Лидерство: Шесть исследований мировой стратегии - Генри Киссинджер
В своих отношениях с Рузвельтом и Черчиллем де Голль вел себя так, как будто он уже был главой правительства, и никогда не терял из виду миссию, главная задача которой предстояла после победы. К тому времени, когда британские и американские союзники высадились в метрополии в июне 1944 года, жалкий, непризнанный младший генерал июня 1940 года стал неоспоримым лидером французского контингента союзников и потенциального правительства.
Достижение политической власти
Испытание наступит, когда западные союзники осуществят освобождение Франции, которое они обещали Сталину на саммите в Тегеране в конце 1943 года. В прелюдии к высадке в июне 1944 года на французском побережье Нормандии де Голль сосредоточился на том, чтобы избежать гражданской войны между своими войсками и политическими силами внутри Франции, представлявшими Сопротивление. Это было тем более важно, что его американские и британские партнеры, хотя и неохотно приняли его контроль над существующей французской армией, еще не были готовы рассматривать его как равного себе в будущем управлении Францией. И Рузвельт, и, в меньшей степени, Черчилль стремились отложить принятие окончательного решения по этому вопросу до окончания войны. Рузвельт поделился своим прогнозом политической эволюции Франции с военным министром Генри Л. Стимсоном: «Де Голль потерпит крах... По мере освобождения будут возникать другие партии, и де Голль станет очень незначительной фигурой».
Несмотря на триумф де Голля в деле сплочения французской заморской империи на своей стороне и преодоление Жиро, бросившего вызов его лидерству, контроль свободной Франции над метрополией был не предрешен. В начале немецкой оккупации власти Виши пользовались значительной поддержкой населения. Группы внутреннего Сопротивления начали объединяться в более крупные отряды только после высадки союзников в Северной Африке. Среди сил Сопротивления коммунисты были лучше всего организованы; присутствие социалистов также было значительным. В итоге различные внутренние группы так и не объединились под единым командованием.
Кошмаром де Голля было то, что союзные войска, войдя во Францию, могут сформировать переходное правительство и исполнить предсказание Рузвельта. Поэтому было очень важно, чтобы он появился во Франции при первой же возможности до создания такого правительства и в Париже как национальная фигура, преодолевающая разногласия Третьей республики.
6 июня 1944 года американские и британские войска высадились в Нормандии, вскоре создав плацдармы длиной 100 километров и глубиной 25 километров. Пройдет шесть недель, прежде чем удастся собрать достаточные силы союзников и сломить упорное сопротивление немцев.
Де Голль не стал ждать так долго, чтобы начать устанавливать свою власть. Со дня высадки он настаивал на посещении захваченной территории. Черчилль неохотно согласился на посещение британского сектора, поручив британскому командующему генералу Монтгомери встречать де Голля не на аэродроме на французской земле, а в британском штабе.
Эта мелочь оказалась полезной для цели де Голля, которая заключалась в установлении его личного политического присутствия. 14 июня, после краткого визита в британскую штаб-квартиру, он отправился в Байе, крупнейший город (население 15 000 человек) на захваченной британцами территории. Там де Голль отказался выпить бокал шампанского от все еще остававшегося там субпрефекта Виши, отстраненно поприветствовал местных вишистских сановников и направился на центральную площадь, чтобы произнести свою первую речь на земле метрополии. В тени великолепного средневекового собора Байе он обратился к собравшимся так, как будто они были членами французского Сопротивления на протяжении всей войны ("Вы никогда не прекращали [сражаться] с начала войны") и как будто он имел право отдавать им приказы:
Мы будем продолжать вести войну нашими сухопутными, морскими и воздушными силами, как мы делаем это сегодня в Италии, где наши солдаты покрыли себя славой, как они будут делать это завтра в метрополии. Наша империя, полностью собранная вокруг нас, оказывает нам огромную помощь. . . Я обещаю вам, что мы будем продолжать войну до тех пор, пока не будет восстановлен суверенитет каждого сантиметра французской территории. Никто не помешает нам сделать это.
Мы будем сражаться вместе с союзниками в качестве союзника. И победа, которую мы одержим, будет победой свободы и победой Франции.
Не было никакого упоминания о британских войсках, которые фактически освободили Байе, или об американских силах, которые понесли многие потери во время высадки. Де Голль стремился превратить в сознании своих слушателей то, что, по сути, было англо-американской экспедицией, в единственную французскую победу. Посещая Байе, он стремился не столько претендовать на территорию страны, сколько воззвать к ее духу. Не в последний раз он пытался убедить своих слушателей принять за Евангелие рассказ, имеющий мало общего с реальностью.
Де Голль завершил свой визит в высшей степени политическим жестом. Расставаясь с Монтгомери, он почти вскользь заметил, что некоторые из его партии остались. Монтгомери сообщил об этом эпизоде, добавив: 'Я понятия не имею, какова их функция'. Но де Голль знал: они должны были установить его власть с помощью нового гражданского правительства.
В последующие два месяца де Голль стремился укрепить свое положение среди союзников и посетил Рим, чтобы встретиться с французскими войсками из Алжира, которые присоединились к итальянской кампании союзников. После этого он нанес свой первый визит в Вашингтон, чтобы улучшить отношения со своим американским союзником. Оставалось всего четыре недели, чтобы подготовиться к кульминации трех лет потрясений, надежд и амбиций - быть принятым в качестве воплощения французской политической легитимности на французской земле.
Париж был единственным местом, где это можно было сделать, и только в ретроспективе его триумф там кажется неизбежным. У него не было собственных вооруженных сил. Силы Свободной Франции, которые, благодаря генералу Омару Брэдли, возглавили последние подступы к Парижу, находились под командованием союзников. Сопротивление к тому времени было достаточно сильным, чтобы самостоятельно бороться с немецкими оккупационными силами. Тем не менее, де Голль прибыл не для того, чтобы отпраздновать победу над немцами, а чтобы провозгласить свою миссию.
После прибытия на машине в Париж 26 августа 1944 года он остановился на площади Монпарнас, где Сопротивление приняло капитуляцию немецких оккупационных сил в городе, чтобы поблагодарить генерала Леклерка из дивизии "Свободная Франция". Оттуда он отправился в офис Министерства обороны, где он проработал в должности заместителя министра ровно пять дней до того, как отправился в ссылку в Лондон. Он обнаружил, что с момента его отъезда не было передвинуто ни одного предмета мебели, даже занавески. Де
