Илья Мощанский - У стен Берлина
Начертание зон, произведенное по принципу равного распределения населения и ресурсов между оккупирующими державами, не соответствовало военным соображениям в части, касающейся рубежей, на которых прекращалось продвижение. Часть русской зоны находилась намного западнее от Эльбы, но было бы неразумным остановить продвижение войск западных держав у границы этого района, оставляя немецкие войска здесь неразгромленными до тех пор, пока Красная армия не займет свою зону полностью. Было очевидно, что армии должны продолжать наступление с востока и запада до тех пор, пока они фактически не соединятся или не достигнут ясно обозначенной демаркационной линии непосредственно перед тем, как должно будет произойти соединение. В начале апреля Дуайт Эйзенхауэр указал, что не следует ограничивать продвижение с какой-либо стороны демаркационными линиями, установленными заблаговременно. Гораздо лучше, если обеим сторонам будет предоставлена свобода продвижения, пока они не войдут в соприкосновение. Он считал, что в дальнейшем в зависимости от оперативной необходимости либо Красная армия, либо верховное командование западных союзников могут просить другую сторону отойти за межзональную границу, установленную (европейской) Консультативной комиссией. Английские начальники штабов по политическим и военным соображениям были против упоминания о межзональной границе, поскольку боевые действия еще продолжались. Вместо этого они предложили, чтобы армии оставались на месте до тех пор, пока не получат от своих правительств приказ на отход.
Английское предложение вызвало немедленное возражение со стороны американского военного министерства и госдепартамента. Работники европейского и русского отделов госдепартамента считали, «что руководство передвижениями войск со стороны правительства указывает определенно на политический характер этих действий и что подобные передвижения должны остаться военным мероприятием по меньшей мере до тех пор, пока не ликвидировано верховное командование и не создана союзная контрольная комиссия». Они очень опасались, что английское предложение может побудить «русских погнаться за остальной частью территории Германии, чтобы приобрести по возможности больше квадратных миль, прежде чем кончится война». Работники из военного министерства США считали такое толкование означающим, что госдепартамент предпочитает «прямое военное решение данного вопроса, а именно, чтобы Эйзенхауэр готовил передвижение американских и английских войск, если позволят боевые действия, соответственно в американскую и английскую зоны, согласовывая эти передвижения с местным военным командованием или, если необходимо, с И.В. Сталиным через генерала Дина и адмирала Арчера».
Позднее объединенный штаб союзных войск более полно выразил свою точку зрения, предложив, чтобы обе стороны оставались в таком положении и месте, как они встретились, и чтобы рубеж расположения войск был затем уточнен местным военным командованием с учетом необходимости ликвидировать сопротивление остатков войск противника. После прекращения военных действий войска западных союзников должны быть расположены в соответствии с военной необходимостью независимо от границ зон оккупации. Насколько позволит обстановка, верховный командующий, прежде чем производить крупные изменения в начертании границ зон, должен получить одобрение объединенного штаба. В этих пределах он свободен вступать в переговоры непосредственно с советским генеральным штабом через миссию союзников в Москве. В случае если в ходе операций возникнут важные для английского и американского правительств политические и военные вопросы, верховный командующий должен, прежде чем обращаться к советскому высшему командованию, проконсультироваться с объединенным штабом, кроме случая, когда, по его мнению, задержка будет нежелательна «по важным военным соображениям». Эти указания в день их получения были Эйзенхауэром переданы командующим группами армий.
В то время как союзники, решая проблемы снабжения населения Голландии продовольствием и разрешая противоречия с де Голлем, почти не встречая сопротивления со стороны германских войск, продвигались на восток, советское командование завершало планирование Берлинской операции. На заседании Ставки ВГК 1 апреля в присутствии командующих 1-м Белорусским и 1-м Украинским фронтами обсуждался ее замысел. Мощными ударами 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов намечалось прорвать оборону противника на Одере и Нейсе, окружить и уничтожить основные силы его берлинской группировки и, выйдя на Эльбу, соединиться с наступающими с запада союзниками. Одобрив общий замысел наступления, И.В. Сталин потребовал подготовить операцию в короткие сроки, причем начать ее не позднее 16 апреля, а завершить через 12–15 дней. Ставка спешила, опасаясь, как бы союзники не опередили советские войска в овладении Берлином.
Именно в этот же день, после совещания, Сталин ответил на послание от 28 марта. Он сообщал, что план Эйзенхауэра целиком совпадает с планами командования Красной армии. Сталин заверял союзника, что Берлин якобы уже утратил свое прежнее стратегическое значение и поэтому для взятия его советское командование выделяет лишь второстепенные силы, а главный удар нанесет с целью соединения с англо-американскими войсками. Наступление главных сил начнется приблизительно во второй половине мая. «Впрочем, — писал он далее, — этот план может подвергнуться изменениям в зависимости от изменения обстановки».
В какой-то мере последнее дополнение должно было оправдать две сознательно допущенные советским лидером неточности: во-первых, для наступления на Берлин выделялись главные силы советских войск, а не второстепенные; во-вторых, согласно только что намеченному сроку оно должно было начаться на целый месяц раньше.
Германское командование стремилось любой ценой сдержать наступление Красной армии в надежде выиграть время для заключения сепаратного мира с западными державами. Такая политика, рассчитанная на раскол антигитлеровской коалиции, после Крымской конференции глав правительств трех великих держав стала уже абсолютно нереальной. В опубликованном коммюнике об итогах работы конференции Ф. Рузвельт, И.В. Сталин и Уинстон Черчилль заявили: «Нацистская Германия обречена. Германский народ, пытаясь продолжать свое безнадежное сопротивление, лишь делает для себя тяжелее цену своего поражения».
Однако Гитлера волновала не судьба германского народа, а сохранение нацистского режима. Все его помыслы о сепаратном мире были устремлены на Запад. На Восточном фронте он потребовал от вермахта, наоборот, усилить сопротивление. В специальных указаниях национал-социалистической партии от 3 апреля говорилось: «Наш взор должен быть обращен только на восток, независимо от того, что будет происходить на западе. Удержание Восточного фронта является предпосылкой к перелому в ходе войны!»
При организации обороны на советско-германском фронте немецкое командование основные силы сосредоточило на берлинском направлении. Спешное оборонительное строительство здесь началось в январе, когда советские войска прорвали оборону на Висле. Интенсивность его нарастала за счет привлечения местного населения, иностранных рабочих и даже части военнопленных, хотя использование последних на объектах военного значения международными законами категорически запрещалось.
Основой обороны противника на берлинском направлении являлся рубеж вдоль рек Одера и Нейсе. Наиболее сильные рубежи и на большую глубину были созданы против 1-го Белорусского фронта, войска которого ближе всех подошли к Берлину. За одерско-нейсенским рубежом был оборудован Берлинский оборонительный район, который состоял из трех кольцевых обводов вокруг столицы.
Берлинское направление обороняли войска групп армий и под командованием генералов Г. Хейнрици и Ф. Шернера. 5 апреля Гитлер присвоил последнему звание генерал-фельдмаршала. Войска немцев, сосредоточенные на этом направлении от Балтики до Карпат, насчитывали около 1 млн солдат и офицеров, 1,5 тыс. танков и штурмовых орудий, 10,4 тыс. орудий и минометов. Их поддерживали основные силы люфтваффе в количестве 3,3 тыс. боевых самолетов, в том числе 120 новейших реактивных истребителей Ме-262.
В составе группы армий «Висла» на 15 марта 1945 года находились 25-я танковая дивизия (1 StuG III, 31 Pz.Kpfw.IV, 19 Pz.IV/70), танковая дивизия «Мюнхеберг» (4 StuG III, 4 Pz.Kpfw.IV, 1 Pz.IV/70, 11 Pz.Kpfw.V типа «Пантера», 11 Pz.Kpfw.VI), дивизия «Гренадеры фюрера» (34 StuG III, 3 Pz.Kpfw.IV, 7 Pz.IV/70, 3 Flakpz, 26 Pz.Kpfw.V), 20-я панцергренадерская дивизия (19 Pz.Kpfw.IV, 21 Pz.IV/70, 3 Flakpz), 25-я панцергренадерская дивизия (30 StuG III, один танк Pz.Kpfw.IV, 3 Flakpz), панцергренадерская дивизия «Курмарк» с приданным ей 2-м батальоном 9-го танкового полка (20 Pz.Kpfw.IV, 9 Pz.IV/70, 38 Pz.Kpfw.V, 1 Pz.Kpfw.VI «Тигр»), 10-я танковая дивизия СС «Фрундсберг» (32 Pz.Kpfw.IV, 8 Pz.IV/70, 8 Flakpz, 50 Pz.Kpfw.V), 11-я панцергренадерская дивизия СС «Нордланд» (26 StuG III, 2 Pz.Kpfw.V), 502-й тяжелый танковый батальон СС (31 танк Pz.Kpfw.VI), 503-й тяжелый танковый батальон СС (8 Flakpz, 12 Pz.Kpfw.VI).
