Пьер Монтэ - Египет Рамсесов

Пьер Монтэ

Египет Рамсесов: повседневная жизнь египтян во времена великих фараонов

Введение

Древние египтяне заботились о своих богах и мертвецах больше, чем о живых. Когда они воздвигали новый храм, «обитель миллионов лет», строили на западе Фив гробницы, «дома вечности», они, не считаясь ни с какими расходами, привозили издалека камень, металлы и драгоценное в этих местах дерево. Никакой материал не казался им слишком прекрасным и долговечным для этих сооружений, хотя сами они жили в домах из кирпича-сырца, и только настенная роспись в них имитировала камень и металлы. Поэтому храмы и гробницы просуществовали гораздо дольше, чем города, а в наших коллекциях неизмеримо больше саркофагов и стел, статуй фараонов и богов, чем бытовых предметов живых египтян, намного больше ритуальных и магических текстов, например копий «Книги мертвых», чем воспоминаний или романов. Можно ли, опираясь только на такие свидетельства, попытаться реконструировать повседневную жизнь подданных фараона и не уподобится ли такая попытка поверхностным наблюдениям и наивным суждениям греческих и римских путешественников?[1] Мы склонны думать, что египтяне сразу рождались в погребальных пеленах. Гастон Масперо, который первым перевел любовные стихи, отметил, что ему было очень трудно представить древнего египтянина и роли влюбленного, стоящего на коленях перед своей возлюбленной. А в действительности египтяне были бесконечно благодарны богам, повелителям всего сущего, именно за то, что жизнь на берегах Нила на самом деле была прекрасна, и поэтому они стремились любыми средствами обеспечить себе блага этой жизни в загробном мире.

Они полагали, что добьются этого, если стены гробницы будут покрыты росписями и рельефами, изображающими покойного живым и здоровым в его земных владениях, с женой и детьми, с родственниками и слугами, с толпами ремесленников и земледельцев.[2] Вот он обходит земли пешнком, вот его несут в паланкине, а вот он плывет в ладье. Он может просто сидеть в кресле и наслаждаться зрелищем кипящей вокруг него жизни, а может и принимать активное участие в действии: садиться в лодку, подстерегать птиц, спрятавшихся в зарослях папируса, гарпунить рыб величиной почти с человека, ловить диких уток, охотиться с луком на газелей и антилоп-ориксов. Все его близкие присутствуют при его утреннем туалете: кто-то делает ему маникюр, кто-то – педикюр, управляющий представляет отчет, стражники бесцеремонно волокут к нему нерадивых слуг, музыканты и танцовщицы услаждают его зрение и слух. В жаркие часы дня он охотно играет со своей женой в игры, напоминающие наши шахматы и французскую игру в гуся.

Чтобы угодить своему клиенту, художник должен был изображать представителей всех профессий. Те, кто жил у приречных болот, занимались главным образом охотой и рыбной ловлей. Папирус являлся материалом для постройки не только хижин, но прежде всего легких лодок и челноков, очень удобных для преследования в водяных зарослях крокодилов и гиппопотамов, для выслеживания птичьих гнездовищ и разведки рыбных затонов. Прежде чем отправиться на охоту, лодки испытывали, и это служило поводом для охотников посостязаться в силе и ловкости. Участники состязания надевали венки, и, вооружившись длинными баграми и громко переругиваясь, старались сбросить друг друга в воду. Затем, уже примирившись, они возвращались в деревню, жители которой занимались починкой сетей и прочего снаряжения, вялением рыбы и разведением птицы.

Земледельцы сеют и пашут, теребят лен, жнут и вяжут снопы, которые ослы перевозят в деревню. Здесь снопы раскладывают на гумне, где ослы и быки, а когда и бараны выбивают из них зерно своими копытами. Затем солому отделяют от зерна. Пока одни возводят скирды, другие меряют зерно и относят его в амбар. Едва заканчиваются эти работы, как созревает виноград. Его собирают, давят и наполняют вином огромные сосуды. В любое время года мельники мелют зерно, поставляя муку булочникам и пекарям.

Ремесленники обрабатывают глину, камень, дерево и металлы. Поскольку дерево в Египте редкость, орудия производства, которые требовались земледельцам, виноградарям, пекарям и поварам, изготовляли из обожженной глины. Кроме того, использовались еще гранит, алебастр, сланец и кость. Небольшие сосуды вытачивали иногда из горного хрусталя.

Египтяне очень любили украшения. Ювелирные мастера поставляли им ожерелья, браслеты, кольца, диадем, подвески и амулеты. Все эти прекрасные мелочи хранились в ларцах. В особых случаях девушки вынимали эти украшения из своих тайников и надевали их.

Скульпторы изображали хозяев гробниц в стоячем или сидячем положении, одного или в окружении семьи, используя для этого алебастр, гранит, черное дерево или акацию. И наконец, плотники-корабелы распиливали и обтесывали стволы деревьев для постройки лодок, барж и кораблей, на которых можно было плавать по всему египетскому Нилу, создавать запасы зерна, отправляться в паломничества к святыням Абидоса, Пе и Депа. Об изображениях в гробнице можно сказать словами героя из «Сказки о потерпевшем кораблекрушение», выброшенного на остров доброго Змея: «Нет вещи [на свете], которой бы там не было».

На изображениях в гробницах не хватает лишь одного: хотя бы намека на то, чем именно занимался сам ее хозяин при жизни. Будь то усыпальница воина или придворного, цирюльника или врача, архитектора или везира – повсюду изображены одни и те же сцены. Их может быть больше или меньше, но иероглифические надписи, обрамляющие эти сцены или заполняющие пространство между персонажами, объясняют почти одинаковыми терминами их действия и воспроизводят одинаковые диалоги: всюду одни и те же слова, одни и те же песни. Изображения и тексты восходят к одному и тому же источнику. Таким образом, художники, украшавшие гробницы, имели перед главами, так сказать, классический образец. Каждый выбирал из него что хотел и располагал по своему вкусу. Этот образец, по-видимому, появился в начале IV династии. На протяжении всего Древнего царства его постоянно обогащали художники, явно не лишенные фантазии и юмора: прохожий, воспользовавшись отсутствием пастуха, доит его корову; ловкая обезьянка опережает слугу, который было протянул руку к корзине, полной фруктов; бегемотиха вот-вот родит, а крокодил терпеливо ждет, чтобы сразу проглотить бегемотика; маленький мальчик протягивает отцу, чтобы тот обвязал челнок, веревочку… длиной в ладонь. Этот список несложно продолжить. Но следует иметь в виду, что художники никогда не упускали из виду главной цели: изобразить жизнь большого поместья.

Этот образец всегда оставался неизменным. Основные темы его мы находим в гробницах Среднего царства в Бени-Хасане, Меире, Эль-Берше, Фивах и Асуане. Несколько веков спустя, когда резиденцией фараонов стали Фивы, в гробницах изображались те же самые сцены. И в начале эпохи Птолемеев художник не меняет тему изображений. Мы их видим в элегантной гробнице наподобие храма, где погребен знатный сановник города восьми богов (Гермополь) Петосирис, который при жизни носил титул «великий пятерик» (т. е. верховный жрец Тота и других богов). И тем не менее эти гробницы нельзя считать неизменным и скучным повторением образцов, созданных и доведенных до совершенства в эпоху великих пирамид. В Бени-Хасане гораздо больше, чем прежде, изображений игр, борьбы, сражений, да и пустыни. Воины нома упражняются, осаждают крепости. Первый шаг сделан. К сценам классического репертуара примешиваются изображения событий из личной жизни усопшего. Кочевники из Аравии предстали перед правителем нома Орикса с просьбой обменять «зеленый порошок» на зерно и в знак своих добрых намерений принесли в дар пойманную в пустыне газель и каменного барана. Эта аудиенция изображена в гробнице Хнумхотепа между сценами охоты и прогона стад.[3] Правителю нома Зайца не приходилось принимать посланцев столь далеких стран, поэтому он просто заказал скульпторам из алебастровой каменоломни Хатнуб, находившейся поблизости от его резиденции, свою собственную статую высотой в тринадцать локтей. Когда статуя была готова, ее вынесли из мастерской и положили на волокушу. Сотни людей, молодых и старых, уцепившись за четыре каната, медленно потащили статую к храму по каменистой, узкой дороге, по обе стороны которой стоял народ и подбадривал их возгласами и ритмичным хлопаньем в ладоши.[4] В гробницах Древнего царства встречаются сцены перевозки статуй усопших, но эти статуи делались в натуральную величину и предназначались для гробницы. Для их перевозки не было никакой необходимости мобилизовать всех мужчин нома. Это было лишь эпизодом погребального культа, однако Джхутихотеп избрал его, чтобы поразить всех, кто увидит его гробницу, ибо такое событие было поистине исключительным и свидетельствовало о его богатстве и высоком положении при дворе.