Мариан Брандыс - Мария Валевская
Новые интересные подробности из биографии романтической камергерши появились в исследовании Адама Мауерсбергера "Мария Валевская", помещенном в журнале "Атенеум" в марте 1938 года. Мауерсбергер уточнил дату рождения Валевской, и, кроме того, ему удалось раскопать консисторские акты архиепископского суда в Варшаве и на основе их воссоздать ход бракоразводного процесса Марии с ее первым мужем, камергером Анастазием Валевским.
Последнее открытие сделано несколько лет назад. Искусствовед Стефан Козакевич нашел в приходских книгах Кернози документ, не оставляющий никаких сомнений (до сих пор об этом ходили только легенды), что останки Валевской, погребенные 15 декабря 1817 года в семейном склепе графов Орнано на кладбище Пер-Лашез в Париже, были в 1818 году, согласно последней воле покойной, перевезены в Польшу и помещены в подземелье костела в Кернозе.
Завершая этот длинный перечень первоисточников, я хотел бы в конце упомянуть о своих собственных (к сожалению, неудачных!) попытках разрешить тайну Валевской.
В 1962 году я обратился с письмом к автору книги "Жизнь и любовь Марии Валевской" в надежде, что смогу получить таким образом какую-нибудь информацию о содержимом семейного архива в замке Браншуар. Не имея точного адреса графа Орнано, я переслал письмо знакомым, живущим постоянно во Франции, с просьбой вручить адресату. Спустя некоторое время письмо мне вернули, сообщив, что граф Филипп Орнано недавно умер.
Не обескураженный первой неудачей, я спустя год возобновил попытку установить контакт с потомками Валевской. Случайно я узнал, что племянник покойного автора, Юбер д'Орнано, верный семейной традиции, намерен жениться на польке, Изабелле Потоцкой. Знакомые моих знакомых должны были присутствовать на этом французско-польском обручении. Тогда я попросил, чтобы они узнали у теперешнего главы рода Орнано, можег ли биограф из Польши получить доступ к некоторым архивным материалам в замке Браншуар. Разговор состоялся, но результат был ничтожный. Владельцы семейного архива отделались от моих посредников точно таким же ответом, каким отделывались до этого от многих других любопытствующих: "Все, что могло быть опубликовано, содержится в книге графа Орнано", - вежливо, но решительно было заявлено знакомому моих знакомых.
В третий раз забрезжила передо мной робкая надежда на новые открытия в 1965 году, когда я собирал материалы для книги "Козетульский и другие". Идя по следам героя Сомосьерры, я завернул и в Неборов, чтобы порасспросить кое о чем хранителя тамошнего музея, доцента Яна Вегнера, автора основанного на первоисточниках труда "Наполеон в Ловиче". В разговоре о различных деталях наполеоновской эпохи, связанных с Ловичем, Ян Вегнер упомянул мимоходом, что в 1938 году, перебирая рукописи несуществующей ныне библиотеки Пшездзецких в Варшаве, он наткнулся на большой манускрипт "Воспоминания Марии Валевской". Занятый тогда другой работой, он не стал в него углубляться, а отложил, чтобы заняться им позже. Но в Польше ничего нельзя откладывать. В 1939 году разразилась война, и библиотека Пшездзецких на улице Фоксаль сгорела вместе с большей частью своих собраний.
Ошеломляющее известие о существовании третьей версии воспоминаний Валевской взбудоражило меня. Мне показалось, что я на верном пути к разрешению тайны прекрасной камергерши. Концепция, которую я себе создал, имела все черты правдоподобия. Валевская писала воспоминания главным образом для сыновей, которых у нее было трое. Александр Валевский и Рудольф д'Орнано жили во Франции, тогда как первородный сын от брака со старым камергером, Антоний Валевский, до смерти жил в Польше; так что мог существовать и третий, оставленный для него, польский экземпляр воспоминаний. Надо только эти воспоминания найти. Долгие недели я гонялся за людьми, связанными перед войной с библиотекой Пшездзецких, и донимал их расспросами о таинственной рукописи, но ничего не смог вытянуть. Вероятнее всего, что рукопись сгорела вместе с библиотекой.
После третьей неудачи я отказался от самостоятельных поисков и решил сосредоточить все внимание на биографических материалах, уже обнаруженных другими.
Уступая требованию читателей, я еще раз попробую подвергнуть эти материалы критическому анализу и отделить в них правду от легенды.
II
Вот она Кернозя - полудеревня, полугородок неподалеку от Ловича. Зеленая базарная площадь, несколько старых облупившихся каменных домов, свежие красные пятна новых строений. Рядом с базаром - каменный костел с остроконечной башней. Дальше - белый, в духе классицизма, барский дом, в котором жила с матерью, братьями и сестрами Марыся Лончиньская, впоследствии жена камергера Валевского. Похоже, что со времен Лончиньских немногое переменилось в общей панораме городка. Но в частностях перемен много. В белом доме теперь амбулатория. На краю былого барского парка построили чудесную школу в ознаменование Тысячелетия Польского государства. Ученики этой школы заботливо ухаживают за "парком пани Валевской". Дантист амбулатории, а одновременно и "общественный надзиратель за парком и дворцом", Стефан Чарнецкий, строит обширные планы, как бы использовать местные достопримечательности для привлечения туристов. Старожилы Кернози делятся рассказами, слышанными от прадедов. Сказывают, что бывал у Лончиньских сам Костюшко, будто ездил когда-то по Кернозинскому парку на белом коне сам "амператор Наполион" и кидал людям золотые. Легенды высосаны из пальца, так как Наполеон точно, а Костюшко вероятнее всего - никогда в Кернози не бывали. А вообще-то неизвестно, что в прошлом этой деревни правда, а что вымысел - особенно относительно былых обитателей барского дома.
В 1803 - 1805 годах - ас этого времени и следует начать рассказ о Валевской - отца Марии, Мацел Лончиньского (родовой герб - Перевязь), владельца Кернози и гостыньского старосты, уже не было в живых. Имением управляла энергичная вдова - пани Эва, урожденная Заборозская, - мать целой оравы детей. В 1938 году Адам Маусрсбергер обнаружил краткую опись крестильных актов (самих метрик уже не было) и впервые установил хоть какие-то персоналии всех молодых Лончимьских. Их было семеро: 1) Бенедикт Юзеф, 2) Иероним, 3) Теодор, 4) Мария, 5) Гонората, 6) Катажина, 7) Уршуля Тереза.
О сестрах Марин в исторических источниках сохранились только два упоминания. Французские мемуаристы зафиксировали, что одна из сестер (не названная по имени) сопровождала Марию в ее поездке на Эльбу в 1814 году. Кроме того, "Гербовник польского дворянства" Уруского гласит, что сестрой Валевской была рожденная в 1794 году Антонина Катажина Лончиньская, в первом браке Лясоцкая, во втором - Радван, в третьем - генеральша Рыхловская. Поскольку об остальных сестрах в гербовнике никаких упоминаний нет, можно предположить, что до зрелых лет дожила одна Антонина и что именно она совершила с Валевской историческую поездку на Эльбу.
Вместе с сестрами Гоноратой и Уршулей Терезой канул в Лету и средний брат Марии - Иероним. Зато сохранилось довольно много информации о деятельности остальных братьев - Бенедикта Юзефа, который был старше Марии на девять лет, и Теодора Юзефа Марцина, который был старше на год. Эти два брата, оба офицеры, оказали сильное воздействие на судьбу сестры, но все попытки установить личную степень воздействия каждого заранее обречены на неуспех, поскольку биографии молодых Лончиньскпх так сплелись и смешались, что одно это могло бы явиться темой для сенсационного романа.
Почти во всех биографических произведениях о Валевской выступает "единственный брат" Марии - полковник Теодор Лончиньский. Но этот книжный Теодор синтетическая фигура: он сплавил свои собственные биографические элементы с фактами биографии старшего брата (Вацлав Гонсёровский, автор романа "Пани Валевская", знал о слиянии этих двух исторических фигур, так как отказался от них полностью, дав брату своей героини вымышленное имя Павел). Мне кажется, что до открытия Мауерсбергера биографы и историки вообще не знали, что Бенедикт Юзеф Лончиньский - довольно известный офицер в Варшавском Княжестве - был братом императорской фаворитки. Даже великолепный знаток наполеоновской эпохи Шимон Ашкенази, упоминая старшего Лончиньского, считает его "близким родственником Валевской".
Главной виновницей этой биографической путаницы была, видимо, сама Валевская. Из книги графа Орнано можно понять, что автор, роясь в прабабушкиных бумагах, ни разу не наткнулся там на имя ее старшего брата.
Все говорит за то, что в воспоминаниях и письмах Мария писала исключительно о Теодоре, как будто Бенедикта Юзефа вообще не существовало. Не удивительно, что биографы поступали так же.
Что могло заставить Марию исключить из своей биографии ближайшего родственника, который столько лет заменял ей покойного отца? Бенедикт Юзеф никак не относился к числу тех родственников, которых надо держать в тени. Он был храбрым солдатом еще во времена Костюшки, офицером в польских легионах в Италии, командовал прославленным конным полком в период4 Варшавского Княжества, под конец стал генералом.
