Алексей Исаев - От Дубно до Ростова
Если резюмировать, то о положении оказавшихся на направлении главного удара немецких войск соединений 27–го стрелкового корпуса можно сказать следующее. На стороне дивизий 6 армии и 1 танковой группы было неоспоримое количественное и качественное преимущество. Обеспечить оборону широкой полосы от Сокаля до Устилуга две стрелковые дивизии не могли, и, несмотря на местные успехи, их фланги были охвачены, и вскоре дивизии оказались под угрозой окружения. Наши 124–я и 87–я дивизии были словно два островка на пути бурного потока массы людей в шинелях цвета фельд — грау с винтовками и пулеметами, а также танков, артиллерийских орудий, лошадей и автомашин.
Первый день войны. Пассивные участки фронта. Не следует думать, что немецкие войска везде оказывали такой нажим, как в полосе от сокальского выступа до Устилуга. Как севернее, так и южнее этого участка границы обстановка была куда спокойнее. Здесь соединениям приграничных армий практически не мешали действовать согласно запечатанным в «красные пакеты» приказам в рамках планов прикрытия. В некоторых случаях обстановка даже благоприятствовала активным действиям.
Внешне похожим на бои 27–го стрелкового корпуса, но более вялым было столкновение правого крыла 5–й армии, дивизий 15–го стрелкового корпуса с 63 и 56 пехотными дивизиями XVII армейского корпуса немцев. Части 45–й стрелковой дивизии генерал-майора Г. И. Шерстюка завязали встречные бои с противником в 8–10 км от границы. 62–я стрелковая дивизия полковника М. П. Тимошенко боевые действия в течение 22 июня вела в основном на своем левом фланге, к северу от Устилуга. Положение дивизии осложнялось тем, что она вступила в бой в неполном составе: один ее полк (104–й) находился в корпусном резерве в районе Подгородно — Хоростков, а в 306–м стрелковом полку полковника Гавилевского в наличии оказалось только два батальона, так как один батальон был оставлен в Луцке для несения караульной службы.
Первым действительно неприятным сюрпризом для немцев стали действия 41–й стрелковой дивизии 6–й армии, находившейся южнее направления главного удара немецких войск. Части этого соединения под командованием генерал-майора Г. Н. Микушева совместно со сводными подразделениями пограничников на 8–километровом участке вторглись на территорию Германии (точнее, территорию оккупированной Германией Польши) на глубину более чем 3 км. Немецкие источники объясняют это так:
«262 п*ехотная** д*ивизия** оказалась подвержена „боязни противника“ и отступила. Восточное крыло корпуса, несомненно, находится в состоянии тяжелого кризиса. Это положение будет исправлено за счет того, что в течение ночи 296 пехотная дивизия будет введена между боевыми порядками 24 и 262 пехотных дивизий»[119].
Начальник штаба 17 армии даже попросил перебросить на помощь 295 и 24 дивизиям 13 танковую дивизию. С другой стороны, помимо успеха дивизии Г. Н. Микушева, в первый день появилась и «ахиллесова пята» построения 6–й армии. Для прикрытия ее правого фланга из района Жолкев на фронт Белз — Угнув была выдвинута 3–я кавалерийская дивизия. Согласно плану прикрытия, кавалерийское соединение, не предназначенное в силу своей организационной структуры занимать статичный фронт обороны, должно было оборонять этот участок только до третьего дня мобилизации. Далее предполагалось, что 3–ю кавдивизию сменит 159–я стрелковая дивизия, «приняв его (участок обороны. — А. И.) от 3–й кав*алерийской** дивизии с 5 часов 3–го дня действий»[120]. Однако смены кавалерийской дивизии не произошло ни в первый день войны, ни в третий. Именно через ее фронт немцы впоследствии ввели в бой 9 танковую дивизию.
В первый же день началось и раздергивание механизированных соединений. Не зная масштабов немецкого наступления, командарм–6, И. Н. Музыченко, бросил навстречу ему совершенно ничтожные силы. В середине дня штаб 6–й армии приказывает командиру 4–го механизированного корпуса выделить два батальона средних танков от 32–й танковой дивизии и один батальон мотопехоты для уничтожения противника в районе Радзехова.
Чем дальше мы сдвигаемся на юг, тем спокойнее выглядит обстановка. Полки 8–го стрелкового корпуса 26–й армии получили приказ занять оборонительные рубежи у границы. Однако до 10.00 командир корпуса не разрешал использовать артиллерию. 8–й механизированный корпус в 5.40 был поднят по тревоге и начал выдвижение во второй эшелон 26–й армии. Сотни грузовиков и танков, выдвигающихся к границе, были замечены немцами, что и вызвало большую тревогу в штабе 17 армии. В журнале боевых действий ГА «Юг» мы находим такие слова:
«Командующий 17 армией, находясь под впечатлением полученных данных воздушной разведки о марше крупных моторизованных сил противника из района Старый — Дрогобыч в западном направлении, первоначально не решается отдать приказ на наступление 101 легко — пехотной дивизии»[121].
Поэтому весь день в полосе 26–й армии прошел в мелких стычках вдоль реки Сан, крупномасштабных наступательных действий ни та ни другая сторона не предпринимала.
Войска 12–й армии ранним утром 22 июня также получили приказ на вскрытие «красных пакетов» и выдвижение к советско-венгерской границе. 13–му и 17–му стрелковым корпусам предстояло пройти от 50 до 100 км по горно-лесистой местности. Однако единственным противником армии была авиация немцев, неоднократно в течение дня атаковавшая колонны советских войск.
События первых дней войны в 9–й армии. На рассвете 22 июня войска Одесского военного округа приступили к выполнению плана прикрытия.
35–й стрелковый корпус выходил своими 176–й и 95–й стрелковыми дивизиями на участок Липканы, Унгены, (иск.) Леово, 2–й кавалерийский корпус — Леово, Кагул и 14–й стрелковый корпус (25–я, 51–я стрелковые дивизии) — Кагул, Измаил, Килия.
Резервные корпуса сосредоточивались в районах:
48–й стрелковый корпус (74–я стрелковая дивизия, 30–я горнострелковая дивизия) — Бельцы, Флорешты, Рыбница;
2–й механизированный корпус (11–я, 16–я танковые дивизии, 15–я моторизованная дивизия) — район Кишинева;
18–й механизированный корпус (44–я, 47–я танковые дивизии, 218–я моторизованная дивизия) — Березино, Тарутино, Аккерман (Белгород-Днестровский);
116–я стрелковая дивизия — Николаев;
150–я стрелковая дивизия — выдвигалась в район Комрат.
7–й стрелковый корпус приступил к погрузке и перевозкам в полосу главных сил Юго-Западного фронта, как это предполагалось по предвоенным планам.
С 22 июня немецкие войска пытались захватить переправы на реке Прут, атакуя наши войска в районе Скулени — Унгены — Фелчиу. Крупномасштабные наступательные задачи 11 армии немцев не ставились. До начала июля она должна была сковывать находящиеся перед ней войска Красной Армии, не позволяя перебрасывать соединения из ОдВО в полосу главного удара. Основной задачей армии Евгения Риттера фон Шоберта был захват и удержание плацдармов на восточном берегу реки Прут. Наиболее важным из перечисленных выше плацдармов был участок берега на советской стороне у селения Скулени, примерно в 20 км севернее румынского города Яссы. Его предполагалось удерживать наиболее упорно:
«На совещании в 11.50 начальник штаба 11 армии поставил вопрос о необходимости удержания при любых обстоятельствах плацдарма Скулени, мост которого разрушен ударом русской авиации, в обстановке усиления войск противника перед плацдармами на р. Прут и возрастающей активности его ВВС»[122].
Менее ценным был плацдарм у Фелчиу, который был ликвидирован кавалеристами 2–го кавалерийского корпуса генерал-майора П. А. Белова. В упорных боях 24–26 июня плацдарм был ликвидирован. Этими действиями умело руководил помощник командира 9–й кавалерийской дивизии полковник Н. С. Осликовский. Эти бои впоследствии широко освещались в советских исследованиях о начальном периоде Великой Отечественной войны. В журнале боевых действий ГА «Юг» сведений об этом плацдарме найти не удалось. Похоже, что Фелчиу немцы не придавали большого значения.
«Воздушный Перл-Харбор». Одной из главных целей 4 воздушного флота немцев были аэродромы ВВС КОВО и ОдВО. В сравнении с другими приграничными округами авиадивизии, дислоцировавшиеся на Украине, оказали люфтваффе наибольшее сопротивление. Этому способствовал целый ряд субъективных и объективных факторов. Во-первых, наилучшим для особых округов было соотношение сил немецких и советских ВВС. Во-вторых, руководство ВВС округа в лице Е. С. Птухина уделяло много внимания маскировке аэродромов. Незадолго до вторжения командующий ВВС округа лично произвел облет аэродромов с целью проверки выполнения приказа НКО от 19 июня о маскировке. В-третьих, система базирования ВВС КОВО была эшелонирована на большую глубину и не все аэродромы оказались под ударом люфтваффе в первый день войны.
