Маргарита Бычкова - Русско-литовская знать XV–XVII вв. Источниковедение. Генеалогия. Геральдика
Но особое внимание уделено двум князьям – Ольгерду и Войшелку (Вышлегу).
Ранняя редакция (Чудовская повесть и Сказание о князьях владимирских), начинающаяся с Витеня, говорит, естественно, о крещении Ольгерда, вся инициатива которого приписана его жене – тверской княжне Ульяне[398]. Здесь же Ягайло выступает как антитеза Ольгерду: он «впаде в латынскую прелесть» и «бысть советник и друг безбожнику царю Мамаю, его же побил за Доном благоверный князь великий Дмитрий Иванович»[399].
В Государевом родословце, наоборот, ничего не говорится о крещении Ольгерда и Ягайло, но большое место уделено Войшелку (Вышлегу)[400]. Родословные берут здесь некоторые черты раннего летописания[401], но составляют самостоятельный рассказ, где основное внимание уделено отношениям Войшелка, его отца Миндовга и христианской жизни Войшелка. Московская ориентация видна и в том, что Войшелк жил в монастыре на Афоне, «славя святую Троицу» – один из наиболее почитаемых московских культов XV–XVI вв. Раннее русское летописание излагает историю его крещения иначе[402].
В поздних родословиях последней четверти XVI – начала XVII в. оба эти рассказа объединены. Возможно, такое усиление в поздних редакциях родословий вопроса о первых православных литовских князьях следует рассматривать как реакцию московского правительства на борьбу католической и православной церквей в Литве именно в то время.
И только один православный литовский князь выступает в русских родословиях в качестве отрицательного героя – это сын Ерденя тверской епископ Андрей, который «на Петра чюдотворца волнение учинил», «писал на чюдотворца лживые словеса»[403].
Сравнительно небольшое, но пристальное внимание уделяют родословия территории Литвы. Это связано с вопросом происхождения литовских князей. Государев родословец и все более поздние редакции родословных книг, которые начинают род литовских князей от полоцких, пишет, что в начальный момент истории литовские города «иже суть ныне за кралем, обладаны князми киевскими, иные черниговскими, иные смоленскими, иные полоцкими»[404]. Таким образом, происхождение литовских князей от киевских подтверждается и территорией их государства, издавна входившей в сферу влияния потомков киевских великих князей, старшей ветвью которых в XVI в. были московские великие князья.
Основное расширение территории связано здесь с именами Вида, который завоевал Деревскую землю, его сына Пройдена (Троидена), присоединившего ятвяг, и Витеня, расширившего владения до Буга[405]. Никакого своего отношения к расширению владений составители родословия не высказывали, так как это земли младшей ветви киевских князей.
Иное отношение к этому вопросу у составителя ранней редакции родословия литовских князей (Чудовская повесть и Сказание о князьях владимирских), где нет непосредственной преемственности между смоленскими князьями и Гедимином. Гедимин здесь обманом завладел городами, бывшими под властью Киева, и назвался великим князем, пользуясь «русских государей несогласием и междусобьнымн браньми»[406]. В этой же редакции говорится о деятельности Витовта по расширению территории: он срубил Киев и Чернигов, взял Брянск и Смоленск. «И отступиша к нему вси князи пограничныя со отчинами от Киева даже и до Фоминьска…»[407]. Здесь более четко проводится положение о притязаниях московского правительства на часть пограничных с Литвой земель, что связано с русско-литовскими отношениями начала XVI в. В родословных книгах третьей четверти XVI в. «территориальный момент» развития не нашел. Их положение о родстве московских и литовских князей было более гибким.
Общая эволюция родословия великих князей литовских в родословных книгах XVI в. представляется следующей. В конце XV – начале XVI в. на Руси была составлена первая редакция этого родословия, находившаяся в составе Чудовской повести и перешедшая потом в Послание Спиридона-Саввы. Это родословие носит острый полемический характер, подчеркивая неродословное происхождение литовских князей, их связь с московскими и тверскими князьями и обманный захват земель, принадлежащих потомкам киевских князей.
В 30–50-е годы сначала в Воскресенской летописи, а потом в первых родословных книгах появляется новая редакция росписи литовских князей. Они становятся потомками смоленских князей и равными с московскими князьями владельцами Литовской земли. Эта редакция закрепляется Государевым родословцем и существует в родословных, связанных своим происхождением с ним.
В своей фактической части (борьба полоцких Рогволодовичей с Мстиславом Владимировичем, биографические сведения о князе Миндовге и Войшелке и др.) это родословие опиралось на русские (преимущественно московские XV в.) летописи, но отбирало и интерпретировало факты совершенно самостоятельно.
В середине XVI в. происходит расслоение родословия Литовских князей на две части, связанное с тем, что при Московском великокняжеском дворе образуется довольно большая прослойка Гедиминовичей (князья Бельские, Голицыны, Мстиславские, Трубецкие и др.)[408]. В родословии выделяются повествовательно-легендарная часть и росписи находящихся при московском дворе потомков литовских князей. В редакциях родословных книг второй половины XVI в. эти части иногда составляют две самостоятельные главы и развиваются независимо одна от другой. Иногда «историческая» часть просто отбрасывалась, и оставались одни росписи.
В части, связанной с изложением ранней истории Литвы, наблюдаются в это время две тенденции, существующие до конца XVI – начала XVII в. Прежде всего эта часть дополняется за счет хроник и литовских летописей, из которых в родословие включается подробный рассказ о борьбе князя Кейстута и его сына Витовта с Ягайло, но концепция происхождения литовских князей остается независимой от этих хроник.
Кроме того, существование двух версий о происхождении литовских князей – от Витеня и от полоцких князей – приводит к тому, что в отдельных родословиях они соединяются вместе, т. е., доводя родословие от Давила до Гедимина, родословцы сообщают, «а в иных летописцех пишет», что Витень был из рода смоленских князей, гром его убил бездетным, а Гедимин был его конюший[409].
Для родословий второй половины XVI в. характерен и наиболее полный круг биографических известий, связанных с принятием в Литве христианства, где также видна самостоятельная тенденция родословных книг в подборе и освещении фактов.
В конце XVI – начале XVII в., в период обострения русско-польских отношений, в родословных книгах вновь появляется та политическая направленность родословия, которая была присуща редакции конца XV в. Распространение этих родословий, как видно из тех же родословных книг, связано с именами московского патриарха Гермогена и Филарета Никитича Романова.
Таким образом, на протяжении XVI в. историческая часть родословия литовских князей в русских родословных книгах, освещающая ранний этап истории Литвы и составленная на основе летописей, носила самостоятельный политический характер, варьируясь в зависимости от общей политики московского правительства.
Остается добавить, что по манере излагать исторические события и своей направленности это родословие не одиноко, а может быть связано с такими, как родословия московских великих князей, рязанских великих князей и молдавских великих князей, также помещенные в родословные книги.
Генеалогические источники в исследовании истории боярского землевладения XIV–XVI вв.[410]
История феодального землевладения давно стала одним из основных аспектов исследования советских ученых. Мы представляем сейчас, как на протяжении XIV – XVI вв. формировались вотчины великокняжеской семьи, как они распределялись между наследниками, что обеспечивало каждому из членов семьи независимое положение, долю в государственных доходах и в то же время зависимое положение от главы семьи – великого князя[411]. Основательно изучено монастырское землевладение XIV – XVI вв. Мы имеем подробное монографическое исследование по истории формирования вотчины Кирилло-Белозерского монастыря[412], решены вопросы землевладения таких крупных вотчинников, как Иосифо-Волоколамский и Симонов монастыри, и безусловно ждет своего исследователя Троице-Сергиев монастырь, в чьем архиве сохранился богатейший актовый материал.
Эта последовательность в изучении феодального землевладения в значительной мере определена исторически сложившимися комплексами документов, позволяющими всесторонне осветить формирование и развитие вотчины. Такими у нас являются великокняжеский и монастырские архивы.
