Гибель империи. Уроки для современной России - Егор Тимурович Гайдар
Источник: Сельское хозяйство СССР. Статистический сборник. М.: Финансы и статистика, 1988.
Хрестоматийный, но характерный пример крупномасштабного проекта, реализованного в СССР в последние десятилетия его существования, – отделение залива Кара-Богаз-Гол от Каспия. Для прекращения падения уровня воды в Каспийском море построили дамбу. Вскоре выяснилось, что уровень Каспия повышается, дамба нарушила работу важного для экономики страны предприятия “Кара-Богазсульфат”. Дамбу разрезали, снова пустили воду в залив[247].
После принятия решения о прекращении работы по переброске северных и сибирских рек в южные районы страны, пришлось принимать постановление о списании связанных с этим планом масштабных затрат на проектные разработки[248]. Формально все эти расходы создавали советский ВВП.
Реальностью советской экономики были острые экологические проблемы. Характерный пример этого – многолетнее и масштабное использование в СССР ДДТ[249], после того как он был запрещен в развитых странах[250].
Программа массового применения пестицидов в советском сельском хозяйстве – характерное отражение устройства советской экономики. После подписания соглашения о запрещении химических вооружений, надо было использовать созданные в 1940-1950-х гг. мощности по его производству. Жертвами пищевых продуктов, содержащих ядохимикаты, как показали результаты закрытых разработок середины 1980-х гг., оказались десятки миллионов человек[251]. Все это сказалось на состоянии здоровья населения, повлияло на демографическую ситуацию в стране на десятилетия вперед. Но краткосрочных угроз стабильности режима до начала 1980-х гг. эти проблемы не создавали.
Командная система в том виде, в котором она была сформирована в 1930-1950-х гг., действенна до тех пор, пока опирается на массовый страх, угрозу жестких санкций, распространяющихся на все общество. После 1953 г., когда пронизывающий общество ужас перед репрессиями отступает, действенность традиционных социалистических методов управления снижается. На этом фоне падает трудовая дисциплина. Н. Хрущев, посетивший Донбасс, на заседании Президиума ЦК КПСС 24 августа 1956 г., описывая сложившуюся ситуацию, исчерпывающе заметил: “Все растаскивают”[252].
Алкоголизация населения СССР, которая с начала 1960-х гг. привела к стагнации, а затем к снижению средней продолжительности жизни мужчин, шла на фоне сочетания худших черт потребления спиртного в городе и деревне. В село проникли городские стереотипы алкогольного поведения: характерное для деревни эпизодическое (в основном по праздникам) потребление алкоголя приобрело повседневный характер. В городскую культуру были привнесены традиции многолюдного длительного застолья со скандалами и драками. Доля алкоголя, потребляемого в социально контролируемых местах (кафе, ресторанах, барах), в СССР в 1984 г. составляла 5,5 %, тогда как в развитых странах – 50–70 %. Укоренилась традиция пить на улице. Это увеличивало вероятность правонарушений в 2,3 раза – при том же количестве потребленного спиртного. За 20 лет душевое потребление спиртных напитков выросло в 2,2 раза, количество правонарушений на почве злоупотребления алкоголем – в 5,7 раза, число больных алкоголизмом – в 7 раз[253]. Примерно 90 % прогулов было связано с пьянством[254]. В 1986 г. число алкоголиков, находящихся на наркологическом учете, составляло в СССР 4 млн человек. Через медвытрезвители ежегодно проходило около 9 млн человек[255].
Падает уровень плановой дисциплины. Когда отрасль или предприятие не способны выполнить план, задания снижаются. Бывший председатель Госплана СССР Н. Байбаков свидетельствует: “Возвращаясь из Кремля, я вспоминал заседания у Сталина, где мне как наркому приходилось бывать. Там остро ставились вопросы, члены Политбюро высказывали свое мнение, назывались сроки, ответственные за исполнение. И мы знали, что, если есть указание Сталина, для нас оно – закон. Хоть лопни, но все выполни. Так почему же теперь плохо выполняются постановления правительства? Откуда такая безответственность?”[256] Удивляться нечему. Если из экономической системы, в основе которой страх перед режимом, вынуть стержень, она начинает барахлить[257].
Постепенно, с конца 1950-х – начала 1960-х гг., экономическая система трансформируется, формируется в то, что В. Найшуль назвал “экономикой согласования”[258]. Автор этих строк ее же называл “системой иерархических торгов”[259]. Ориентиры производственной деятельности, система распределения ресурсов формируются не столько на основе команд, которые вышестоящий орган дает нижестоящим, а в процессе иерархических согласований. Аргументы вышестоящего органа – находящиеся в его распоряжении ресурсы, возможность применения санкций к нижестоящим руководителям. Аргументы последних – информация о реальных производственных проблемах и возможностях, которыми они располагают. Она доводится до начальства в ограниченной мере.
Рассекреченные документы показали, что и в 1930-х гг. система не была чисто командной, процесс иерархических торгов в ней присутствовал[260]. Речь идет не о качественных различиях, а о постепенной эволюции, о том, что с течением времени возможности верхних уровней власти навязать свою волю нижестоящим сокращаются. Усиление роли низших эшелонов управления в иерархических торгах не повышает эффективности функционирования социалистической системы, не решает проблем, порожденных отсутствием рыночных инструментов.
Попытки повысить эффективность советской экономики административными методами безрезультатны. Очевидна эрозия плановой дисциплины. Прирост трудовых ресурсов сокращается. Его невозможно компенсировать наращиванием капитальных вложений. Заместитель Председателя Госплана СССР Л. Воронин пишет в Совет Министров СССР 23 февраля 1984 г., что недостаток рабочей силы, вызванный устойчивым превышением числа рабочих мест по сравнению с имеющимися в наличии трудовыми ресурсами, приводит к снижению эффективности труда[261]. Невозможность в рамках существующей системы компенсировать сокращение притока рабочей силы капитальными вложениями С. Фишер и У. Уэстерли сочли главным фактором краха советской экономики[262]. Эти проблемы реальны, но они растянуты по времени, трудности нарастают на протяжении десятилетий. Экстраполяция подобной тенденции позволяет предсказать падение темпов экономического роста, его остановку, но не крах.
Темпы экономического роста снижались[263], но это не создавало угрозы сложившимся экономико-политическим установлениям. Расчеты, проводившиеся в СССР в рамках работ по долгосрочному прогнозированию развития советской экономики, показывали, что эта тенденция будет сохраняться. Включать прогнозы затухающих темпов роста в итоговые варианты документов, направляемых руководству страны, было рискованно. Но профессиональное экономическое сообщество видело картину именно так. Примерно так же представляло ее и большинство западных специалистов, изучавших советскую экономику в конце 1970-х – начале 1980-х гг. Если оставаться в рамках этого видения мира, то до остановки экономического роста в СССР оставалось 20–30 лет.
Вот как оценивал состояние советской экономики один из идеологов коммунистического руководства второй половины 1980-х гг. Секретарь ЦК КПСС, член Политбюро ЦК КПСС В. Медведев: “Восьмая пятилетка (1966–1971 гг.) была, пожалуй, последним успешным периодом социально-экономического развития страны. Темпы экономического развития под влиянием хозяйственной реформы 60-х гг., более или менее благоприятных внешнеэкономических факторов оказались даже несколько выше, чем в предшествующие годы. […] В дальнейшем экономическое
