Андрей Ветер - ВОСПЕВАЮЩИЕ БИТВУ
Впрочем, это (опасность прогулок за пределами деревни) относится ко всем стойбищам, кочевым и оседлым. Хорошо известно, что индейцы не гнушались нападением на одиноких женщин или неосторожных любовников, уединившихся подальше от глаз любопытных соплеменников.
Руфь Ландерс обращает внимание на то, что индейцы очень беспокоились за безопасность женщин, находившихся во время менструального цикла в удалённых от общей деревни хижинах, где проходило очищение. Эти женщины зачастую становились первейшими жертвами при нападении врагов, хотя известно, что женщины в таком состоянии считались почти неприкасаемыми (во многих племенах даже взгляд такой «нечистой» женщины, брошенный на кого-либо, считался оскверняющим и разрушающим воинскую силу). В этом случае возникает вопрос: как нападавшие осмеливались прикасаться своим оружием к «нечистым» женщинам? Обязаны ли они были проходить после этого церемонию очищения? Если нет, то получается, что значительная часть их мировоззрения, казавшаяся многим первопроходцам непоколебимой базой для всех их поступков, была лишь пустым звуком! Впрочем, кто знает, какие они?
В книге «Автобиография индейца Виннебаго» есть место, где автор вспоминает период своего отрочества, когда родители направили его поститься и искать духов. Автор рассказывает весьма скупо, но его слов достаточно, чтобы сломать привычные представления об однозначности табу, существовавших у краснокожих племён. Я привожу фрагмент из названной книги: “В то время индейцы жили в палатках и непременно помещали женщин, у которых наступал менструальный период, в отдельные жилища. Молодые люди ходили к тем женщинам по ночам тайком от родителей, когда те спали. Юноши проникали в палатки уединённых женщин. Я тоже отправлялся с молодыми людьми в такие любовные походы, и хотя сам никогда не входил внутрь тех женских палаток, мне нравилось само приключение. Мои родители опасались, что я мог вступить в контакт с женщиной, у которой были “месячные”, поэтому я ходил тайно. Мои родители предупреждали меня, чтобы я даже не ходил по одной тропинке с женщиной в таком положении. Причина их больших опасений заключалась в том, что я должен был начать поститься ближайшей осенью. Вот почему они не хотели, чтобы я прибижался к женщине в период её менструации. Ведь тот, кто растёт в окружении таких женщин, становится слабым. Вскоре я снова стал поститься днём и ночью вместе с моим старшим братом. Это было во время осеннего кочевья, и с нами жили ещё несколько семей. Среди них было четыре девочки, в обязанности которых входил сбор хвороста. Когда эти девочки отправлялись в лес за дровами, я и мой брат всегда играли с ними. Мы играли с ними, несмотря на то, что мы постились в то время. Нам, конечно, приходилось держать это в тайне. Но всякий раз, когда родители узнавали о наших гуляниях, нам устраивали хорошенькую взбучку, а родители девочек задавали трёпку своим дочерям. Дома мы строго соблюдали правило держаться на приличном расстоянии от женщин в период их «месячных», но мы не были столь щепетильны, уходя их нашей палатки» («The Autobiography of a Winnebago Indian», Journal of American Folk-Lore).
***
Индейцы. Густо покрытые жирной краской лица, плечи, руки, ноги. Диковинные головные уборы, сделанные из перьев орла и отрубленных голов четвероногих хищников. Леденящие кровь победные кличи. Связки отрезанных пальцев и половых органов. Стрелы, топоры, ножи, дубины с каменными набалдашниками. Пронзительные песни под гулкие удары барабанов и шум погремушек.
Индейцы. Дикие жители американской земли. Им неведома романтика, но хорошо знаком призывный голос крови. Их понятия о благородстве и чести в корне отличались от наших.
Индейцы. Они многих очаровали. Но они совсем не такие, какими их привыкли считать.
Ещё раз хочу подчеркнуть, что я не открываю ничего нового. Я лишь собрал из множества уже написанных книг те стороны индейской жизни, которые кажутся мне наиболее любопытными. Поскольку каждый имеет определённое суждение о «краснокожих дикарях», то эта книга не сможет никого удовлетворить полностью. Стендаль был абсолютно прав, заявив однажды: «Одинаково трудно удовлетворить читателей, когда пишешь о предметах либо малоинтересных, либо представляющих слишком большой интерес». Если скомпонованные мною материалы наведут пытливого читателя на ту или иную мысль, зародят какие-то вопросы или подтолкнут к решению уже назревших, я был бы только рад этому.
И немного о языке. В бумагах Денига, Шардона и большинства других торговцев, оставивших записи до 1850 года, постоянно встречаются имена собственные на французском языке, будь то прозвища людей, названия родовых общин или местностей. Приведу здесь в качестве примера фрагмент из письма Гамильтона к Кеннету Мак-Кензи, отправленного 17 сентября 1834 года из форта Юнион: “Вечером в день вашего отъезда к мистеру Сэндфорду приехали молодой Gauche, Le pelet Soldat, Le Chef que Parle, Le Capot Bleu и много других. Двое последних отправились через несколько дней в деревню Ворон, с тех пор о них ничего не слышно, возможно, их убили. Генерал Джексон разыскивает их, готовый к войне и к миру. Несколько юношей, сопровождавших Le Chef que Parle, украли пять лошадей у мистера Туллока… 29 августа возле форта стояло 170 палаток группы Gens de Canot, 40 палаток Gens des Fille и 20 палаток с Генералом. С ним был его отец и La jambe blesse. Le Grand Soldat, La souris qui marche amp; Le Chien fou все вместе ушли к la bute du Sable; они там оставались несколько дней, но у меня оказалось с ними гораздо меньше хлопот, чем я думал”. Обратите внимание на обилие французских слов. Среди купцов и трапперов Верхнего Миссури было великое множество французов, и их язык естественным образом проник в английскую речь. При переводе текста на русский язык я всегда оставлял без изменений эти французские слова в том виде, как они фигурировали в документах.
Помимо этого, я отказался от употребления ошибочно появившегося в русском языке слова СИУ, решив употреблять истинные названия племён (Лакота, Дакота, Янктон и другие, которым безграмотность писателей и переводчиков без всякой причины навесила на многие годы клеймо Сиу). Там же, где в цитатах из оригинальных текстов встречается термин Sioux, я заменил его на СЮ. Sioux – французское написание слова, взятого из диалекта Алгонкинов, и произноситься оно как СЮ. Англоязычные американцы оставили произношение прежним, но в силу своей лености или ограниченности не изменили написание на Soo, чтобы оно хоть как-то соответствовало французскому звучанию. Впрочем, в последнее время наметилась положительная тенденция – в Америке всё чаще вместо Sioux употребляется Lakota или Dakota.
Итак, название Сю есть ни что иное как производное от Надоуессюак, относящееся к одному из диалектов алгонкинского языка и переиначенное французами на свой лад. Во второй половине 1600-х годов племена Алгонкинов штата Висконсин, возглавляемые племенем Оттава, начали предпринимать активные попытки с целью изгнать Дакотов с земель, которые считали своими. Единственными союзниками Дакотов в те годы были Оджибвеи Верхнего Озера и Айовы той территории, которая сегодня называется штатом Айова. Однако прошло время, и Оттавы сумели возбудить в Оджибвеях вражду к Дакотам. В дополнение к этому англичане установили свои торговые посты на берегах Гудзонова залива, где Ассинибойны и Кри стали приобретать огнестрельное оружие и принялись наносить по Дакотам мощные удары с севера, в то время как Алгонкины и Иллинойсы нападали с юга. Дакоты начали своё переселение на запад. Устная традиция утверждает, что Айовы (до того, как сделаться союзниками Дакотов) тоже были изгнаны с берегов реки Миннесота. Вместе с Айовами на запад отправилось и племя Ото. Именно Оттавы первоначально называли их – Надоуессюак, то есть «враги». Отец Андрэ в «Реляциях иезуитов за 1676 год» относил название Надоуесси-Маскоутен (то есть Надоуесси-Живущие-В-Прерии) к племени Айовов. Большинство других иезуитов в 1660-1690 годах называли словом Надоуесси-Маскоутен как Отов, так и Айовов. Но так как наименование Надоуесси (во множественном числе Надоуессюак) было слишком громоздким для разговора, оно само собой сократилось до короткого Сю. Мало-помалу это название стали относить и к Дакотам, перебравшимся из Миннесоты в прерии и ставшими не только соседями Айовов, но и союзниками. Название Сю стало относиться к целой группе враждебных племён. В 1689 году Алгонкины несколько раз пытались воспрепятствовать торговцу по имени Никола Перро торговать с Дакотами, но Дакоты сами приходили к его укреплению и неоднократно прогоняли оттуда своих недругов. Каждый раз Алгонкины называли их Надоуесси. Утвердившись на берегах Миссиссипи, Сю-Дакоты начали устраивать настоящие погромы в деревнях своих врагов. Французы вспоминали, что Сю собирали целые флотилии каноэ, спускались вниз по реке, нанося непоправимый урон врагам. В результате таких налётов была полностью разрушена торговля французов с береговыми племенами, которую европейцы налаживали с невероятным усердием многие годы. Численность прерийных Дакотов неуклонно возрастала, и в конце концов они стали безраздельными хозяевами огромной степи. Айовы, к которым французы первоначально прилепили имя Сю, ушли в тень, и название осталось за Дакотами. Через каких-нибудь пятьдесят лет никто из нового поколение белых переселенцев уже не называл Дакотов иначе как Сю.
