Георгий Куманев - Рассекреченные страницы истории Второй мировой войны
Глава «От обретения независимости до окончания Войны-Продолжения 1917–1944» принадлежит перу Сеппо Хентиля. Не касаясь вопроса о том, насколько правдиво и объективно автор осветил предысторию, ход и окончание Зимней войны, которую президент Ю. К. Паасикиви все же не случайно назвал «войной Эркко», обратимся к общей оценке следующих ее разделов, интересующих нас в первую очередь. А они как раз посвящены так называемой «Войне-продолжению» и носят названия: «Вооруженное перемирие» (для автора, видимо, Московский мирный договор между СССР и Финляндией, заключенный 12 марта 1940 г., был тоже только «перемирием». — Г. К.). Затем идут разделы: «Финляндия и Германия — “соратники по борьбе”» (слова «соратники по борьб» Хентиля взяты в кавычках, поскольку он, по-видимому, считает, что финские войска и войска вермахта не были соратниками по борьбе, т. е. по агрессии. — Г. К.), «Позиционная война и зондаж с целью заключения мира» и, наконец, «Победа (?!) в оборонительных боях и перемирие».
Эта часть главы не только по названиям разделов носит довольно тенденциозный характер. В ней многое поставлено с ног на голову, и она, по нашему мнению, может служить своеобразным эталоном для тех, кто «смело» берется искажать факты, придумывать «домашние небылицы» и переиначивать на свой лад исторические события.
Виновником Советско-финляндской войны 1941–1944 гг. у Хентиля является не кто иной, как Советский Союз, который в лице В. М. Молотова во время его визита в Берлин в ноябре 1940 г. «просил (!) у Гитлера согласия на оккупацию Финляндии». Однако говорится далее в главе, нацистский фюрер «недвусмысленно потребовал (!) не начинать новой войны на финляндском направлении»[137]. Опасаясь быть поглощенной своим воинственным восточным соседом, Финляндия, надо полагать, поэтому, мол, и поспешила включиться в фашистский блок.
После этой, неизвестно кем сочиненной, «липы» (ссылки на источники во всей книге отсутствуют) Хентиля продолжает свой рассказ о том, как же Финляндия по воле ее «наивных» правителей вдруг оказалась в объятиях с фашистской Германией. Во всем тексте главы у автора не нашлось ни одного слова осуждения тогдашней правящей финляндской группировки, ввергнувшей страну в агрессивную, захватническую войну в союзе с Гитлером, в войну, которая продолжалась три года и стоила Финляндской Республике более 200 тыс. убитых, искалеченных и раненых и принесла с собой тяжелую экономическую разруху и другие бедствия и потери. Между тем Хентиля предпринял попытки найти оправдания вероломным действиям Рюти и его ближайшего окружения, грубо поправшим Московский мирный договор. Автор представил это дело так, что Финляндию, мол, еще с июля 1940 г., когда Гитлер начал втайне готовить нападение на СССР, фактически просто «перетянули (?!) из сферы интересов СССР в сферу интересов Германии»[138].
Изоляция же президента К. Каллио и оставление его в полном неведении о незаконном сговоре и сделках указанной группировки с фашистским рейхом, включая тайное соглашение о вводе германских войск на территорию Финляндии, на с. 202 главы подается в такой двусмысленной и приглаженной редакции: «Даже президент Каллио, не говоря уже о других членах правительства и комиссии по иностранным делам парламента, не имел представления о происходящем». (Можно подумать: уж не сам ли президент был в этом виноват? — Г. К.)
Когда же в середине декабря 1940 г. Гитлер утвердил план похода на Советский Союз (операция «Барбаросса»), то как уверяет Хентиля, «финны, которым была отведена в нем какая-то чуть ли не скромная («известная») роль, о ней сами поначалу знали очень немного» (?)[139].
Какими же наивными представляются здесь Рюти, Маннергейм и их ближайшее окружение, якобы без участия которых Финляндия оказалась задействованной в операции «Барбаросса»!
Затем следуют еще два авторских тезиса, представляющих собой, мягко говоря, плод фантазии финского историка в его стремлении обелить правящую тогда верхушку Финляндии: оказывается, высшее руководство страны решило принять участие в военном походе Гитлера против СССР только потому, что «другой возможный вариант, то есть отказ от сотрудничества, в худшем случае предусматривал превращение Финляндии в поле битвы между Германией и СССР»[140].
И, наконец, якобы в начале июня 1941 г. «смелая» правящая верхушка Финляндии «решительно» сообщила Гитлеру «условия своего участия в войне: сохранение независимости». Причем Германия, мол, «должна (Рюти — Маннергейм уже диктуют Гитлеру, что он должен делать! — Г. К.) напасть первой, Финляндии не следовало начинать военные действия до тех пор, пока их не начнет СССР»[141].
Ныне уже обнародована целая серия веских документов, убедительно свидетельствующих о том, что основные силы финских вооруженных сил по просьбе Маннергейма получили от Гитлера небольшую отсрочку на вторжение, чтобы наряду с другими причинами иметь возможность обработать в нужном направлении общественность Финляндии и депутатов парламента. Хотя фактически Финляндия, предоставив свои аэродромы, военно-морские базы и т. п., уже 22 июня совершила прямую агрессию против СССР.
И когда Хентиля констатирует, что «25 июня русские нанесли по многочисленным объектам в Финляндии жестокие бомбовые удары, спровоцированные действиями германской авиации»[142], он и здесь предпочел умолчать, откуда эта авиация появилась и где она базировалась…
В своей книге «Финляндия как агрессор в 1941 году» финский военный историк X. Сеппяля справедливо отмечал: «Война против СССР, к которой финны серьезно готовились и в которую вступили, окончилась поражением в декабре 1941-го, но продолжалась с большими жертвами еще более двух с половиной лет, в основном в угоду стратегическим интересам Германии. Финляндия ведь отвечала за большой фронт и отвлекала на себя известное количество советских частей. Финны продолжали войну, пребывая в неведении, а затем и в предчувствии поражения, пока их просто-напросто не принудили к миру. Как легко начать наступательную войну, но как невероятно трудно выйти из нее! Это, надо полагать, финны теперь поняли»[143].
Мы привели все эти данные только для того, чтобы обратить внимание наших исследователей на необходимость в интересах всестороннего и объективного освещения истории Второй мировой и Великой Отечественной войн уделить должное внимание и вопросам участия в ней союзников фашистской Германии. Кроме того, наш совет некоторым отечественным и зарубежным коллегам: нельзя, если ты считаешь себя честным ученым, подчищать историю в угоду конъюнктуре, ибо существует лишь одна истина, одна историческая правда.
Глава 6. Москва военная
Крайне неблагоприятная обстановка и трудности, с которыми столкнулась Красная Армия при вступлении в смертельную схватку с фашистским блоком, наложили отпечаток не только на начальный этап военных действий, но и на последующие месяцы. Мужественное сопротивление и стойкость наших воинов не могли пока изменить ход вооруженного противоборства. Противник располагал огромными возможностями и продолжал рваться к жизненно важным центрам страны и прежде всего к Москве. «Захват этого города, — отмечалось в плане “Барбаросса”, подписанном Гитлером еще 18 декабря 1940 г., — означает как с политической, так и с хозяйственной стороны решающий успех, не говоря уже о том, что русские лишатся важнейшего железнодорожного узла»[144].
Документы высших командных инстанций вооруженных сил гитлеровской Германии показывают, что овладение Москвой как стратегической цели постоянно присутствовало в приказах и директивах войскам и в дальнейшем[145],[146].
Жизнь советской столицы с самого начала фашистской агрессии стала быстро перестраиваться на военный лад. Уже в первый день войны Москва и вся территория Московского военного округа (МВО) были объявлены на военном положении. Одновременно вводилось затемнение, была приведена в боевую готовность противовоздушная оборона Москвы, также налажена деятельность местной противовоздушной обороны (МПВО), подразделения которой стали создаваться с самого начала фашистской агрессии. За короткий срок в столице удалось сформировать 12736 пожарных команд, в которых насчитывалось 205220 человек. Наряду с этим в московских районах при домоуправлениях было создано 3500 групп самозащиты. Вскоре службы МПВО были преобразованы в специальные части. К этому добавим, что по указанию МГК ВКП(б) в столице начал действовать комсомольско-молодежный полк противопожарной обороны в составе 5 тыс. человек. Только в течение лета 1941 г. он потушил 18 тыс. зажигательных бомб.
