История Византии. Том 3. 602-717 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский
Если на западе вступление Фоки на трон императоров было приветствовано, как заря лучшего будущего, то на востоке было иначе. Первым тревожным событием было восстание заслуженного полководца Нарзеса. Отставленный еще Маврикием от командования в угоду Хосрову, Нарзес отказался признать императором убийцу Маврикия и, опираясь, очевидно, на личную дружину, какие были в ту пору у всех командиров, и на свой заслуженный авторитет среди военных людей, захватил город Эдессу. К сожалению, наше предание сохранило слишком мало сведений о выступлении Нарзеса. Известно лишь одно, что захват Эдессы имел своим последствием казнь епископа Севера, который занял кафедру еще в правление Тиверия.[14] Местные люди обвинили его в верности Фоке, и Нарзес после допроса подверг его жестокой казни побиения камнями. Близкий по времени свидетель, Кир Батнский, сохранил описание этого события с точным обозначением места казни, совершенной в присутствии Нарзеса.[15] Византийское летописное предание приписывает Нарзесу сношения с Хосровом и прямой вызов его на войну с узурпатором,[16] а армянский историк Себеос, писавший в середине VII века, занес в свое произведение известие, будто Нарзес прислал Хосрову самозванца, выдавшего себя за сына Маврикия, Феодосия.[17] Из хода дальнейших событий не видно, однако, чтобы Нарзес имел сношения с Хосровом, и эти свидетельства предания являются, по всему вероятию, лишь осмыслением последующих событий.
Обязанный Маврикию своим восстановлением на царстве, Хосров не питал добрых чувств к империи, и последние годы правления Маврикия были омрачены угрозой возобновления войны на восточной границе. Маврикию удалось смягчить гнев своего названного сына, и мир не был нарушен. Весть о низвержении Маврикия и гибели его семейства послужила для Хосрова поводом выступить в роли мстителя и начать этим осуществление широких завоевательных планов, которые, по-видимому, давно назревали в его гордом сердце. Весною 603 г., на пятом месяце своего правления, Фока снарядил посольство к персидскому двору с извещением, согласно старому этикету, о совершившейся перемене на троне императоров. Исполнение посольства было поручено одному из ближайших помощников Фоки во время переворота, офицеру Лилию. Герман, сменивший Нарзеса в командовании на восточной границе, с почетом принял Лилия в Даре, откуда последний направился в Персию.[18] Но Хосров не принял посла, отверг привезенные им подарки и заточил его, а быть может, и казнил. Обошедший всю империю слух о том, что Феодосию удалось бежать к Хосрову, дошел до персидского двора, и в руках Хосрова оказался самозванец, выдававший себя за сына Маврикия. По сообщению анонимного сирийского летописца, писавшего в 80-х годах VII века, Хосров приказал монофизитскому патриарху венчать его на царство по римскому обычаю, т. е. с возложением венца на престол, снабдил его войсками и послал добывать себе царство.[19] Против мнимого Феодосия, вторгшегося в пределы империи, выступили римские войска под начальством Германа и нанесли ему поражение в местности Бет-Ваши (к западу от Дары и к югу от Мард).[20] Получив известие об этом, Хосров поспешил на помощь и выступил из Ктесифона еще зимой. Первая встреча с войсками Германа была неудачна для персов, и сам Хосров едва не погиб: на него был наброшен аркан, но один из телохранителей успел его перерезать.[21] В сражении, которое произошло на следующий день, персы нанесли тяжкое поражение противнику. Раненый Герман бежал с поля битвы к Константину (Теллу), где и скончался от раны на десятый день после битвы.[22]
Так началась последняя война между Персией и империей, которая затянулась почти на 25 лет. Она имела роковые последствия для обеих соперничавших держав и окончилась сокрушением Персии, как предсказывал это сам Хосров послу Маврикия.[23]
Слухи о том, будто Феодосию удалось спастись к Хосрову, поддержал сам Фока своим отношением к его убийце, Александру. Молва утверждала, что Александр дал себя подкупить Герману и, позволив царевичу бежать, подменил его для казни другим лицом. Александр вместе с некоторыми другими лицами, заподозренными в соучастии, был сослан в Александрию и там казнен.[24] В Александрии ходил слух, будто Феодосий нашел убежище в одном из тамошних монастырей. На архимандрита этого монастыря, по имени Мина, был сделан донос, вследствие чего он попал в тюрьму. Дело доходило до императора, доносчик был изобличен и понес наказание. — Этот эпизод увековечил в стихотворном произведении современник, знаменитый впоследствии патриарх иерусалимский Софроний, находившийся тогда в Александрии вместе с Иоанном Мосхом.[25]
Слухи о спасении Феодосия подняли настроение пострадавших от переворота, и в столице в придворных кругах составился заговор, имевший целью поставить царем Германа. Во главе заговорщиков стал придворный евнух Схоластик. Партия венетов была на стороне Германа, который пытался склонить на свою сторону и прасинов. Он послал димарху прасинов Иоанну Крукису кентенарий золота; но главари партии не пошли на соглашение. Заговорщики воспользовались особой императрицы Константины, которая проживала, по распоряжению Фоки, в доме префекта города Леонтия. Ночью Схоластик провел императрицу и трех ее дочерей в храм св. Софии, и на утро разыгрался бунт. Сохранившие верность Фоке прасины, собравшись в кохлии, поносили императрицу. Беспорядки сопровождались поджогом претория, и пожар распространился от дворца Лавза до арки на Форуме Константина. Во время побоища погиб в огне димарх прасинов. Когда бунт был подавлен, Фока приказал вывести из храма императрицу с дочерьми. Патриарх вступился за царицу и потребовал от Фоки клятвенного обещания сохранить жизнь ей и ее дочерям. Фока сдержал обещание и заточил царицу в одном из столичных монастырей. Следствие по делу о бунте вел Леонтий. Схоластик умер под пыткой, а Герман принял духовный сан, который лишил его на будущее время возможности явиться претендентом на царский венец. Тогда же принял пострижение в монашество зять императора Маврикия Филиппик и поселился в основанном им монастыре в Хрисополе.[26]
Хотя прасины во время этого бунта стояли, по сведениям, сохраненным Феофаном, на стороне Фоки и тем содействовали его успеху, но в одном новооткрытом источнике, Doctrina Jacobi nuper baptizati, принадлежащем современнику, дело выставляется так, что виновниками пожара были прасины, которые подверглись затем жестоким преследованиям, причем их противники давали
