Половецкая степь - Константин Васильевич Кудряшов
Сальницу, согласно «Книге Большого Чертежа», следует относить к Изюмскому перевозу. На восток от Сальницы на берегах Бахмута и Торца по археологическим наблюдениям имеется большое число погребений, которые могут быть отнесены к половцам или торкам[349]. По правому берегу Северского Донца на восток от той же Сальницы имеются половецкие городища… Теплинское около села Богородичного, Сидоровское около хутора Сидоров, Маяцкое недалеко от села Маяки[350] и др. Сидоров отделен от Сальницы расстоянием около 40–45 верст, что вполне может быть приравнено к двухдневному переходу от Сугрова до Сальницы. Но если Сидоров принять за Сугров, тогда Теплинское городище будет соответствовать Шаруканю, так как расстояние от Сугрова до Теплинского городища, составляющее около десяти верст, будет равно тому полудневному переходу, который совершили русские от Шаруканя до Сугрова, согласно летописи.
Места битв русских с половцами при походе в степь в 1111 г.
Принимая во внимание географические условия местности и направление дорог от Славянска к Изюму, можно полагать, что обратный путь русских князей шел от Сидорова к верховьям Голой Долины, а затем — сначала по водоразделу между реками Каменкой (Камышевахой) и Сухой Каменкой, а потом к переправе через Каменку у Стратилатовки (Каменки), и далее на север к Сальнице[351].
На этом пути должен быть Детей. Выражение «на потоце Дегея» говорит о том, что Дегей представлял не реку, а поток, протоку, или балку. Одна из балок в верховьях Каменки — Камышеваха или Сухая Каменка и могла быть Дегеем, потому что до верховьев указанных речек от Сидорова немного более 20 верст, что как раз равняется однодневному переходу, который отделяет Сугрев от Дегея.
Помимо Шаруканя (Осенева, Чешуева) и Сугрова (Сугроба, Зуброва) летопись упоминает еще о третьем половецком городе, рассказывая, что в 1116 г. русские ходили на Половецкую землю к реке Дону «и взяша три грады — Сугров, Шарукань, Балин»[352]. Как мы знаем, первые два города находились поблизости один от другого, и о местоположении их мы можем иметь представление. Очевидно, и Балин лежал не в дальнем от них расстоянии. Трудно сказать, можно ли Балин отнести к Маяцкому или Новоселовскому городищу[353]. Вышеприведенное летописное сообщение слишком кратко и не сопровождено никакими подробностями, которые могли бы послужить путеводной нитью для необходимых поисков. Надо надеяться, что археологические исследования городищ данного района прольют свет на этот вопрос[354].
Глава восьмая
Половецкая степь XII в.
Прежняя степь, в которой когда-то обитали половцы, под воздействием человека сильно изменилась. Только по немногим уцелевшим ее остаткам можно судить о той девственной степи, где растет «ковыль, по пояс человека, где дереза, бобовник и вишенник образуют, хотя и низкорослые, но густые, часто непролазные кустарники, упорно выдерживающие борьбу со скотом и человеком, где кишат суслики, во множестве водится дрофа и доживает свой век доисторический байбак»[355]. По описанию исследователя такая девственная степь «иногда кажется так густо занятой каким-либо растением, что ничто другое, по-видимому, и уместиться здесь не может: то покрывается оно лиловыми пятнами — это зацвели анемоны; то целые луговины принимают голубой, лазурный колорит — это распустились незабудки; в другое время можно встретить большие участки, покрытые душистым чабером»[356]. Степные цветы и множество других растений переплетались между собой до такой степени, что было трудно через них пройти. С наступлением осени это море степной растительности постепенно замирало, травы сильно наклонялись, а зимой снег окончательно придавливал их к земле.
Степь манила русского земледельца пышным плодородием и обильными пастбищами, но таила в себе постоянную угрозу внезапного нападения степных кочевников, несущих гибель поселянину и расхищение продуктов его мирного труда. Вместе с тем степь сближала восточнославянское Поднепровье с средиземноморской культурой.
Общие границы Половецкой земли, занимавшие в XI–XII вв. степное пространство Северного Причерноморья, указываются летописью. В описании похода Юрия Суздальского в 1152 г. определяется «вся Половецкая земля, что же их межи Волгою и Днепром»[357]. «Слово о полку Игореве» определяет Днепровские пороги как середину Половецкой земли в известном обращении: «О, Днепре словутицю! Ты пробил еси каменные горы сквозе землю Половецкую»[358]. О местопребывании половцев на Дунае свидетельствует описание похода 1106 г., когда русские «угонивьше половце до Дуная»[359]. В конце XII в. также упоминаются «подунайские» половцы[360].
Из официальной китайской истории монгольских походов на Россию известно, что половцы обитали также в степях между Азовским морем и Каспием, где в 1223 г. были разбиты воеводой Чингиса а Субедэ (Субутай). Упоминание летописи о том, что сын Мономаха Мстислав загнал половцев с Дона «за Волгу, за Яик», указывает на местопребывание половцев между Волгой и Яиком[361].
Таким образом Половецкая земля в конце XI и в XII в. занимала причерноморские степи между Дунаем и Волгой; в состав ее входили также Крымские степи и берега Азовского моря[362]. Половцы кочевали также в степях Предкавказья и за Нижней Волгой до Яика. У восточных народов страна, занятая половцами, или кипчаками, известна была под названием Дешт-и-Кипчак.
Северная граница Половецкой земли соприкасалась с юго-восточным стенным рубежом Киевской Руси, направление которого и надлежит поэтому определить.
Владения Галицкого княжества спускались на юг по течению реки Серета и его притоков, по Пруту и Днестру до Дуная и побережья Черного моря[363]. К такому заключению приводит ряд данных. Согласно летописи, Владимир Мономах в 1116 г. «посажа посадники по Дунаю»[364]. На «подунайские города» опирается (в середине XII в.) и князь Иван Ростиславич Берладник во время борьбы с князем Владимиром Галицким. В 1159 г., став в «подунайских» городах, Иван Берладник захватил две кубары со многим товаром, «пакостяше галицким рыболовам», и отсюда вместе с половцами двинулся на князя Ярослава Галицкого к городам Кучелмин и Ушица[365]. Еще во второй половине XII в. владения галицкого князя доходили до Дуная, и, по выражению «Слова», Ярослав Осмомысл Галицкий (1152–1187) «подпер горы Угорскыи… затворив ворота Дунаю»[366].
В описке русских городов, составленном не позже конца XIV или начала XV в., Воскресенская летопись[367] указывает по Дунаю города Видицов, Мдин (Медин), Тернов (по ту сторону Дуная), Дрествин (Силистрия). Расположенные в Болгарской земле, эти города, очевидно, упомянуты в связи с временным завоеванием их в X в. Святославом. В списке указываются еще города «но Дунаю»:
