Дмитрий Лихачев - Национальное самосознание Древней Руси
Авраамий Палицын приводит многочисленные случаи мужественной борьбы русских с иноземными захватчиками. Живо и талантливо рассказывает он об освобождении Москвы и о героической защите Троице-Сергиевой лавры, давая в своем изложении многочисленные примеры народного героизма. Так, например, Авраамий Палицын рассказывает о том, как возмущенный изменой брата простой воин Даниил Селев заменил его собой в рядах бойцов и пал в бою. Таким образом, писатели первой четверти XVII в., изобличая общественные пороки, а с другой стороны, показывая героизм простых и малозаметных людей, создавали новые идеалы гражданского служения родине.
Итак, эпоха национальной борьбы с самозванщиной и интервенцией отчетливо выдвинула значение народа («земли») в исторической жизни страны. Это значение народа сказалось непосредственно в ходе событий и было осознано исторически.
4
Насколько глубоко проникли в народ новые исторические представления, показывает «Новая повесть о преславном Российском государстве», написание которой отноштся либо к концу 1610 г., либо к самому началу 1611 г. Она сохранилась в единственном списке; ее автор — какой-то приказный — безвестен; название ее — позднейшее, приписанное чужою рукою сверху. Это прокламация, «подметное письмо», брошенное на улицах Москвы с призывом восстать и изгнать из Москвы гарнизон польских интервентов.
«А сему бы есте письму верили без всякого су мнения», — обращается автор к москвичам. Он просит не «таить» его письмо, а распространять среди верных людей: «И кто сие письмо возмет и прочтет, и он бы его не таил, давал бы рассмотряючи и ведаючи своей братии православным христианом прочитати вкратце, который за православную веру умрети хотят, чтобы было ведомо, а не тайно». Изменникам, которые «со враги соединилися», — тем бы «есте отнюдь не сказывали и не давали прочитати».197
Письмо написано со страстной убежденностью, ясным, простым и народным языком, частью прозой, частью стихами.198
«Приидите, приидите православни.Приидите, приидите христолюбивии.Мужайтеся и вооружайтесяИ тщитеся на враги своя,Како б их победитиИ царство свободити».199
«Мужайтеся и вооружайтесяИ совет между собою чините,Как бы нам от врагов своих избыти.Время, время пришло,Во время дело подвиг показатиИ на страсть дерзновение учинити».200
«Что стали? что оплошали? чего ожидаетеИ врагов своих на себя попущаете?И злому корению и зелию201 даете в землю вкоренитисяИ паки, аки злому горькому полыню распложатися».202
Сами видите, — обращается автор письма к москвичам, — какое гонение и утеснение воздвигалось на русских:
«Всегда многим смертное посечение,А иным земное ранение,А иным грабление,А женам бесчестие и насилование.И купльствуют не по цене,Отнимают сильноИ паки не ценою ценят.И сребро платят,Но с мечем над главою стоят(над всяким православным христианином, куплю деющим).203Наш же брат, православный христианин,Видя свое осиротение,И беззаступлениеИ их, врагов, великое одоление,Не смеет и уст своих отверсти,Бояся смерти,Туне живота своего сступаетсяИ только слезами обливается.И уже еще нечего им, врагом, замыслити,И всех нас, православиыих христиан, теснити,И ругатисяНад нами и величатисяИ смеятися…»204
Описав злодеяния польских интервентов, автор восклицает:
«То ли вам не весть,То ли вам не повеление,То ли вам не наказание [т. е. указание],То ли вам не писание».205
Автор не жалеет слов для изобличения бояр-изменников и среди них боярина Салтыкова и думного дьяка Андронова.
Но письмо — не простой призыв к восстанию. Оно подробно и разумно освещает создавшуюся в стране обстановку.
Автор ставит в пример москвичам граждан осажденного Смоленска, мужеством своим прославивших себя не только в России, но и в Литве, и в Польше, и до самого Рима. «И хотят славне умрети, нежели бесчестне и горько жити».206 На краю государства смольняне храбро отбиваются от врагов, которые под Смоленском, как и здесь в Москве, «на сердцах наших стоят». Если бы не Смоленск, войско Сигизмунда давно было бы в Москве. Русские в Смоленске держат короля не за голову, не за руку, не за ногу, а за самое сердце его злонравное и жестокое. Как русские в Смоленске, так в Москве один против всех отбивается патриарх Гермоген. Как эпический герой, патриарх, «исполин безоружный», поражает врагов словом своим и движет народом, сам оставаясь непоколебимым и неодолимым препятствием для врагов. Если он умрет и народ сам не встанет на свою защиту, то погибнут государство и православие.
Автор «письма» приводит своеобразную политическую философию. Восстание на врагов — это «подвиг» и «радение». Только вооруженное восстание может искупить грехи русских людей, за которые Вог покарал русских испытанием иноземного ига. Эта точка зрения исключительна по религиозной смелости.
Автор говорит о том, что польские интервенты боятся восстания русских. Они действуют осторожно, стремясь прельстить русских ложным уважением к их святыням. Они стоят с мечом над головою русских людей, постепенно стягивая подкрепления; закрыли кремлевские ворота, оставив для русских только узкие двери, в которых стоит шум и визг, как будто бы давят мышей. Польские интервенты хотят властвовать в Москве, но не имеют достаточных сил. Между тем народ могуществен и велик, как море. В этом «великом и недержанном мори» боятся потонуть интервенты. Поэтому хитростью и лестью они сдерживают его возмущение:
«Видя зде в мире колебаниеИ за веру стояние,Для того нам льстятИ блазнят,Чтобы нас всех тем областитиИ укротити,И великим бы нашим морем не возмутити,И им бы самем, врагом, в нем не потонути».207
«Новая повесть о преславном Российском государстве» — одно из первых в русской литературе выступлений средних классов населения. Ее содержание знаменательно. Ни одно из литературных произведений, вышедших из посадской и приказной среды во второй половине XVII в., не заявляет с такой определенностью о силе и могуществе народного «моря».
«Смута» произвела глубокие изменения в политических представлениях русского общества. В момент наибольшей опасности для Руси, когда, казалось, иноземцы прочно укрепились в Москве, когда от Русского государства сохранились лишь кое-какие «останки», когда, наконец, русские сознавали, что не было еще в мировой истории «таково наказания ни на едину монаршию, ниже на царства и княжения, еже случися над превысочайшею Россиею», — в этот момент «последние люди» поднялись на защиту родины. В политических потрясениях «великой разрухи» родилась твердая уверенность в силе народа, родились мысли о «земском деле», о «всей земле»; сознание верховного значения народа и его интересов в государственной жизни страны. Это новое политическое сознание, выросшее в ужасах «последнего разорения», когда низшие и средние классы сделали отчаянное усилие для спасения Руси, — явилось предвестием нового времени.
Комментарии
1 Доклад на Съезде советских писателей 17 августа 1934 г.
2 Изд. 3, Л., 1939, стр. 5.
3 А. А. Шахматов. Разыскания о древнейших русских летописных сводах. СПб., 1908, стр. 226 и др.
4 См. об этом: Д. И. Прозоровский. Новые разыскания о новгородских посадниках. СПб., 1892, стр. 3.
5 Лаврентьевская летопись под 985 г.
6 А. А. Шахматов. Разыскания…, стр. 377.
7 Там же, стр. 378.
8 Всев. Миллер. Очерки русской народной словесности, т. II. 1910, стр. 1–31.
9 Марков. Беломорские былины. М., 1901, №№ 50 и 80.
10 Астахова. Былины Севера, т. I. М.-Л., 1938, № 15.
11 А. В. Марков. Из истории русского былевого эпоса, вып. 1. 1905, стр. 30–66.
12 Повесть временных лет под 1061 г. Мотив загадывания загадки с последующим убийством неудачного отгадчика и др.
