присвоении ее главе титула барона.

В бездумном преследовании целей экономического роста законодательство фактически игнорировало права работников и защиту окружающей среды. Бесстрашный Танака Седзо (1841-1913), одновременно мятежник и традиционалист, был одним из первых, кто выступил против злоупотреблений и эксплуатации. Будучи сыном крестьянина и самоучкой, он развернул настойчивую кампанию против добычи меди, которая отравляла пищу, воду и земли общины. Дерзко провозгласив, что «убивать людей значит убивать нацию», он в своей декларации одним из первых в мире использовал слоган защитников окружающей среды: «Забота о реках — это путь на небеса».

Ятои

Освоение культуры и технологии Запада требовало приглашения западных экспертов в качестве инструкторов. К ним обращались как к «благородным иностранным специалистам», а за глаза называли «живыми машинами». Некоторые из ятои (иностранных сотрудников) уже проживали в Японии и их переманивали от западных нанимателей; другие нанимались работать сами, большинство рекрутировали целенаправленно и даже вели «охоту за головами». На раннем этапе Японию наводнили икасама («благородные мошенники»), которые, согласно биографу британского министра сэра Гарри Паркса (1828-1885), «принадлежали к обширной массе людей, приплывавших в каждый морской порт. Выйдя из бара, борделя, игорного салона... они несли изящество, язык и манеры этих мест в классные комнаты...»

В общей сложности наняли около 4000 ятои, половину из них составляли британцы, другими многочисленными группами были французы, американцы и немцы. Свыше половины британцев трудились на государственных работах, остальные служили преимущественно в военно-морском и гражданском флоте. Тогда как британцы чаще всего были инженерами и моряками, французы подвизались бюрократами и солдатами, немцы — врачами и полицейскими, а американцы — учителями и агрономами. Большинство приезжих были молоды, дееспособны и активны, не боялись ответственности и часто оправдывали доверие. Как писал Джордж Буске, первый из нанятых министерством юстиции адвокатов: «Юные студенты строят дворцы, банковские клерки оперируют огромными кредитами, а армейские капитаны выполняют обязанности, которые были бы тяжким бременем и на плечах генерала...»

Политика японцев в отношении ятои заключалась в том, чтобы хорошо платить, вынуждать много работать и как можно скорее избавляться от них. (Только один иностранец назывался в официальных заявлениях «необходимым» — У. Каргилл, британский директор правительственных железных дорог и телеграфа.) Подобно тому как японцы беспокоились о том, чтобы не попасть в зависимость от иностранных заимствований, они стремились достичь и самодостаточности в технических и административных вопросах. Многие ятои, заканчивая работать в Японии, проводили остаток профессиональной жизни в разочаровании. Так, Генри Дайер вернулся в родную Шотландию достаточно молодым и выполнял различные заказы, но так и не смог найти дела, которое увлекало бы его не меньше, чем в Японии, где он основал при Токийском университете инженерную школу.

В разгар программы по привлечению ятои на их оклады уходило не менее 10% всего бюджета министерства образования. В 1874 году в стране находилось около 500 ятои; к 1879 году эта цифра сократилась вполовину, а к 1885 году снизилась еще на столько же. Инвестиции окупились. В 1910 году был закрыт последний курс, преподававший-с я на английском языке в университете, — стратегически необходимая наука строительства военно-морских судов. Менее чем за пятьдесят лет Япония усвоила и вывела на новый уровень техническое наследие западного мира.

В самой Японии до сих пор с благоговением и уважением вспоминают тех иностранцев, которые помогли заложить основания современной нации и имена которых зачастую плохо известны в их родных странах. В Саппоро, где около девяти месяцев жил американец Уильям Смит Кларк, основатель Сельскохозяйственной школы, в память о нем стоит конная статуя, достойная генерала Кастера, на которой написан его совет: «Парни, будьте амбициозными!» Немногочисленные примеры иллюстрируют выдающиеся карьеры и влияние этих пионеров.

Многие японцы с почтением говорят о выходце из Ольстера докторе Уильяме Уиллисе, официальном враче британской дипломатической миссии. В ходе гражданской войны во времена свержения сегуната он лечил сотни пострадавших с обеих сторон и обучал японских докторов западной хирургии. (Как он отмечал, чаще всего ранения носили огнестрельный характер и лишь изредка были нанесены мечом.) Выполняя свои профессиональные обязанности, он также имел дело с холерой, малярией, бешенством, оспой и вспышкой венерических заболеваний. Последние столь часто поражали британскую миссию и гарнизон, что министерство иностранных дел попросило Уиллиса подготовить специальный отчет и предложить медицинские меры для устранения заболеваний. Позднее Уиллис помог основать медицинскую школу в Кагосиме, а затем отправился работать в Таиланд.

Уиллис прожил в Японии пятнадцать лет. Американец Уильям Эллиот Гриффис пробыл там четыре года до того, как его контракт преподавателя был внезапно расторгнут, но талант публициста превратил Гриффиса в ведущего «япониста» США примерно на полвека. Изначально он направился в Японию, влекомый любопытством и алчностью; он надеялся одновременно преподавать и накопить материал для книги и деньги на черный день. Прибыв в Фукуи, столицу Этидзэн, он испытал пошедший ему на пользу шок («Пелена упала с моих глаз... Я был поражен чрезвычайной бедностью народа...»). Не испугавшись, он поставил перед собой высокие цели — написать в течение семестра книгу, покончить с употреблением сакэ и «предосудительным совместным купанием полов». Рвение, идеализм и прилежание молодых студентов-самураев умерили его первоначальное тщеславие и вынудили написать в журнал «Сайентифик Эмерикен» предостерегающее письмо: