100 великих речей - Виорэль Михайлович Ломов
Предреволюционный кризис во Франции был обусловлен торгово-промышленным спадом, крахом финансовой системы, недееспособностью власти, неурожаем 1788 г. и вызванным им голодом, обнищанием масс при неуёмно растущей расточительности элиты – королевского двора и аристократии, при их многочисленных злоупотреблениях и коррупции. Для разрешения кризиса летом 1788 г. король назначил генеральным директором финансов известного своей честностью и протекционизмом женевского финансиста Жака Неккера, с которым беднота связывала улучшение продовольственного снабжения населения, а представители третьего сословия (буржуа) – возможность предотвращения банкротства государства и недопущения гражданской войны. Однако Неккер не успел провести реформы – уже 11 июля 1789 г. Людовик XVI заменил его бароном Л.-О. де Бретейлем, поборником абсолютизма, готовым скорее «сжечь Париж», чем уступить требованиям толпы облегчить её жизнь.
Париж узнал об отставке Неккера в воскресенье 12 июля. Народ (в основном санкюлоты – парижская беднота) высыпал на улицы. Носили бюсты Неккера, орали, словно звали вождя. Таковой объявился – в Пале-Рояле (это площадь, дворец и парк, расположенные в Париже напротив северного крыла Лувра), в эпицентре волнения парижан. «В этот момент молодой человек залезает на стол, кричит: «К оружию!», выхватывает шпагу, потрясает пистолетом и показывает собравшимся зеленую кокарду. Толпа, которая смотрела и слушала в молчании, наэлектризованная его отвагой, внезапно разражается громкими криками. Все возбуждаются, воодушевляются, и в одно мгновение тысячи людей срывают листья с деревьев, прикрепляют их вместо кокарды и дают тем самым сигнал к восстанию во всех кварталах города…» (Moniteur, 17–20 juillet 1789).
Молодым человеком оказался 29-летний журналист, до того мало кому известный, Камиль Демулен. Оратор был неказист, некрасноречив, имел слабый голос. Но его клич услышали все. И тут же признали вождем. Уже через час «К оружию!» гремело по всему городу.
На другой день были созданы Постоянный комитет, возглавивший восстание, и Национальная гвардия. 14 июля пала Бастилия. Великая французская революция набирала обороты. 26 августа Национальным учредительным собранием была принята Декларация прав человека и гражданина, определявшая индивидуальные права человека…
Сегодня многие специалисты сходятся на том, что, не брось Демулен свой клич, и история Франции могла бы пойти по-другому. К чему же призывал будущий правый якобинец? Вот свидетельство самого Камиля – из его письма отцу:
«В воскресенье весь Париж поражен отставкой Неккера; как я ни старался воспламенить умы, ни один человек не захотел взяться за оружие. Я присоединяюсь к ним; люди видят мое рвение; меня окружают; меня заставляют подняться на стол; в течение одной минуты вокруг меня собралось шесть тысяч человек. «Граждане, – говорю я тогда, – вы знаете, что нация требовала сохранить Неккера и поставить ему памятник; его прогнали! Можно ли оскорбить вас сильней? После такой проделки они решатся на все, быть может, уже в эту ночь они проектируют или даже уже организуют Варфоломеевскую ночь для патриотов». Я почти задыхался от того множества мыслей, которые обрушились на меня, я говорил совершенно беспорядочно. «К оружию, – говорил я, – к оружию! Все наденем на себя зеленый цвет, цвет надежды». Я припоминаю, что я закончил словами: «Подлая полиция здесь. Прекрасно! Пусть она как следует разглядит меня, наблюдает за мной, да, это я, я призываю своих братьев к свободе». И поднимая пистолет, я воскликнул: «По крайней мере, живым я им не дамся в руки, и я сумею умереть со славой; меня может поразить только одно несчастье: что я должен буду увидеть, как Франция становится рабыней». Затем я сошел, меня обнимали, почти задушили ласками. «Друг, – говорили они мне все, – мы образуем вокруг вас стражу, мы не оставим вас, мы пойдем туда, куда пойдете вы». Я сказал, что не хочу быть начальником, я не хочу ничего другого, как быть солдатом отечества. Я взял зеленую ленту и первым прикрепил ее к своей шляпе. С какой быстротой распространился огонь! Слухи об этом восстании проникли в лагерь… Ярость воспламеняется. Теперь в Париже слышен один только клич: «К оружию!»
Камиль Демулен выступает перед толпой восставших. Гравюра конца XVIII в.
P.S. «Джефферсон, написав о праве и обязанности народа свергать деспотическое правительство, тем самым обосновал права американских колоний восстать против Великобритании. Демулен же впервые в истории в своей речи от 12 июля 1789 г. опирался на эту идею как на руководство к действию. По этой причине мы можем рассматривать эту его речь как самую революционную речь в мировой истории. Все остальные революционеры были уже продолжателями речи Демулена» (В.Н. Ерёмин).
Речь Дантона в Законодательном собрании (2 сентября 1792 г.)
2 сентября 1792 г. французский революционер, видный политический деятель и трибун, министр юстиции Жорж Жак Дантон (1759–1794) произнес на заседании Законодательного собрания знаменитую речь с призывом к французам спасать Отечество.
«Природа наделила меня атлетическими формами и лицом, суровым, как свобода. Я имел счастье родиться не в среде привилегированных и этим спас себя от вырождения. Я сохранил всю свою природную силу, создал сам свое общественное положение, не переставая при этом доказывать как в частной жизни, так и в избранной мною профессии, что я умело соединяю хладнокровие и разум с душевным жаром и твердостью характера!» Это автопортрет Дантона в одной из его речей.
«Он начинал говорить, и его речь шла под аккомпанемент непрерывных рукоплесканий. Голос его был необъятным. Казалось, он может перекричать любую стихию. Он никогда не писал своих речей. Он импровизировал. Импровизировал блестяще. Он мог выступать с равным успехом на любую тему. Почти все дела, за которые он брался, были выиграны» (А.П. Левандовский).
Перед нами гремучая смесь Гаргантюа и Зевса Громовержца. Таким и был Дантон – соразмерным Великой французской революции (1789–1794). Он во многом определил ее ход и разделил с ней трагическую участь.
К 1792 г. революция набрала обороты. 14 июля 1789 г. восставшие санкюлоты (парижская беднота) штурмом взяли крепость-тюрьму Бастилию. 5 октября того же года толпа голодающих захватила Версаль и заключила короля Людовика XVI во дворец Тюильри. Учредительное собрание утвердило первую конституцию страны, объявив Францию конституционной монархией. В Париже был основан муниципалитет (преобразован в августе 1792 г. в Коммуну), появились органы районного самоуправления – секции и политические клубы – якобинцев (левых), кордельеров (францисканцев) и фельянов (правых). Клуб якобинцев поначалу возглавил «отец революции» О. Мирабо, а после его смерти – М. Робеспьер; кордельеров – Ж.-П. Марат, Ж. Дантон, К. Демулен и др., фельянов
