Михаил Александров - Внешнеполитическая доктрина Сталина
Национализм оказался гораздо более привлекательной идеологией для рабочих западных стран. Они, вместе с представителями других классов, прекрасно понимали ту простую истину, что победа в войне принесла бы им повышение собственного жизненного уровня за счет, прежде всего, присоединения новых колониальных владений, приобретения новых рынков сбыта, устранения экономической конкуренции со стороны побежденных наций, а также взыскания с последних внушительной контрибуции. Видимо, поэтому Ленин через год после начала войны был вынужден пересмотреть свой взгляд на характер будущей революции. Он сформулировал теоретическое положение о том, что «возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой капиталистической стране»3. Данный факт опровергает утверждение И. Дейчера о том, что своеобразие сталинских взглядов по вопросам мировой революции проявилось уже в предреволюционный период. Дейчер, ссылаясь на полемику между Преображенским и Сталиным на 6-ом съезде РСДРП(б), увидел у последнего «какой–то более сильный акцент … на особую социалистическую миссию России, чем даже у Троцкого и у Ленина»4. Тогда в грозные июльские дни 1917 года, когда Ленин скрывался от преследований Временного правительства, Сталин выступил с отчетным докладом ЦК и с докладом о текущем моменте. Отвечая Преображенскому, который пытался увязать вопрос о победе революции в России с успехом революции на Западе, Сталин сказал:
«Не исключена возможность, что именно Россия явится страной, пролагающей путь к социализму … Надо откинуть отжившее представление о том, что только Европа может указать нам путь»-.
Сделав данное заявление, Сталин просто отражал, уже выработанную Лениным позицию о возможности победы социализма в одной стране. Если в подходе Сталина в тот момент и была какая–то особенность, то состояла она не в том, что он сказал, а в том, чего он не сказал. В его выступлении не было ни слова о международном характере русской революции, не было ни слова о «долгой упорной борьбе социалистических республик с остальными государствами», борьбе, которая должна была привести, по мнению Ленина, к «свободному объединению наций при социализме», к созданию Соединенных Штатов мира, являющихся «той государственной формой объединения и свободы наций, которую мы связываем с социализмом»6.
После прихода большевиков к власти Ленин неоднократно подтверждал свою позицию, указывая не только на возможность победы социализма в одной стране, но и на возможность построения социализма в России. Так, например, в выступлении на пленуме Московского Совета 20 ноября 1922 года он заявил:
«Все мы вместе, не завтра, а через несколько лет решим эту задачу во что бы то ни стало, так что из России нэповской будет Россия социалистическая».
Анализ последних писем и статей Ленина также недвусмысленно свидетельствует о том, что Ленин считал построение социализма в России вполне возможным. Поэтому утверждения авторов троцкистской ориентации о том, что «теория социализма в одной стране» принадлежит Сталину и что в этом состояло главное отличие его взглядов от взглядов Ленина, вряд ли, можно считать обоснованными. Расхождения между Сталиным и Лениным действительно существовали, но заключались, они, не в том, возможно ли построение социализма в одной стране, а в том, какова должна быть внешняя политика России, строящей социализм.
Ленинская внешнеполитическая доктрина базировалась на двух «китах», двух основополагающих постулатах: концепции пролетарского интернационализма и принципе мирного сосуществования. Первая была позаимствована из марксизма и переработана применительно к новым условиям. Сформулировав вывод о возможности победы социализма в одной стране, Ленин так обозначил будущие внешнеполитические задачи:
«Победивший пролетариат этой страны встал бы против остального капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств».
В практическом плане концепция пролетарского интернационализма получила воплощение в создании в 1919 году Коммунистического Интернационала (Коминтерна). На первом конгрессе Коминтерна, проходившем в Москве 2–6 марта, российская делегация была представлена на самом высоком уровне. Помимо главы правительства Ленина, в состав делегации входил и народный комиссар по иностранным делам Чичерин. Это наглядно демонстрировало ту важную внешнеполитическую роль, которую большевистское правительство отводило новой организации. Зиновьев, выступивший от имени российской делегации, заявил буквально следующее:
«Мы рассматриваем как одну из наших главных обязанностей предоставлять максимально возможную материальную помощь рабочему движению в других странах … Мы будем продолжать считать своим долгом помогать каждому рабочему движению, которое признает коммунистические принципы».
В манифесте, единогласно принятом конгрессом, указывалось, что задача Коминтерна состоит в том, чтобы «мобилизовать силы всех истинно революционных партий мирового пролетариата и таким образом облегчить и ускорить победу коммунистической революции во всем мире. В другом документе речь велась о «поддержке эксплуатируемых колониальных народов в их борьбе против империализма, чтобы содействовать окончательному краху мировой системы империализма» —. Сам Ленин видел в Коминтерне «руководящий центр, способный направлять международную тактику революционного пролетариата в его борьбе за всемирную советскую республику». В тезисах ко 2‑ому конгрессу Коминтерна он так определял существо концепции пролетарского интернационализма:
«… Пролетарский интернационализм требует, во–первых, подчинения интересов пролетарской борьбы в одной стране интересам этой борьбы во всемирном масштабе; во–вторых, требует способности и готовности со стороны нации, осуществляющей победу над буржуазией, идти на величайшие национальные жертвы ради свержения международного капитала».
Отсюда следует, что Ленин и после прихода к власти продолжал рассматривать интернационализм, прежде всего, как долг, как некую моральную обязанность России по отношению к другим странам, обязанность, требующую даже готовности идти на национальные жертвы. Какой–либо связи с национальными интересами страны в этой концепции не просматривалось. Таким образом, установка на классовое противоборство со всем капиталистическим миром, на поддержку революционного движения в других странах, на оказание ему всяческой помощи ради идеалов пролетарского интернационализма и мировой революции была подтверждена со всей определенностью уже на государственном уровне.
Принцип мирного сосуществования появился в ленинской внешнеполитической доктрине несколько иным путем. Он был востребован самой жизнью, был вынужден опираться на существующие политические реалии, учитывать сложившийся баланс мировых сил. После завоевания власти Ленину очень скоро стало ясно, что для ее удержания, для перехода к социалистическому строительству России необходима мирная внеш няя среда. Для этого пришлось вступать в соглашения с правительствами капиталистических государств. Лозунг Троцкого «ни войны, ни мира» явно не работал. Первым проявлением принципа мирного сосуществования было заключение Брестского мира с Германией. Затем последовали договора с Литвой, Латвией, Эстонией и Финляндией. Был сделан ряд мирных предложений и странам Антанты, которые, правда, на первых порах оставались без ответа.
В начале декабря 1919 года Ленин подготовил проект резолюции по международной политике для 8-ого Всероссийского съезда Советов. В нем отмечалось, что Россия «желает жить в мире со всеми народами и направить все свои силы на внутреннее строительство», а также выражалось одобрение мирным инициативам советского правительства в отношении стран Антанты и предлагалось «систематически продолжать эту мирную политику». Проект был принят съездом в форме мирного предложения странам Антанты и затем разослан представителям соответствующих держав 14. Одним словом, принцип мирного сосуществования стал не только благим пожеланием, но и был закреплен в программных документах Советского государства, то есть получил такой же официальный статус, как и концепция пролетарского интернационализма.
Явное противоречие между этими двумя элементами ленинской внеш неполитической доктрины не могло не бросаться в глаза.
С одной стороны, Россия заявляла о своем желании жить в мире с другими государствами, поддерживать с ними нормальные дипломатические и торговые отношения. А с другой — что будет вести борьбу за торжество мировой революции против правительств указанных государств, дестабилизировать там политическую обстановку, поднимать восстания, поддерживать национально–освободительные движения в колониях. Все это явно не вписывалось в заявления о добрых намерениях, порождало недоверие и подозрительность. Правительство Англии, например, в ноте от 30 июня 1920 года прямо обусловливало нормализацию отношений с Россией прекращением
