Йожко Шавли - Венеты. Наши давние предки

Эту гипотезу, как и все другие утверждения данного исследования подкрепляют также многие символы, связанные с ранней карантанской историей.145

Среди важнейших символов такого плана — несомненно, фигура пантеры, которая во многих случаях высечена уже на памятниках римского Норика. В период кетлахкой культуры (8-11 вв.) в Карантании это наиболее часто встречающийся знак на кулонах. Позднее черная пантера — первый герб и знак на знамени этого герцогства. Коришский, или римский камень с двумя пантерами и по сей день укреплен как символ укреплен над главным входом в стольную церковь на Госпосветском поле.

Черная пантера как гербовый знак герцогства Карантания

Искони считающаяся у словенцев деревом жизни липа представлена так уже у карантанцев, но явление это еще более древнее. Это — дерево венетов, липа, росшая по всей их территории до Швейцарии, территории франков и Прибалтики. В римском Норике часто присутствует веточка с листьями сердцеобразной формы, напоминающими липовые. На норикском камне, найденном в Гдловце (Effendorff) в Лаботской долине имеется изображение ростка липы с тремя корешками,146 в таком же виде изображение появляется позднее, в эпоху средневековья.

Древнее, античное происхождение имеет также престол, трон. Имеются изображения роскошных тронов, принадлежавших местным правителям из римских городов Целея, Петовио, Флавия Сольва. Трон присутствует в латинском имени «Maria in Solio», что обозначает «Gospa Sveta» (753), то есть «Мария на престоле». Это — символ власти, и в обряде возведения на престол трон вновь предстает как Воеводин трон, на котором новый властитель осуществляет свои управленческие и судебные функции.

То, что словенский народ, наследник древних венетов, сохранился с доисторических времен по сей день, выглядит настоящим чудом. Он пережил набеги скифов и кельтов, римское владычество, в средневековье принял христианство, что в те времена означало для него право на признание и самостоятельную жизнь в Европе Каролингов.

Основой его существования была крестьянская культура, которую мы отмечаем и у других народов, имеющих доисторические корни, например, в Азии. Аграрная культура с развитым земледелием и животноводством, а также оборонной организацией, в данном случае уже выражена в лужицкой культуре. В Карантании она символически присутствует в обряде интронизации нового владыки на Княжьем камне, где камень — очень древний символ. Здесь присутствуют также бык и конь: первый означает земледелие, или хозяйство, а второй — оборону земли (боевой конь); здесь есть вода, которую новый властитель выпивает из крестьянского головного убора, а также костры — все в качестве элементов жизни. Это — символическая основа, на которой базируется общественный строй на уровне государства: экономика, обороноспособность, вера и правительство.

Символическое изображение пантер у древа жизни на каменной плите римской эпохи

Липа — символ мирового древа у венетов и словенцев

СВИДЕТЕЛЬСТВА НАРОДНОЙ КУЛЬТУРЫ

Доримская цивилизация имела мало шансов выжить в городах. Совсем по другому развивалась жизнь в деревне. Поэтому недопустимо изучать вопрос о романизации без учета разницы между городом и деревней.

Как явствует из настоящего исследования, крестьянская культура в Альпах была основой существования и выживания народа вендов, предшественников словенцев. Это видно из распространенных топонимов, а также из открытий археологии.

Однако, это исследование невозможно завершить, не упомянув об утверждении, которое было высказано на авторитетной встрече в Словень Градце в 1967 году экспертами в области этнографии, членами независимого рабочего сообщества, именуемого «Alpes Orientales».148 Эта рабочая группа объединяет этнографов из всех стран, находящихся на территории Восточных Альп.

Темой встречи в Словень Градце была проблема выживания народной культуры с античного и последующего за ним времени до средневековья, а в отдельных случаях — сохранения ее с доисторических времен до нашего времени.

Таким образом, имела место первая международная встреча с момента окончания Второй мировой войны, где были сделаны научные доклады на данную тему, являющуюся и по сей день во многих странах идеологическим табу. И хотя участники встречи со своими выводами формально не вышли из рамок предполагаемой идеологической модели о переселении славян в Восточные Альпы в конце 6 в., поставив лишь вопрос о возможной автохтонности словенцев, уже сама постановка темы означала значительную веху в сравнении с предыдущим опытом. Так что эта группа вполне заслуженно носит свое название.

Участники встречи в Словень Градце сознавали, что их исследования и гипотезы являются первым шагом на пути решения многочисленных и весьма непростых вопросов, требующих углубленной работы. Уже их начальные открытия о многих случаях выживания доисторической и античной народной культуры в Восточных Альпах являются непреходящей ценностью, поэтому мы здесь используем их в качестве иллюстрации уже сделанных выводов.

Связь с античностью

Ввиду открытий этнографов, которые говорят о том, что доисторическая и античная культура в Восточных Альпах имела продолжение в средневековье и сохранилась в ряде случаев до наших дней, позиции официальных историков, утверждающих, что между поздней античностью и ранним средневековьем имел место коренной перелом, становится тем более уязвимой. Позиция, которую Б. Графенауэр149, самый видный представитель словенской историографии, подкрепляет следующими, казалось бы, абсолютно научными фактами:

Остроготы после крушения Римской империи во второй половине 5 века в Восточных Альпах якобы не тронули культуру поздней античности.

Между ней и т. н. славянским периодом (6–9 вв.) якобы на этой территории, то есть в Карантании, имел место существенный перелом.

Остатки пепла уничтоженных городов в Норике якобы являются символическим свидетельством вторжения славян на территорию Восточных Альп в конце 6 века.

Данные утверждения, которые в нашем исследовании уже обсуждались и пояснялись, мы приводим повторно. Это нужно для того, чтобы яснее показать то противоречие, в которое они вступают с многочисленными примерами, свидетельствующими о противоположном. А именно, о продолжении древнеантичной и доисторической народной культуры. По утверждению Б. Графенауэра, этот «перелом» доказывается в частности изменением общественного строя, т. е. предполагаемой родовой общины с общим очагом и общественным полем. Однако от такой общины у карантанцев или словенцев не осталось следов. В данном случае имеет место, как уже говорилось, идеологическое распространение на словенцев того, что было в наличии у южных славян, к которым словенцы по своему происхождению не относятся.

Названный историк, далее, обосновывает предполагаемый перелом, имевший место между античностью и средневековьем, указывая на то, что гончарные формы и способы украшения металлических предметов периода поздней античности, частично имеют преемственность, однако в худшем качестве. И это утверждение свидетельствует как раз о противоположном! В Норике при сожжении городов была уничтожена провинциально-римская культура, но культура деревни уничтожена не была. Именно продолжение традиций гончарного ремесла и обработки металлов в сельской местности, в худшем качестве, чем достигали профессиональные ремесленники в городах, говорит нам о том, что сельская местность уцелела. Такое состояние ничем не доказывает наличия перелома, вызванного вымышленным переселением словенцев.

Эти обстоятельства вновь говорят о том, что жизнь и культуру села и города античного периода необходимо рассматривать отдельно. Конечно, о сельской местности у нас почти нет никаких свидетельств. Однако, если население на 90 % было сельским, значит, оно играло в общественно-политической жизни Норика значимую роль. Роль, которая нам хотя и недостаточно известна, однако, несмотря на нехватку источников, ею нельзя пренебречь. Тем более, что культура села и ее сохранение до самого средневековья раскрывает перед нами совершенно иной ход событий на закате Римской империи, чем мы привыкли представлять на основе судьбы римского, или послеримского норикского города. И именно открытия этнологии, которые мы вкратце извлекли из докладов группы «Alpes Orientales», указывают нам на иную историю села в сравнении с историей городов на закате римской эпохи.

В жизненном устройстве словенской деревни присутствуют древние компоненты, как считает словенский эксперт Сергий Вильфан (Любляна),150 допуская возможность их отнесения к доисторическому происхождению.