Лидерство: Шесть исследований мировой стратегии - Генри Киссинджер
До этого визита Черчилль и американские дипломаты, такие как Аверелл Гарриман и Уэнделл Уилки, летали северным маршрутом в Мурманск, когда искали встречи со Сталиным. Но у де Голля не было самолетов, подходящих для этого маршрута, и истребителей с достаточным радиусом действия для сопровождения. Вместо этого он выбрал извилистый путь на французском самолете через Каир и Тегеран в Баку на Каспийском море, а затем пятидневное путешествие в специальном поезде, предоставленном Сталиным, через ландшафт, опустошенный Сталинградской битвой и боями вокруг Москвы. Дискомфорт путешествия был ценой, которую стоило заплатить. Оно позволило де Голлю обсудить с советским самодержцем вопросы послевоенного мирного урегулирования до следующей англо-американской встречи с ним, и сделать это как представитель самостоятельной державы. Таким образом, он стал первым лидером союзников, обсудившим послевоенное урегулирование со Сталиным.
Когда он добрался до Кремля, главной темой разговора стало послевоенное устройство Европы. Сталин не оставил сомнений в том, что его целью является господство в Восточной Европе. Он предложил Франции признать Люблинское правительство, которое он создал в оккупированной Советским Союзом Польше в качестве возможного преемника международно признанного польского правительства, в поддержку территориальной целостности которого Великобритания объявила войну Германии в 1939 году. Де Голль отклонил просьбу, заявив, что ему необходимо больше узнать о Люблинском правительстве, подразумевая, что одного лишь одобрения его Советским Союзом недостаточно для признания Францией, но также и то, что при соответствующем возвращении оно является целью, достижение которой для Сталина не является невозможным.
В свою очередь, де Голль выдвинул собственное предложение по Центральной Европе, которое было равносильно развороту 200-летней европейской истории. По его мнению, немецкие территории к западу от Рейна должны быть уступлены Франции, включая Саар (крупный угледобывающий регион) и часть Рурской промышленной области. В воссозданной Германии Бавария стала бы крупнейшим государством, а Пруссия была бы распущена, и ее большая часть была бы передана реорганизованной провинции Ганновер.
Де Голль не упомянул о консультациях со своими союзниками, и Сталин, несомненно, понимал, что американцы и британцы никогда не согласятся на такой переворот в карте Европы. Поэтому он ответил, что ему необходимо обсудить это предложение с англичанами - о чувствах, которых он ранее не проявлял особой заботы. Но, опустив упоминание о Соединенных Штатах, Сталин также намекнул, что возможно заключение отдельного европейского соглашения, исключающего США.
В конце концов, два лидера остановились на пакте о взаимопомощи, направленном на сдерживание послевоенной германской агрессии, но, в поразительном дополнительном пункте, обязались совместно действовать, если одна из сторон, после принятия "всех необходимых мер для устранения любой новой угрозы со стороны Германии", подвергнется вторжению. Такой договор о взаимопомощи, напоминающий франко-русский союз, предшествовавший Первой мировой войне, был лишен немедленной практической эффективности из-за географического расстояния, разделявшего две державы, и того факта, что французское правительство было создано всего тремя месяцами ранее.
В ходе этого процесса де Голль рано познакомился с советским стилем ведения переговоров, который станет стереотипным спустя годы холодной войны. Советский министр иностранных дел Вячеслав Молотов, который руководил подготовкой окончательных документов для Сталина, отклонил первый французский проект, пообещав быстро подготовить альтернативу. Два дня спустя, на обеде, который планировался как заключительный в ходе визита, проект так и не появился. Де Голль не дрогнул. Высидев ужин и серию казавшихся бесконечными тостов, он поднялся со своего места вскоре после полуночи (рано для сталинского банкета) и потребовал, чтобы его поезд отправился рано утром.
Вернуться домой с пустыми руками из такого сложного путешествия было бы унизительно, но вызов сработал. В 2 часа ночи появился советский контрпроект, который, с изменениями, оказался приемлемым для де Голля. Он был подписан в 4 часа утра в присутствии Сталина, который пошутил, что французы его перехитрили. Учитывая репутацию Сталина как хитрого и жестокого человека, подобные самоуничижительные замечания удавались многим предыдущим собеседникам, включая министра иностранных дел Гитлера Иоахима фон Риббентропа.
Возвращение де Голля из Москвы 17 декабря 1944 года отмечалось в Париже как возвращение Франции в Европу после четырехлетнего отсутствия и как личный дипломатический триумф. Соглашение также укрепило позиции де Голля внутри страны по отношению к французским коммунистам. Однако уже через несколько дней военные действия вновь вышли на первый план с началом немецкого наступления в Арденнском лесу и Эльзасе.
Де Голль и Временное правительство
На протяжении всего периода руководства Свободными французами заявления и действия де Голля были посвящены общей теме: воссозданию легитимного и могущественного французского государства, которое одно могло бы восстановить порядок после освобождения и вести себя с союзниками на равных в эндшпиле против Германии. «Государство, которое отвечает за Францию, - писал де Голль в своих президентских мемуарах, - одновременно отвечает за вчерашнее наследие, сегодняшние интересы и завтрашние надежды». Представляя себе государство как договор поколений, де Голль вторил Эдмунду Берку, который определял общество как «партнерство... между теми, кто живет, теми, кто умер, и теми, кому предстоит родиться».
Эта идея государства служила спасению самоуважения Франции, представляя Виши как ошибочный промежуток между славным прошлым и светлым будущим, а Свободную Францию - как истинную преемственность государства. Если бы де Голль не был столь же решительным борцом за французскую идентичность в годы войны - или если бы он не утверждал свое лидерство в создании французской альтернативы Виши на международной основе - миф о преемственности был бы неправдоподобен. Как мы видели, лишь сравнительно небольшая часть французской общественности активно поддерживала Свободных французов; однако заклинание, наложенное де Голлем, было достаточно сильным, чтобы изгнать этот факт из памяти французов. Забвение, как это ни парадоксально, иногда является клеем для обществ, которые в противном случае не смогли бы объединиться.
Преуменьшение значения Виши также позволило де Голлю в октябре 1944 года распустить Патриотическую милицию, группу бывших бойцов Сопротивления, занимавшихся самосудом над предполагаемыми пособниками нацистов. Вместо нее он ввел более единообразную систему правосудия, которую ранее подготовил в Алжире. Государство либо обладало монополией на законное насилие на своей территории, либо нет; во Франции де Голля не было места бессудным казням.
Военные события развивались быстрыми темпами. К концу 1944 года численность французских войск возросла до 560 000 человек. 23 ноября французская Первая армия под командованием генерала Жана де Латтра отвоевала средневековый город Страсбург, тем самым выполнив клятву, данную Леклерком в Куфре. Но наступление, начатое Германией в декабре 1944 года в Эльзасе - побратим предыдущего наступления в Арденнах - грозило теперь окружить город. Это развитие событий подняло извечный вопрос о том, должна ли
