Константин Горшенин - Нюрнбергский процесс, сборник материалов
Файф: Значит, вы не соглашаетесь с фон Шредером в том, что это совещание было созвано по вашему предложению?
Папен: Нет, я совершенно другого мнения. Эта встреча произошла по желанию Гитлера.
Файф: Перейдем к лицам, которые присутствовали на этом совещании. Там были Гитлер, подсудимый Гесс, Гиммлер и Кепплер, не так ли?
Папен: Да, это возможно.
Файф. Кепплер — это то самое лицо, которое, как известно Трибуналу, в марте 1938 года находилось в Вене? Да?
Папен: Это был человек, который всегда находился в ближайшем окружении Гитлера.
Файф: Таким образом, фактически это было совещание между вами и Гитлером в присутствии Шредера, не так ли?
Вы говорите, что Шредер не присутствовал на этом совещании?
Папен: Шредер, возможно, присутствовал во время части беседы. Но я помню, что главным образом я лично один говорил с Гитлером.
Файф: И первый вопрос, который был поднят вами, заключался в следующем: вы хотели объяснить Гитлеру, что хотя вам не удалось освободить двух нацистов, обвинявшихся в убийстве коммуниста, вы пытались уговорить президента фон Гинденбурга помиловать их. Это так?
Папен: Да. Я помню, что Гитлер резко упрекал меня по поводу смертного приговора, вынесенного этим национал-социалистам.
Файф: И во втором поднятом вами вопросе вы объяснили Гитлеру,. что президент фон Гинденбург отказался обсуждать с Гитлером вопрос о назначении его на пост канцлера совсем не вследствие каких-либо интриг или уловок с нашей стороны. Разве это не был второй вопрос, вопрос о том, что не вы были виной отказа фон Гинденбурга от участия в совещании?
Папен: Да, я заявил ему, что мое предложение от 13 августа 1932 г. было чистосердечным.
Файф: Объяснили ли вы Гитлеру, что не по вашей вине Гинденбург отказался от обсуждения вопроса о назначении Гитлера на пост канцлера в августе 1932 года?
Папен: Нет.
Файф: Я хочу выяснить, действительно ли 4 января вы заявили Гитлеру по поводу вашего разговора с фон Гинденбургом следующее: «Я хочу, чтобы вы поняли, что Гинденбург совсем не по моей вине отказался от обсуждения вопроса о вашем канцлерстве». Разве вы не уверяли Гитлера, в том, что это не ваша вина, что вы были уверены в его согласии заняться обсуждением этого вопроса?
Папен. Нет, господин обвинитель, так утверждает фон Шредер, но это неверно.
Файф: Ваши последние слова относятся к тому, что вы говорили о фон Гинденбурге и Гитлере? Если вы не согласны с тем, что я вам заявил, может быть вы сообщите, что вы имеете сказать по этому поводу?
Папен: Что именно сказал Гинденбург Гитлеру, написано во всех книгах, это исторический факт.
Файф: Нет, нет, мы хотим знать, что вы сказали Гитлеру 4 января. Что вы сказали ему, если вы вообще что-либо говорили по этому поводу, относительно взаимоотношений между ним и президентом фон Гинденбургом?
Папен: В ходе всей этой беседы я лишь указывал Гитлеру на то, как нужно убедить фон Шлейхера в необходимости вступления национал-социалистской партии в его правительство. Другими словами, я продолжал делать то, что начал в 1932 году, а именно старался привлечь национал-социалистскую партию к сотрудничеству.
Файф: Таким образом, вы серьезно утверждаете перед Трибуналом, что вы говорили Гитлеру о том, что он должен стать членом кабинета Шлейхера?
Папен: Да, я ему сказал, что он должен войти в кабинет Шлейхера.
Файф: Об этом и идет речь. Я утверждаю, что это совершенно неверно. Вы сказали Гитлеру, что наиболее благоразумным выходом для консерваторов и националистов, политические взгляды которых соответствовали нашим взглядам, является образовать новое правительство вместе с Гитлером. Вы говорили Гитлеру о том, что произошло потом 30 января. Вы предложили ему это на совещании, которое тогда имело место. Вы хотите сказать, что все это не соответствует действительности?
Папен: Непосредственно после беседы 4 января вечером я написал Шлейхеру письмо. Это письмо он получил, вероятно, 5 января утром. Но прежде чем фон Шлейхер получил это мое письмо, излагавшее действительное содержание этой беседы, утренние газеты 5 января открыли против меня травлю, утверждая, что в этом разговоре со Шредером я вел себя нелояльно по отношению к Шлейхеру.
Вернувшись в Берлин, я тотчас же отправился к фон Шлейхеру.
Я ему рассказал, каково в действительности было содержание нашей беседы. Фон Шлейхер опубликовал относительно этого коммюнике...
Файф: Да, но он ведь был не единственный человек, опубликовавший коммюнике. Вы и Гитлер опубликовали коммюнике. Я хочу напомнить вам, подсудимый, что ваше предложение заключалось в следующем: вы и Гитлер должны были образовать коалицию, причем вы должны были опираться на консерваторов, а за спиной Гитлера стояли силы национал-социализма. А теперь взгляните на коммюнике, которое вы опубликовали вместе с Гитлером.
Я передаю подсудимому документ №637. Взгляните на конец этого .документа, подсудимый. Читаю в самом конце:
«Адольф Гитлер и господин фон Папен опубликовывают следующую совместную декларацию. В ответ на неправильные выводы, которые неоднократно делались прессой относительно совещания Адольфа Гитлера с бывшим имперским канцлером фон Папеном, нижеподписавшиеся заявляют, что это совещание касалось исключительно возможности создания великого национального политического единого фронта и что в рамках этого совещания общего характера совершенно не затрагивалась позиция этих двух партий по отношению к рейхскабинету».
Теперь, подсудимый, после того как я напомнил вам о заявлении, опубликованном вами лично, вы согласитесь с достоверностью того, что я здесь говорил, то есть с тем, что вы предлагали Гитлеру создать коалицию, состоящую из подчиняющихся вашему влиянию националистских и консервативных элементов и руководимой Гитлером нацистской партии?
Папен: Нет. В этом коммюнике констатируются две вещи. Во-первых, я констатирую, что о кабинете Шлейхера (как это повсюду предполагалось в процессе), о его свержении или о его замене другим правительством вообще не шло речи. Затем я констатирую, что необходимо создать великий национальный единый политический фронт. Фон Шлейхер руководил тем же самым кабинетом, которым руководил я, с теми же самыми политическими силами. Следовательно, если я предлагал Гитлеру вступить в этот кабинет, то это была та же самая комбинация, как если бы я ему предложил вступить в мой кабинет.
Файф: Если вы утверждаете, что этим коммюнике вы хотели показать, что обратились к Гитлеру с предложением ввести нацистов в правительство Шлейхера и что вами не обсуждался с ним вопрос об образовании коалиции, если вы продолжаете утверждать, что все это действительно отражено в коммюнике, я не буду больше вам задавать вопросов по этому поводу.
Перейдем теперь к вашей последующей деятельности. Вы отрицаете, что в январе вы активно поддерживали связь с Гитлером и от имени Гитлера — с президентом фон Гинденбургом с целью введения Гитлера в правительство? Вы согласны с этим?
Папен: Это верно. И я скажу, почему это так. У меня было две официальных беседы с Гинденбургом. 9 января, когда я вернулся в Берлин, я от рейхсканцлера Шлейхера направился к рейхспрезиденту фон Гинденбургу. Рейхсканцлер Шлейхер, полагая, что в беседе со Шредером я действовал нелояльно по отношению к нему, просил Гинденбурга больше не принимать меня. Я рассказал фон Гинденбургу о действительном содержании беседы со Шредером, и, после того как я договорился со Шлейхером, Гинденбург был убежден, что все это в целом было большим недоразумением. В следующий раз, насколько я помню, с Гинденбургом я имел официальную беседу только 22 января, когда я говорил с ним вторично об этих правительственных делах.
Файф: Давайте посмотрим, что говорит по этому поводу начальник канцелярии президента. Может быть, ему удастся освежить вашу память. Обратитесь к аффидевиту Мейснера. Там сказано: «Шлейхер впервые обратился с этим предложением к Гинденбургу в середине января...». Далее в следующем предложении сказано: «Тем временем Папен вернулся в Берлин и благодаря договоренности с сыном Гинденбурга имел несколько бесед с президентом. Когда Шлейхер возобновил свое требование о получении чрезвычайных полномочий, Гинденбург заявил, что он не может дать ему такие полномочия и должен оставить за собой право принимать решения в каждом отдельном случае. Шлейхер со своей стороны заявил, что при подобных обстоятельствах он не может оставаться в правительстве, и 28 января 1933 г. подал в отставку...
В середине января, когда Шлейхер -впервые просил о предоставлении ему чрезвычайных полномочий, Гинденбург не знал еще о связи, существующей между Папеном и Гитлером, особенно о совещании, которое имело место в доме одного из банкиров Кельна, Курта фон Шредера. Со второй половины января Папен стал играть все большую роль в доме имперского президента, но, несмотря на уговоры Папена, Гинденбург до самого конца января сомневался, следует ли назначить Гитлера канцлером. Он хотел, чтобы Папен еще раз занял пост канцлера. В конце концов, Папену удалось привлечь Гинденбурга на сторону Гитлера аргументом о том, что представители других партий правого крыла, которые будут принадлежать к правительству, будут ограничивать свободу действий Гитлера. В дополнение к этому Папен высказал свои опасения в том смысле, что в случае, если снова будет пропущена данная возможность, может возникнуть угроза восстания национал-социалистов и гражданской войны». Это правильно?
