Как Николай II погубил империю? - Александр Иванович Колпакиди
Положение усугублялось еще и беспощадной интенсификацией труда, увеличением темпа работы. Тех, кто не выдерживал, выкидывали за ворота. На сахарных заводах почти не встречались рабочие старше 40 лет. Куда они девались, достигнув «старческого» сорокалетнего возраста? Умирали, наверно… а как им жить, если они не могут работать?
На Юзовском заводе практиковали скрытое увеличение рабочего дня: постепенно сокращали перерывы на завтрак и обед, отменяли сокращение рабочего дня в предпраздничные дни.
На железных дорогах с 1885 г. по 1913 г. интенсивность труда увеличилась на 66 %, заработная плата — лишь на 26 %. Кстати, в случае интенсификации труда проигрывали те, кто работал повременно: вырабатывали они больше, а зарплата оставалась прежней.
Ну так что: были у рабочих основания требовать 8-часовой рабочий день? Или это их злодеи подучили, чтобы расшатать державу?
А сколько платили?
Если судить по книге «Гибель империи», то рабочие в России жили очень хорошо. В качестве примера автор приводит двух человек — отца будущего председателя Совета Министров Алексея Косыгина и Никиту Хрущева. Возьмем одного из них — Косыгина.
О. Тихон Шевкунов: «В идеологическом отделе ЦК КПСС Косыгину подготовили тезисы. Из них Алексей Николаевич с изумлением узнал, что советский рабочий сегодня живет в восемь раз лучше, чем рабочий в Российской империи в 1913 году. По воспоминаниям близких, А.Н. Косыгин был, мягко говоря, удивлен. В семейном архиве хранилась расчетная книжка отца, токаря на петроградском заводе № 1 акционерного общества “Г.А. Лесснер”. Что же в ней было зафиксировано?
На январь 1917 года токарь Н.И. Косыгин заработал 146 рублей. За февраль — 190 рублей. За март — 171 рубль. Дальше в табеле идут суммы свыше трехсот и даже четырехсот рублей, правда, они относятся уже к периоду инфляции послереволюционного времени».
Собственно говоря, дореволюционная инфляция тоже имела место, особенно после начала войны. Но ладно, пусть так, дело не в этом. Сия история не в самом лучшем свете выставляет в первую очередь самого Косыгина. Умнейший мужик, государственный деятель — ну не мог же он не знать, что его отец относился к тончайшему слою так называемой «рабочей аристократии»! Друг Сталина Сергей Аллилуев тоже был рабочим, однако сумел выучить шестерых детей в гимназии, имел хорошую квартиру, нанимал на лето дачу. Они оба — и электрик Аллилуев, и токарь машиностроительного завода Косыгин — могли получать по 170 рублей в месяц, могли и больше. Но судить по их зарплатам о жизни русских рабочих — все равно, что судить об уровне доходов современного россиянина… скажем, по зарплате квалифицированного айтишника, работающего на американскую корпорацию.
А как жили остальные?
Вот навскидку: среднегодовая заработная плата рабочих различных производств по Европейской России, все тот же 1913 год. Обработка хлопка — 215 рублей, шерсти — 210 рублей (меньше 20 рублей в месяц). Это текстильщики, одна из наиболее многочисленных отраслей в России. Механическая обработка дерева — 249 рублей. Обработка металлов (о, это чемпионы!) — 402 рубля, почти 35 в месяц. Убийственные химические производства (об охране труда тогда толком и на слышали) — 249 рублей[52]. Разделив на двенадцать, получим среднемесячную зарплату. По-разному, но не более 35 рублей в месяц. Это в среднем. У кого-то больше, а у кого-то и сильно меньше. У текстильщиков и до двадцати не доходило. Дневной заработок малолетнего рабочего (от 12 до 15 лет) составлял 1/3 заработка взрослого, женщины — 3/5 той же суммы.
Теперь мы можем объяснить, почему на текстильных предприятиях так мало платили. Во-первых, труд был достаточно неквалифицированным, во-вторых, примерно половину работников составляли женщины и еще какое-то количество — подростки. Примерно та же ситуация была на табачных, спичечных фабриках, на сахарных заводах — везде, где не требовался квалифицированный труд.
В одной из книг на моей полке очень подробно разбирается ситуация на Украине. (Книга издана в 1954 году, так что автор, конечно, врет, выполняя задание большевистской партии. Не врут только хрустобулочники.) Цифр там содержится очень много.
Итак, на крупных предприятиях России, подчиненных надзору фабричной инспекции, в 1901 году заработная плата составляла 200 руб. в год, а в 1913 г. — 263 рубля. Но это еще роскошь. На Украине в сахарной промышленности в 1910 г. средняя зарплата составляла 114,6 руб., а в 1913-м — 117 рублей. А стоимость жизни, между прочим, выросла.
Ясно, что на десять рублей в месяц прожить невозможно. Из чего следует, что заработок текстильщиков в семьях был дополнительным — то есть все те же женщины и подростки.
На производствах по обработке металлов соотношение — 400 рублей против 347 рублей, т. е. она даже понизилась. На Луганском паровозостроительном заводе прибыль за 13 лет увеличилась в 23 раза, зарплата рабочих — на 20 %. Ничего удивительного, просто рынок: хозяин покупает труд за ту цену, за которую рабочий согласится ее продать. А в нашей «бурно развивающейся державе» дефицита кадров в промышленности почему-то не было. Интересно, почему?
Точнее, дефицит-то, конечно, был — и еще какой! Иначе не стали бы платить слесарю Косыгину без малого 200 рублей. Но касалось это только высококвалифицированных рабочих. А вот кадров средней и низкой квалификации был жуткий переизбыток, усугублявшийся по мере разорения деревни. Поэтому хозяева не стремились приобретать современное сложное оборудование — кто на нем работать-то будет? Вчерашние селяне? Уж они наработают! Так что фабриканты старались иметь оборудование попроще и брать рабочих подешевле, желательно вообще женщин и детей. Валовый продукт и ВВП, конечно, все равно росли, но вот производительность труда и качество — извините…
Результат закономерен: в 1913 году Россия отставала по производительности труда от США в 9 раз, от Англии — в 4,9 раза, от Германии — в 4,7 раза[53]. То есть ситуация точно та же самая, что и в сельском хозяйстве за двести лет до того. Проще увеличить запашку, чем создавать интенсивные хозяйства. Проще нанимать вчерашних крестьян за гроши, чем покупать современные станки и обучать рабочих.
Так что технический прогресс в империи неминуемо упирался в кадровую проблему. А с другой стороны, отрасли, не работавшие на экспорт, как паровоз в скалу, упирались в проблему платежеспособного спроса. Что мы видели на примере пищевой промышленности, где все отрасли, кроме самых простых, составляли 10 %. Это к вопросу о
