Дмитрий Лысков - Краткий курс истории Русской революции
Следом пришел черед армии Ренненкампфа. Стремясь избежать окружения, он принял решение начать общий отход. Потеряв 145 тысяч человек и более половины транспортных средств в течение месяца, Ренненкампф сумел сберечь значительную часть войск. Но это было плохим утешением для общего итога кампании. Две русские армии потеряли 310 тысяч человек, оставили всю свою артиллерию - 650 пушек [162].
Поражения русской армии только начинались. Успехи на австрийском фронте не могли сгладить катастрофы германского театра военных действий. В мае 1915 года германо-австрийские войска порвали русский фронт, что привело к общему отступлению. Были потеряны Галиция, Польша, часть Прибалтики и Белоруссии.
По итогам первого года сражений, стоившего России миллиона солдат и офицеров только попавшими в плен, был выбит средний и младший офицерский состав: «40 тысяч офицеров 1914 года были, в основном, выбиты из строя. Офицерские школы выпускали 35 тысяч офицеров в год. На 3 тысячи солдат теперь приходились 10-15 офицеров, и их опыт и квалификация желали лучшего. 162 тренировочных батальона за шесть недель подготавливали младший офицерский состав. Увы, на протяжении 1915 года разрыв между офицерской кастой и рядовыми значительно расширился. Капитан русской армии пишет осенью 1915 года: «Офицеры потеряли веру в своих людей». Офицеры часто были поражены степенью невежества своих солдат. Россия вступила в войну задолго до массовой культурности. Часть офицеров ожесточились чрезвычайно, не останавливаясь перед самыми тяжелыми наказаниями» [163].
Из поражений Первой мировой войны, из взаимного непонимания солдата и офицера, из фатальных противоречий общества, которые хоть и были частично сглажены начавшимися боевыми действиями и патриотическим подъемом, но вновь вспыхнули при тотальных неудачах на фронте, выстраивалась революционная ситуация 1917 года. Миллионы беженцев из западных областей империи заполняли дороги. Контролировать их перемещение и как-то снабжать продовольствием было выше сил государственного аппарата. Вооружений не хватало армии, продовольствия гражданскому населению. В 1916 году царским правительством была введена продразверстка, которая, однако, уже не могла спасти положения, и лишь усиливала революционные настроения крестьянства. Страна погружалась в хаос.
Глава 21. Ситуация в России 1914-1917 гг. О роли немецкого золота
Злую шутку сыграла с царскими властями избранная ими линия официальной военной пропаганды. Направленная на формирование образа врага, она была с радостью подхвачена националистической и буржуазной печатью, но обернулась в итоге против самого самодержавия. На фоне антинемецкой истерии, поднятой в прессе, казалась удобным свалить поражения на фронте и неразбериху в стране на происки шпионов и внутренних врагов. Кто же мог подумать в 1914 году, что среди «шпионов» окажутся члены правительства и сама императорская семья?
С первых дней войны кампания по демонизации врага в официальной печати (образ строился на рассказах о плохом обращении с русскими пленными) была активно поддержана правыми и либеральными силами, которые трансформировали ее в отрицание всего немецкого в России. Движение было действительно массовым, охватывало значительную часть образованного слоя. Научные общества демонстративно исключали из своих рядов немецких ученых, в Петербурге разгрому подверглось германское посольство.
Патриотический подъем в обществе искусно совмещался с формированием шовинистических настроений. Происходящее шло на пользу буржуазии, претендующей на немецкие предприятия. Не оставались в стороне и дворянские интересы. Так в октябре 1914 года министр внутренних дел Н.Маклаков направил в Совет министров докладную записку «О мерах к сокращению немецкого землевладения и землепользования». Фактически, происходила реализация плана, выраженного еще в начале года министрами: «Довольно России пресмыкаться перед немцами» и «необходимо освободиться от иностранного влияния».
Антигерманская истерия, поддерживаемая все новыми публикациями и решениями властей, не могла не затронуть широкие народные массы. Весной 1915 года в Москве прошли немецкие погромы, были разграблены многие торговые и ремесленные предприятия, владельцами которых были немцы.
Нагнетаемые сверху настроения легли на благодатную почву. «Привезенные Петром немцы, а затем Бирон, Миних и Остерман стали символами засилья всего чуждого России, - отмечают исследователи. - Николай I доверял лишь двум людям — возглавлявшему Третье отделение Бенкендорфу и прусскому послу фон Рохову. Даже антигерманский трактат о «России, захваченной немцами» (1844) был написан Ф.Ф.Вигелем. Идеологами панславизма были Мюллер и Гильфердинг. А либретто «Ивана Сусанина» написал Г.Розен. В ответ на предложение Александра I назвать награду, которую он хотел бы получить, генерал Ермолов ответил: «Государь, назначьте меня немцем» [164].
От великого до смешного один шаг – существенную часть правящего слоя России составляли обрусевшие немцы (в число которых общественное мнение записывало и просто людей с нерусскими фамилиями), и не требовалось специальных доказательств того, что они пользуются покровительством правящей династии. Немкой была императрица Александра Федоровна - урожденная принцесса Алиса Виктория Елена Луиза Беатрис Гессен-Дармштадтская.
В полном соответствии с линией официальной идеологии в Петрограде действовало «Общество 1914 года», ставившее своей целью освободить «русскую духовную и общественную жизнь, промышленность и торговлю от всех видов немецкого засилья». «Нет ни одного уголка в России, нет ни одной отрасли, так или иначе не тронутой немецким засильем», утверждали идеологи общества. А причину столь бедственного положения дел они видели… в «покровительстве немцам и всему немецкому со стороны правительственных кругов» [165].
Царская власть в очередной раз рыла себе яму, видимо, искренне не отдавая себе отчета в совершаемых действиях. В 1915 году прошли громкие судебные процессы над военным министром В.Сухомлиновым и его адъютантом полковником С.Мясоедовым. Обвинения строились на показаниях вернувшегося из немецкого плена подпоручика Колаковского, утверждавшего, что в Германии он получил задание взорвать мост через Вислу за 200 тыс. руб., убить верховного главнокомандующего Николая Николаевича за 1 млн. руб. и убедить сдать крепость Новогеоргиевск ее коменданта тоже за 1 млн. руб. В Петрограде ему, якобы, советовали обратиться к полковнику Мясоедову, у которого он мог бы получить много ценных сведений для немцев.
Исследователи сходятся во мнении, что неопровержимых доказательств измены со стороны Мясоедова и, тем более, Сухомлинова найдено не было. Суды носили показательный характер, поражения на фронте требовали найти и покарать козла отпущения, виновного во всех бедах русской армии. С.Мясоедов был приговорен к повешению, В.Сухомлинов – к пожизненной каторге.
Принципиальным, однако, был не вопрос виновности осужденных, а эффект, произведенный в обществе разоблачением «германского заговора» в военном министерстве. Страна погрузилась в пучину шпиономании. Контрразведка оказалась погребена под лавиной доносов о немецких шпионах, среди которых были все министры, руководители предприятий, люди с немецкими фамилиями, студенты и домохозяйки. Наряду с параноидальной бдительностью, люди активно сводили таким образом политические, трудовые и личные счеты.
Масштабы происходящего можно понять, вспомнив обращение министра внутренних дел Н.Б.Щербатова в Госдуму в августе 1915 года. Он просил «помочь прекратить травлю всех лиц, носящих немецкую фамилию», поскольку «многие семейства сделались за двести лет совершенно русскими» [166].
В Госдуме, однако, была создана Комиссия «по борьбе с немецким засильем» во всех областях русской жизни. Следом, в марте 1916 года, с инициативой создания Особого комитета по борьбе с немецким засильем выступил Совет министров. Маховик антинемецкой истерии раскручивался вопреки здравому смыслу – к тому моменту он уже явно носил антиправительственные черты.
Надо сказать, этому немало способствовала деятельность самой правящей фамилии. Распутинщина нанесла страшный урон по легитимности монархии. Петербург, страна, армия полнились слухами об омерзительных похождениях царского богомольца. «В Петрограде, в Царском Селе ткалась липкая паутина грязи, распутства, преступлений, - писал в «Очерках русской смуты» А.И.Деникин. - Правда, переплетенная с вымыслом, проникала в самые отдаленные уголки страны и армии, вызывая где боль, где злорадство. Члены Романовской династии не оберегли «идею», которую ортодоксальные монархисты хотели окружить ореолом величия, благородства и поклонения» [167].
Присутствие при дворе людей с немецкими фамилиями служило катализатором распространения самых диких слухов. Говорили о том, что «немка» - императрица Александра Федоровна - возглавляет «немецкую партию», что телефонный провод проложен из Царского села непосредственно в немецкий Генштаб, что в покоях «принцессы Алисы» лежат секретные карты с расположением русских войск. Поражения на фронтах Первой мировой войны, нарастающая разруха в стране требовали объяснения, которое – в полном соответствии с гипертрофированной линией официальной пропаганды – было найдено.
