Том Придо - Кроманьонский человек
Я смотрел на этот непонятный предмет, а Хаушкен все шире разводил руки, предмет становился все прозрачнее... и вдруг я понял, что его больше нет. Он не разлетелся на части, не лопнул, как пузырь, а просто исчез - я видел его секунд пять. Хаушкен не сделал никакого неожиданного движения, а просто медленно разжал кулаки и показал мне ладони. Они казались сухими и чистыми. Он был совершенно обнажен, и рядом с ним никого не было. Я взглянул на снег, а Хаушкен, несмотря на свой стоицизм, не удержался от смешка - на снегу ничего не было видно.
Остальные внимательно следили за происходившим, и, когда предмет исчез, у них вырвался испуганный вздох... Они верили, что это чрезвычайно злой и опасный дух... Он способен принимать физическую форму, как мы только что наблюдали, или же остается невидимым. Он обладает силой вводить в тело тех, кто навлек на себя неудовольствие его хозяина, всяких насекомых, мышей, грязь, осколки кремня и даже медуз и маленьких осьминогов. Я видел, как крепкие мужчины невольно вздрагивали при мысли об этом духе и его страшной власти".
Репертуар шамана - его трюки, способы лечения, гаданий и оказания той или иной помощи - очень заметно варьирует от одной первобытной культуры к другой, но всегда опирается на магию, на понятие об иной реальности. Человек вряд ли сумел бы создать науку, если бы раньше не практиковал магию и не удивлялся бы тому, что, казалось, лежало за пределами понимания. Магия - это искусство добиваться желаемых результатов при помощи различных приемов (включающих знаки, символы и обряды), которые якобы дают колдуну власть над силами природы или над сверхъестественными силами. Магия в определенном смысле - это своего рода игра в науку. Она включает процедуры, сами по себе абсолютно нелепые, но тем не менее представляющие собой попытки добиться определенных результатов, примитивные методики для будущих открытий. Магия была бесценной опорой для первобытного человека, боровшегося со страхом смерти, с грозными непонятными силами, она помогала ему обрести уверенность в себе. А для охотника магия была еще и дополнительным оружием, почти таким же незаменимым, как копье; если же она не приносила желанных результатов, это означало, что была допущена какая-то ошибка в обряде, а может быть, успеху помешало нечто более могущественное.
Никаких сведений о магических обрядах у кроманьонцев до нас, естественно, не дошло. Но многие специалисты усматривают присутствие магии в кроманьонском искусстве. Живопись, рисунки, барельефы и фигурки часто рассматриваются как нечто подобное предмету, магически исчезавшему в руках Хаушкена, - как символы, тесно связанные с обрядами и сверхъестественными силами.
Например, более чем в 20 испанских, итальянских и французских пещерах были найдены отпечатки ладоней. Их вряд ли можно отнести к сфере искусства, но они указывают на присутствие человека, так же как отпечатки больших пальцев или следы ног. Одни из них закрашены внутри, другие обведены и снабжены фоном, третьи представляют собой просто контуры.
Что они означают? Почему в некоторых пещерах подавляющее большинство отпечатков оставлено левыми руками? Связаны ли они с системой счета? Или так проводилась "перепись" членов группы? А в тех случаях, когда мы видим на отпечатке не все пальцы, знаменует ли это ритуальное уродование или же какой-то язык знаков, обозначение животных? Ведь южноафриканские бушмены, по-особому сгибая или растопыривая пальцы, сообщают друг другу на охоте, какое животное замечено.
Отпечатки ладоней породили много вопросов и разнообразных гипотез. Но для нас они немы. И все же, глядя на эти отпечатки в сумрачной пещере, вроде французской пещеры Гаргас (см. стр. 130), испытываешь странное волнение. Ведь в эту минуту словно получаешь привет через десятки тысячелетий, отделяющих нас от наших далеких пращуров.
Магическим символом могли быть и разбросанные среди пещерных рисунков "тектиформы" (от латинского корня, означающего "крыша"). Эти "крышевидные" узоры часто имеют вид прямоугольников с вписанными в них крестами (см. стр. 133) и напоминают строительные леса - не исключено, что это были первые изображения строений, возведенных человеком. Но что же они изображают? Хижины? Шатры? Обиталища духов? Ловушки?
Однако теперь далеко не все специалисты истолковывают доисторическое искусство как средство магии. Некоторые, находящиеся под влиянием работ Зигмунда Фрейда (в частности, французский археолог Андре Леруа-Гуран), уложили почти все пещерные рисунки в совсем иную схему - в сложную систему половой символики.
Найденная во французской пещере раскрашенная галька восходит к концу последнего оледенения (10 тысяч лет назад). К тому времени некоторые символы могли стать настолько традиционными, что их понимали, даже когда они были нарисованы мелко и небрежно
Леруа-Гуран систематически изучал памятники пещерного искусства и пришел к выводу, что к обрядам, связанным с охотой, относится лишь сравнительно небольшой процент рисунков. С его точки зрения, на кроманьонское искусство сильнейшее воздействие оказало острое осознание различия полов, осознание порой недвусмысленно прямолинейное. Мужское и женское начала имели свои особые символы, своих животных, свои предметы обихода и так далее - по мнению Леруа-Гурана, практически весь мир, окружавший кроманьонцев, распадался для них на мужскую и женскую половины. Животные мужской группы включали оленей, горных козлов, медведей и носорогов; женской - зубров и диких коров. Абстрактные знаки, которые присутствуют почти во всех пещерных рисунках, Леруа-Гуран классифицировал по фрейдистской системе, отнеся острия, ветвистые линии и жезлы к мужской группе, а овалы, треугольники и прямоугольники - к женской. Распределяя животных и сложные узоры по группам, он исходил из того, символ какого пола изображен рядом с ними.
Изучив более 2 тысяч изображений животных и около 60 пещер, Леруа-Гуран сообщил, что 90% зубров и диких коров, символизирующих женское начало, сосредоточены в середине пещер - так сказать, в материнском чреве, тогда как 70% абстрактных мужских символов находятся ближе к входам, где они могли играть роль охранительных знаков. Таким образом, Леруа-Гуран рассматривал пещеру как аллегорию жизни на Земле, воплощающую мечту доисторического человека утвердить равновесие в природе. Он выдвинул предположение, что за этим стоит не простое уравновешивание мужского и женского начал, но и приведение к гармонии всех противодействующих сил - вполне абстрактная концепция, сходная с идеей "инь" и "ян" в китайской философии.
Как и следовало ожидать, эта теория вызвала бурю возражений. Ее критики указывают, что из нее следует, будто кроманьонцы заранее планировали роспись таких пещер, как Альтамира и Ласко, чтобы правильно распределить мужские и женские символы, тогда как в действительности, судя по многочисленным данным, эти пещеры расписывались без определенного порядка и в течение многих столетий.
Большим препятствием к пониманию образов и узоров, созданных людьми кроманьонских времен, была тенденция рассматривать искусство палеолита во всех его разветвлениях как нечто единое. На самом же деле оно чрезвычайно разнообразно, включает много стилей и создавалось во многих местах на протяжении добрых 30 тысяч лет. И представляется вполне правдоподобным, что символы вроде ладоней и тектиформ в разное время могли иметь различный смысл. Да и сами пещеры на протяжении тысячелетий могли служить для разных целей и быть залами совета, святилищами, школами, архивами, местом совершения различных обрядов и поминок по умершим.
Не только искусство указывает на то, что люди кроманьонских времен находили более сложные способы преодоления смутных страхов, тревоги и ощущения непонятного, которые, по-видимому, сопровождали рост их самоосознания. Страх смерти и стремление понять, что она такое и к чему ведет, свойственны именно людям и в полной мере были присущи кроманьонцам.
Найденные во Франции останки неандертальского мужчины, в могилу которого было положено мясо, породили предположение, что еще неандертальцы верили в загробную жизнь. Однако раскопки захоронений в Советском Союзе неопровержимо доказали, что некоторые кроманьонские племена заботились о пышности погребений гораздо больше, чем было принято считать, и хоронили своих умерших со сложными символическими церемониями. Возможно, так покойнику обеспечивалось приятное загробное существование, хотя и не исключено, что все это было символом земного положения умершего и должно было производить впечатление на живых. Но в любом случае они проливают новый свет на понятия каменного века о роскоши, а также на значение, которое тогда придавалось смерти.
Раскопки захоронений давностью в 23 тысячи лет, проводившиеся в области вечной мерзлоты, примерно в двухстах километрах к северо-востоку от Москвы, принесли поразительные находки. В 1964 году были обнаружены остатки двух скелетов; более сохранившийся принадлежал мужчине около 55 лет, погребенному в меховой одежде, богато расшитой бусинами (см. стр. 34). Могильная яма, а затем и покойник были обсыпаны красной охрой, которая, когда завершился процесс тления, облепила кости скелета. Археологи полагают, что красная охра либо символизировала кровь живых, либо должна была придавать умершим более живой вид. Под скелетом и на нем было найдено около 1500 украшений из кости, просверленные клыки песцов, предположительно составлявшие часть ожерелья, а также две дюжины браслетов из бивней мамонта и бусы из того же материала, которые, по-видимому, были нашиты рядами на кожаную одежду покойника.
