Турсун Султанов - Поднятые на белой кошме. Ханы казахских степей
Итак, все дети Чингизидов как рожденные от супруги (хатун), так и прижитые от наложницы (кумма), считались законными и получали соответственную порядку их рождения (старший сын, младший сын) долю наследства. Это положение важно для нашей темы, и мы еще вернемся к нему при рассмотрении вопросов о престолонаследии. Что же касается приведенных выше слов Джувайни об особом ранге сыновей Чингизхана от его старшей жены Борте, то это объясняется как особой ролью Борте-хатун в жизни Темучина — Чингизхана, так и самой деятельностью ее четырех славных сыновей.
Согласно официальной истории древних монголов, монгольской хронике 1240 г., Есугей-бахадур посватал Борте, дочь Дай-Сечена из племени конграт, за своего старшего сына Темучина, когда ему было всего девять лет. По старинному монгольскому обычаю Темучин в качестве жениха прожил в семье своей десятилетней невесты Борте какое-то время. Вскоре Есугей-бахадур погиб; но, несмотря на происшедшую в положении семьи жениха трагическую перемену, Дай-Сечен выдал за Темучина свою дочь.
Испытывал ли Темучин любовь к Борте, мы не знаем. Но в течение всей долгой супружеской жизни встреченная еще в детстве Борте оставалась не просто первой женой, но и неизменно старшей женой Чингизхана, и он всегда относился к ней с чувством глубокого уважения и особой привязанности. В источниках Борте изображена как мудрая ханша и воспитательница; она, по словам самого Чингизхана, всегда „говорила дело“.
Борте была, так сказать, матерью-героиней: она родила от Темучина — Чингизхана четырех сыновей и пять дочерей. Имена ее сыновей: Джучи, Чагатай, Угедей, Тулуй. Согласно Рашид ад-Дину, от других жен у Чингиз-хана было еще четыре сына, а именно: Кулкан, Джаур, Джурчитай и Орчакан; последние три сына скончались в детстве и у них не было детей, а вот у Кулкана было четыре сына, и сам он погиб от боевых ран осенью 1237 г. (по другим данным в январе 1238 г.) во время похода монголов на русские княжества при осаде Коломны. Чингизхан установил Кулкану „степень (мартабэ) четырех упомянутых старших сыновей“; однако судьба детей Чингиз-хана сложилась так, что „людьми особо авторитетными“ и наиболее известными стали именно четверо сыновей от конгратки Борте [Рашид ад-Дин, т. 1, кн. 2, с. 68–72; т. 2, с. 38–39].
Правда, ни один из них не унаследовал высоких дарований отца, но все четверо были людьми небездарными, дельными, энергичными. „Эти четыре сына Чингизхана, — сообщает автор „Джами ат-таварих“, — были умны, исполнены достоинств и совершенны, отважны и мужественны, ценимы отцом, войском и народом. Государству Чингизхана они служили как четыре основных столпа. Каждому из них он уготовил государство и их называл „четырьмя кулуками“, а „кулуками“ называют тех из людей, коней и прочих, которые выделяются, превосходят других и стоят впереди“ [Рашид ад-Дин, т. 1, кн. 2, с. 69–70].
После покорения нынешней Средней Азии и Казахстана (1219–1224 гг.) Чингизхан выделил каждому из „Четырех кулуков“ особые земли, „называемые йуртом“. В исторической литературе розданные Чингизханом земельные владения с населением принято именовать уделами или улусами. Степень отдаленности улусов соответствовала при этом возрасту влиятельных сыновей; оттого Тулую, младшему из „Четырех кулуков“, который носил почетное прозвание „Отчигин“, т. е. „Владыка домашнего огня“, был назначен коренной йурт Чингизхана — Центральная Монголия, а также 101 тысяча из 129 тысяч человек монгольской регулярной армии; свою долю наследства Тулуй получил лишь после смерти отца. Территории, завоеванные к западу от Монголии, были поделены между тремя старшими сыновьями. Угедею, третьему сыну Чингизхана от его старшей жены Борте, были назначены Западная Монголия с Тарбагатаем. Владения Чагатая, второго сына Чингизхана, включали Восточный Туркестан, большую часть Семиречья и Мавераннахр (междуречье Амударьи и Сырдарьи). Улус старшего сына Чингизхана, Джучи, занимал земли к западу от Иртыша и от границ Каялыка (в Семиречье) и Северного Хорезма до Нижнего Поволжья, т. е. все нынешние казахские степи [Бартольд, т. 2, ч. 1, с. 59–60, 147; т. 5, с. 133].
Как передают достойные доверия повествования, пишет Рашид ад-Дин, у Джучи-хана (ум. в 1227 г.) „было около сорока сыновей и от них народилось несчетное количество внуков, но из-за дальности расстояния (Ирана от Улуса Джучи) и из-за того, что не нашлось ни одного знающего человека, все их потомки не выявлены и не установлены в точности“. После этих слов в „Сборнике летописей“ (т. 2, с. 65 и сл.) приводится „памятка“ о 13 сыновьях Джучи и их известных потомках. В „Муизз ал-аснаб“ (л. 186), генеалогическом сочинении, составленном при дворе Тимуридов в 1426 г., приведены имена 18 сыновей Джучи-хана. У Чагатая (ум. в 1242 г.) было восемь сыновей. Угедей (ум. в 1241 г.) имел семерых сыновей. У Тулуя (ум. в 1233 г.), четвертого сына Чингизхана от его старшей жены Борте, было десять сыновей. У пятого сына Чингизхана по имени Кулкан (ум. в 1237 г.), который родился от Кулан-хатун, дочери предводителя племени меркит, было четыре сына.
Таким образом, общее число всех наличных мужских потомков Чингизхана достигало к концу его жизни, т. е. к 1227 г., примерно сто человек — это его пятеро сыновей, не менее 40–45 взрослых внуков и много дюжин подрастающих правнуков. История Монгольской империи после смерти ее основателя сложилась однако так, что только первые четыре сына Чингизхана от его старшей жены Борте, его „Четыре кулука“, стали родоначальниками царевичей и государей чингизидских улусов, т. е. прародителями членов алтан уруга („золотого рода“). Из потомства братьев Чингизхана только потомки Хасара (Джочи-Касара) получили права царевичей: остальные вошли в состав аристократии [Рашид ад-Дин, т. 1, кн. 2, с. 51; Бартольд, т. 1, с. 451]. Известен случай, когда в 1336 г. на престол Табаристана (область вдоль южного побережья Каспийского моря) был возведен потомок Хасара, по имени Тога — Тимур [Муджамал-и-Фасихи, с. 62]. Однако в действительности даже в самой Монголии на потомков Хасара смотрели косо, «как бы не совсем признавая, порой, их равноправными настоящими тайджи (царевичами)» [Владимирцов, 1934, с. 146].
Словом, с позиции политического сознания той эпохи, настоящими членами алтан уруга были только Джучи, Чагатай, Угедей, Тулуй и их мужские потомки, рожденные как от законной жены, так и от наложницы или служанки. По мере естественного роста численности царевичей, дробления алтын уруга и распада Еке Монгол улуса образовалось несколько параллельных династий Чингизидов — династия Джучидов (правила в Золотой Орде), Чагатаидов (правила в Средней Азии и Восточном Туркестане), Хулагуидов (правила в Иране) и династия Юань (правила в Монголии и Китае).
В самой Монголии и в восточных областях Монгольской империи царевичей дома Чингизхана именовали кобегун, со времени монгольской династии Юань (1260–1368) — тайджи, словом, взятым из китайского языка [Владимирцов, 1934, с. 99, 104, 142, 144; Мункуев, 1975, с. 142–143, прим. 161].
В западных улусах Чингизидов для обозначения принцев крови употреблялись совсем иные слова и титулы. В сочинениях мусульманских авторов XIII — начала XIV вв. первые Чингизиды обычно именуются шахзаде, падишахзаде („царский сын“) или просто персидским словом песар (букв. „сын“), а для обозначения представителей династии Джучидов, Чагатаидов и Хулагуидов третьего-четвертого и последующих поколений употребляется уже тюркское слово о гул или оглан (букв. „сын“, „ребенок“), которое обычно ставится только после собственных имен принцев. С XIV века наиболее употребительным титулом каждого члена этих династий становится слово султан. Для нашей темы важно отметить, что в государствах Джучидов и Чагатайидов султаном называли и принцев крови, и принцесс; причем титул султан ставился как перед собственным именем его обладателя, так и после него.
Чингизиды составляли замкнутое высшее аристократическое сословие и своим юридическим положением резко выделялись среди остального населения страны, где они представляли правящую династию. Право быть провозглашенным ханом сохранялось только за членами „золотого рода“, для которых право на правление в силу установившейся его наследственности превратилось как бы в естественно присущий им атрибут. Только „золотой род“ давал инвеституру новому хану и принимал от него присягу. Только членам „золотого рода“ и немногим вельможам был открыт доступ к Великой Ясе Чингизхана (собрание законов и приказов) и к Алтан-дафтару — „Золотому свитку“ (официальная история ханского рода Чингизидов), которые хранились в ханской сокровищнице; (ни Великая Яса, ни Алтан-дафтар не сохранились до наших дней в полном объеме и известны лишь в пересказах и по упоминаниям). Члена ханского рода можно было предать наказанию только с общего решения царевичей, и творить суд над Чингизидом мог только сам хан или старший в роде. Свои права и привилегии Чингизиды приобретали по праву рождения независимо от экономических обстоятельств, а также нравственных, умственных и физических качеств того или иного лица. Словом, Чингизидом надо было только родиться. Родство по женской линии с „золотым родом“ не делегировало зятю никаких прав и привилегий Чингизидов, кроме почетного титула гурган — „зять ханского рода“.
