Пьер Монтэ - Египет Рамсесов
Основатель Хут-хетеп-Сенусерта заключил город в ограду – триста пятьдесят на четыреста метров – и предполагал, что здесь будет проживать довольно много людей.[7] Край располагался за городскими стенами. Мощная стена разделяла город на две части: одна отводилась для богачей, другая – для бедняков. Квартал бедноты прорезала улица шириной в девять метров, которую пересекали под прямым углом многочисленные узенькие переулки. Дома стояли так, что их фасады выходили на улицу, а задние стены смыкались одна с другой. Поражает теснота комнатенок и коридоров. Квартал богачей пересекали широкие улицы: они вели к дворцам и жилищам высших чиновников; по площади они превосходили примерно в пятьдесят раз домишки бедняков. Египтяне всегда любили сады; например, начальник экспедиций на юг Хуфхор (Хирхуф), привезший из Нубии карлика-танцора для своего юного повелителя (царя Пепи II), рассказывает в надписи в своей гробнице, как он построил дом, вырыл бассейн и насадил деревья; знатная госпожа эпохи Сенусерта велела вырезать на своей стеле, что она очень любила деревья; Рамсес III повсюду насаждал сады. Но, здесь в Хут-хетеп-Сенусерте, ничего не было предусмотрено ни для садов, ни для прогулок.
Город Эхнатона, наоборот, был городом роскоши.[8] Он находился между Нилом и горами и занимал обширное пространство в форме полукруга. Главная улица, параллельная реке, шла через весь город из конца в конец и пересекала другие улицы, которые вели к набережной, некрополю и алебастровым каменоломням. Царский дворец, храм, здания администрации и торговые дома образовывали центральный квартал. На улицах скромные дома чередовались с роскошными виллами, принадлежавшими членам царской семьи.
Огромные обширные пространства, как в частных владениях, так и на городских площадях, отводились под посадки деревьев и под сады. Работники некрополя и каменоломен жили отдельно, в поселке, обнесенном оградой. Город был покинут жителями, и его планировка осталась неизменной, в то время как в городах с долгой историей – а таких было неизмеримо больше – царил полнейший беспорядок. Мен-нефер – «постоянна красота» (фараона или бога), который греки переименовали в Мемфис, назывался также Анх-тауи – «жизнь Обеих земель», Хут-ка-птах – «Дворец двойника Птаха», и Нехет – «сикомор». Каждое из этих названий может служить названием города, но первоначально они означали либо царский дворец с окружающим ансамблем, либо храм Хатхор, почитаемой в Мемфисе как «госпожа сикомора».
То же самое было и в Фивах, стовратном граде Гомера. Сначала он назывался Уасет, как IV ном Верхнего Кгипта, на территории которого он располагался. В эпоху Нового царства его стали называть Опет (слово, которое одни египтологи переводят как «гарем», другие как «святилище», третьи как «дворец»). Гигантский комплекс сооружений, связанный сегодня с названием деревушки Карнак, со времен Аменхотепа III назывался Опет Амона.[9]
Аллея сфинксов ведет от него к храму Луксора – Южному Опету. Оба Опета были некогда окружены стенами пи кирпича-сырца со множеством монументальных каменных входов с воротами из ливанской пихты,[*5] окованными бронзой и изукрашенными золотом. В случае опасности порота затворяли. Пианхи рассказывает, что ворота города закрылись при его приближении. Однако в известных нам текстах нет и намека на закрытие ворот, и поэтому надо полагать, что в мирное время через них можно было свободно входить и выходить днем и ночью.
Внутри города почти все пространство между стенами и храмом занимали жилые дома, лавки и ныне исчезнувшие склады. Сады и огороды радовали глаз своей зеленью. Стада Амона паслись в загонах. Один из этих садов изображены на стене «зала Анналов» его создателем, Тутмосом III; сам фараон предстает там перед нами среди растений и деревьев, вывезенных из Сирии.[10]
Между двумя оградами по обеим сторонам аллеи сфинксов и на берегу реки стояли вперемежку официальные здания и дворцы. Каждый фараон хотел иметь собственный дворец, но и везиры, и высшие чиновники были не менее тщеславны. Поскольку город не переставал расти на протяжении правления трех династий, вполне вероятно, что более скромные дома и жилища бедняков оказывались среди этих роскошных дворцов, а не в отдельном квартале, как в Хут-хетеп-Сенусерте.
Напротив Карнака и Луксора, на западном берегу Кила, разрастался второй город, Джеме, или, вернее, не город, а скопление отдельных памятников с прилегающими домами и складами, окруженных степами из кирпича-сырца; площадь каждого такого ансамбля была триста на четыреста метров, если не больше.[11] Длина ограды, сооруженной при Аменхотепе III, превышала пятьсот метров по каждой стороне. Эти огромные кирпичные стены имеют ширину у основания до пятнадцати метров, а высоту – более двадцати. Они почти полностью скрывали от глаз то, что находилось внутри; над ними возвышались только пирамидионы обелисков, верхняя часть пилонов и колоссальных статуй. Большая часть этих ансамблей оказалась жестоко разрушена временем и людьми. Колоссы Мемнона сегодня возвышаются среди пшеничных полей, но они создавались совсем не для того, чтобы в одиночестве стоять среди этого идиллического пейзажа. Первоначально они украшали фасад огромного храма, окруженного со всех сторон домами из кирпича-сырца, где жило многочисленное население, и складами с огромным количеством разнообразных товаров. Лишь колоссы устояли перед веками, остальное все исчезло, оставив после себя жалкие холмики. Да и сами колоссальные статуи не избегли общей участи. То, что удалось обнаружить во время непродолжительной кампании раскопок, сегодня быстро исчезает под натиском наступающих полей. Только монументальное сооружение Рамсеса III в Мединет-Абу, Рамессеум и, естественно, ступенчатый храм царицы Хатшепсут до сих пор поражают своим величием.
Особенно выделяется Мединет-Абу. Здесь можно наглядно представить, какими были те, окруженные стенами древние города в пору их расцвета.[12] Ладья перевозчика доставляла паломника к подножию двойной лестницы. Он проходил между двумя сторожевыми башенками через ворота в довольно низкой каменной ограде с зубцами, пересекал идущую по всему периметру дозорную дорогу и оказывался перед воротами внутренней высокой стены из кирпича-сырца. Эти ворота напоминали сирийский бастион. Между двумя мощными башнями стояла третья, шириной в шесть метров, с проходом посредине, через который могла пройти только одна колесница. Рельефы на стенах восславляли могущество фараона. Консоли подпирали головы извечных врагов Египта – ливийцев, азиатов, негров и нубийцев. Каждый, проходящий через эти ворота, наверное, испытывал гнетущее чувство.
В верхних помещениях сюжеты настенных росписей были повеселее: например, Рамсес в окружении своих любимцев ласково держит за подбородок очаровательную египтяночку. И тем не менее все это сооружение было не чем иным, как крепостью на случай мятежа. Обычно там располагалась только стража. Сам же дворец и гарем находились немного дальше, рядом с храмом.
За укрепленными воротами открывалась обширная площадь, где и находились храм, дворец, гарем, жилые строения и дворы, и все это было окружено третьей оградой; с трех сторон эту третью ограду окружали маленькие дома, стоявшие вплотную друг к другу. Здесь жили жрецы храма и ремесленники, которые могли понадобиться фараону, когда он наезжал в свой маленький город на левом берегу Нила со своими женами и многочисленными слугами.
Таков был укрепленный дворец Рамсеса, властителя Она во владениях Амона. Таков был Рамессеум. И подобными же были все двадцать или тридцать царских городов на левом берегу Нила. Снаружи царил довольно беспечный хаос архитектурных причуд, золоченых дворцов и серых лачуг. Весь цвет Египта с царевичами и царевнами время от времени заполнял эти аллеи и площади. Смех, песни и музыка разносились по царским покоям. А когда празднества заканчивались, через укрепленные ворота в город проходили только стада и вереницы рабов с ношами на головах или на плечах, воины, писцы, каменщики и ремесленники и растекались по мастерским и складам, по конюшням и бойням. Да еще школьники и подмастерья приходили сюда за ежедневной порцией знаний и палочных ударов.[13]
Города Дельты ничем не уступали городам Верхнего Египта – ни древностью, ни великолепием памятников. Их опустошили гиксосы и оставили в небрежении властители XVIII династии. Восстановили, расширили и украсили эти города только Рамессиды. Рамсес II очень любил Восточную Дельту, колыбель своего рода. Он ценил ее мягкий климат, водные просторы, луга и виноградники, дававшие вино слаще меда. На берегу Танисского рукава, посреди лугов, овеваемых ветрами, стоял Хут-уарет (Аварис) – древний город жрецов, центр культа бога Сетха, а также центр школы художников, возникшей в незапамятные времена. Гиксосы превратили его в свою столицу. После того как Яхмос изгнал их из Египта, город пришел в упадок. Рамсес обосновался там сразу же после того, как воздал последние почести своему отцу, и немедленно начал большие работы, дабы вернуть этому району жизнь и былое благоденствие, а древний город превратив в блестящую царскую резиденцию.[14]
