Вардан Багдасарян - Антироссийские исторические мифы
Леонид Гозман: «У смерш не было красивой формы, но это, пожалуй, единственное их отличие от войск СС. <…> И само это слово – смерш – должно стоять в одном ряду со словами СС, НКВД и „гестапо“, вызывать ужас и отвращение, а не выноситься в названия патриотических боевиков»[16].
Евгений Ихлов: «Генерал Власов был прав. Лучшая участь для нашей страны – это разделиться на этнические государства, высшим достижением которых будет интеграция в Западную Европу на правах трудновоспитуемых младших братьев»[17].
Юлия Латынина: «Эту войну мы называем Великой Отечественной. С чего бы? Неужели русский народ действительно такие идиоты, чтобы все, как один, бросились умирать за сумасшедшего палача, устроившего голод, людоедство, закон „за колоски“, превратившего их жизнь в ГУЛАГ? Да, в общем-то, нет. В августе 1941 миллионы солдат Красной Армии сдавались в плен. Они разбежались. Стрельба в спину в приграничных районах была так часта, что чекисты принимали это за мифический гитлеровский десант. Просто никто не хотел сражаться за людоеда». И как вывод: «Ну вот теперь, действительно, на этом бесплодном пепелище возникают там всякие сорняки – вот Путинюгенд с георгиевскими ленточками…»[18]
Россия в своей истории выступала под разными идеологическими маркерами. В двадцатом столетии ее существование связывалось с идеологией коммунизма. Реально же выстроенная система жизнеустройства имела мало общего с моделью коммунистического общества в изложении К. Маркса. Во многих своих чертах эта система воспроизводила традиционные для российской цивилизации ценности. С этой точки зрения осуждение воплощенного в СССР коммунизма было адресовано не столько против учения Маркса (на его теории по сей день выстраивается идеологическая платформа европейской социал-демократии), сколько против России.
О чем идет речь? Если Советский Союз и весь советский проект были нелегитимными, значит Россия в той геополитической роли, с теми частично сохраненными с советских времен позициями должна от этих позиций отступить. В свете современных геополитических вызовов вопрос стоит именно так.
В 2000-е гг. развернулась кампания по организации публичного суда над коммунизмом. С предложением осудить тоталитарные режимы от лица международного сообщества в 2003 г. выступил нидерландский депутат в ПАСЕ Рене ван дер Линден, ставший впоследствии ее председателем. Началась ревизия мироустройства, сложившегося по итогам Второй мировой войны. В соответствии с этой ревизией история двадцатого века должна была быть переписана. В отличие от послевоенных решений, осуждавших фашизм, предлагалось осудить тоталитаризм. Цель изменения формулировки, очевидно, состояла только в одном – включение в число осуждаемых наряду с фашизмом еще и коммунизма. В 2005 г. Швеция представила в политкомиссию ПАСЕ доклад «Необходимость осуждения международным сообществом преступлений коммунизма». Автор доклада проводил мысль о восстановлении исторической справедливости через новый «Нюрнбергский процесс». В ходе жарких дебатов название доклада было смягчено – «О необходимости международного осуждения преступлений тоталитарных коммунистических режимов». В 2006 г. предлагаемая докладом резолюция была утверждена решением ПАСЕ. Компромисс с первоначально протестовавшими российскими представителями был, как считается, достигнут принятием дополнительных резолюций (по режиму Франко и по недопустимости возрождения нацизма). Никакой значимой уступки со стороны Европы здесь, естественно, не было. То, что в круг осуждаемых включался еще и испанский фашизм, не отменяло самого признания советского режима преступным. Подчеркивалось, что преступления, совершенные СССР, превосходили по масштабу преступления других коммунистических государств. Разграничение на отдельные периоды советской истории при этом не проводилось. Получалось, что режим, установленный в СССР, был преступен по своей сути.
Очевидной демонстрацией недружелюбия в отношении России стало принятие в 2009 г. резолюции парламентской ассамблеи ОБСЕ «О воссоединении разделенной Европы: поощрение прав человека и гражданских свобод в регионе ОБСЕ в XXI веке». В ней сталинский режим в СССР приравнивался к нацистскому в Германии. Но нацизм, как известно, был осужден как человеконенавистническая доктрина и запрещен консолидированным решением мирового сообщества. Из приравнивания сталинизма к нацизму следовало, что и сталинизм должен быть осужден соответствующим образом. Развитие этой логики означало бы постановку вопроса о легитимности с точки зрения международного права действующих по сей день установлений, связываемых со сталинской политикой. К таким установлениям может, например, быть отнесен статус России как постоянного члена Совета Безопасности ООН или принадлежность Калининградской области (Восточной Пруссии) Российской Федерации. Резолюция предлагала установить 23 августа (дату подписания пакта Молотова – Риббентропа) в качестве дня памяти жертв нацизма и сталинизма. По сути, на СССР возлагалась равная с национал-социалистической Германией ответственность за развязывание Второй мировой войны.
Жертвами сталинских репрессий были, как известно, в основном советские граждане. Однако установление дня памяти жертв сталинизма 23 августа переводило претензии из разряда внутренних в разряд международных. В резолюции говорилось о двух тоталитарных режимах, сложившихся в Европе в двадцатом столетии, – сталинском и нацистском. Сталинизму, равно как и нацизму, предъявлялись претензии в геноциде, нарушении прав и свобод человека, военных преступлениях, преступлениях против человечества. Парадоксальным образом советский народ – носитель ореола народа-освободителя – был обвинен в распространении тоталитаризма, осуществлении политики геноцида.
Разного рода обвинительные декларации в отношении исторического, главным образом – советского прошлого России регулярно принимаются различными группами общественности европейских стран. Особая инициирующая роль принадлежит в данном вопросе политическим и общественным деятелям, представляющим страны Восточной Европы. Одним из таких документов стала, например, принятая в 2008 г. Пражская декларация о европейской совести и коммунизме. Под ней подписались известные политики, бывшие политические заключенные и историки. Документ формулировал призыв к осуждению коммунистических преступлений. Само наименование декларации задавало императив осуждения коммунизма как проявления совести со стороны европейских народов. Соответственно, в наличии совести сторонникам коммунистической идеи априори отказывалось.
Прошло два года, и в 2010 г. в Праге был принят новый документ сходного содержания – Декларация о преступлениях коммунизма. Декларация была принята в ходе представительной международной конференции, проводимой под патронажем Чешской Республики. В круг подписантов входили как представители общественности, так и официальные лица европейских государств. Настойчивость политиков восточноевропейских государств в осуждении советского прошлого объяснима. Для них критика коммунизма и СССР является своеобразным пропуском в политический истеблишмент Европы.
Одним из традиционных инструментов в борьбе идеологий является установление исторических памятных дат и открытие исторических мемориалов. Этот инструмент активно используется против России. Так, в 2007 г. в Вашингтоне в присутствии президента США был открыт памятник жертвам коммунизма. Замысел создания мемориала объяснялся задачей «увековечить память более ста миллионов жертв коммунизма, славу тех, кто успешно противостоял коммунистической тирании, рассказать нынешним и будущим поколениям о преступлениях коммунизма против человечества и отблагодарить тех, кто помог выиграть холодную войну». Какой расчет лежал в утверждении о более чем ста миллионах жертв коммунизма и что следует понимать под жертвой идеологии, не пояснялось. Дж. Буш во время открытия памятника произнес речь в духе риторики холодной войны: «Общее число жертв во имя коммунистической идеи ошеломляет. Оно столь велико, что точный подсчет невозможен. По некоторым оценкам, коммунизм унес жизни десятков миллионов людей в Китае и Советском Союзе, миллионов людей в Северной Корее, Камбодже, Африке, Афганистане, Вьетнаме, Восточной Европе и других частях земного шара. За этими цифрами стоят судьбы людей со своими семьями и мечтами, чьи жизни были прерваны теми, кто стремился к тоталитарной власти. Некоторые из них хорошо известны. Среди них шведский дипломат Рауль Валленберг, который спас от нацистов сто тысяч евреев, но был арестован по приказу Сталина и брошен в Москве в тюрьму на Лубянке, где бесследно исчез. Среди них польский священник Ежи Попелушко, который скрывал в своей церкви активистов „Солидарности“ и был похищен, избит и утоплен тайной полицией. Смерти этих людей часто вспоминают – и за ними стоят еще миллионы неизвестных, убитых жестокой рукой коммунизма. Среди них невинные украинцы, уморенные голодом во время сталинского великого голода, русские, убитые во время сталинских репрессий, литовцы, латыши и эстонцы, погруженные на повозки для скота и депортированные в арктические лагеря смерти советского коммунизма. Среди них – китайцы, убитые в годы Большого скачка и культурной революции, камбоджийцы, погибшие от репрессий режима Пол Пота, граждане Восточной Германии, застреленные при попытке перебраться через Берлинскую стену в стремлении к свободе, поляки, расстрелянные в Катынском лесу, эфиопы, перерезанные во время красного террора, индейцы мискито, убитые сандинистской диктатурой Никарагуа, и беженцы с Кубы, утонувшие, пытаясь бежать от тирании. Мы никогда не узнаем имен всех, кто погиб, но в этом священном месте неизвестные жертвы коммунизма будут освящены для истории, и их всегда будут помнить»[19].
