Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2 - Валерий Федорович Солдатенко
Таким образом, на 20–21 августа 1919 г. первый этап наступательной операции на Киев был завершен. Его важным следствием стало поднятие морально-боевого духа украинских войск, а также улучшение их материально-техничного положения благодаря захваченным трофеям. Отступающим на Киев и Коростень частям Красной армии не удалось сконцентрировать силы, чтобы организовать длительную защиту.
В то же время Штаб Главного атамана не уделял должного внимания тяжелому положению украинских частей, которые продвигались в одесском направлении. Особое беспокойство у Начальной команды вызывало переутомление личного состава, а также изменения на других фронтах Гражданской войны.
В то время, когда объединенное украинское войско завладело большей частью Правобережья, Левобережьем Украины быстро овладевала Добровольческая армия. Ее главные силы двигались через Харьков на Курск и Орел. Захватив Полтаву, корпус генерала Н. Бредова повернул на Киев. Войска генерала А. Г. Шкуро форсировали Днепр в районе Екатеринослава и 21 августа появились под Белой Церковью. Тогда же у Христиновки белогвардейские части впервые столкнулись с украинскими подразделениями, в частности группой В. Тютюнника. На Николаевщине и Херсонщине три дивизии 14-й армии красных были отрезаны и окружены добровольческими частями, что грозило их полным разгромом. С тыла болезненные удары наносил Н. И. Махно. Благодаря развернутой махновцами широкой агитационной работе, начался активный переход красноармейцев, главным образом кавалерии, к повстанческой армии, которая, таким образом выросла до 40 тыс. бойцов и 11 тыс. т. н. тачанок и повозок[230].
Однако, даже находясь в катастрофическом состоянии, большевистские войска продолжали защищаться с исключительной настойчивостью. Прорываясь на север, для соединения с 12-й армией, окруженные дивизии 14-й армии нанесли чувствительные удары украинским войскам под Вапняркой, Бирзулой и Херсоном. Вместе с тем, с перебрасыванием подкрепления с Кавказского фронта началась концентрация красноармейских частей в районе Мозырь – Гомель для нанесения контрудара. Однако эта группировка не спешила с выступлением, рассчитывая на столкновение украинской и белогвардейской армий и их взаимное обескровливание.
Предвидя возможность возникновения такого варианта развития событий, еще накануне киевского похода Начальная команда обратилась к Штабу Главного атамана с запросом об определении характера отношений между украинскими и деникинскими войсками на случай их столкновения. Запрос переадресовали С. В. Петлюре, который его проигнорировал[231].
Проблема взаимоотношений между объединенным украинским войском и Добровольческой армией вобрала в себя ряд не только военных, но и внешне- и внутриполитических противоречий. Одновременно в ней отчетливо проявилось различное видение перспектив борьбы за украинскую государственность. Галицкий лагерь в лице Е. Е. Петрушевича выступал за союз с А. И. Деникиным и требовал создания правительства, способного вести переговоры в этом направлении. Такая позиция, как справедливо заметил И. П. Мазепа, обусловливалась не столько верой в победу А. И. Деникина над большевизмом и убеждением в нецелесообразности борьбы украинских войск с Добровольческой армией[232], сколько верой, что предотвращение такого конфликта увеличит шансы получить помощь от Антанты. Диктатор был убежден, что она «прикажет Деникину кооперироваться с украинской армией»[233].
И. П. Мазепа постоянно убеждал С. В. Петлюру не допускать в правительство правые партийные группы, ибо благодаря им «утратим ясную национальную линию… пойдем следом за оппозицией… на более тесное взаимопонимание с Деникиным, а это будет для нашей армии страшнее любого поражения на фронте»[234]. Итак, по отношению к Добровольческой армии Главный атаман занимал неопределенную позицию, хотя, вероятно, и не отвергал возможность взаимопонимания с ней, но на практике он все определеннее делал ставку на Польшу. Ее лидер Ю. Пилсудский, в свою очередь, был убежден, что в случае победы над большевиками А. И. Деникин не признает независимости Польши, которой, таким образом, придется бороться с белогвардейщиной[235]. Этим во многом объясняется осторожность поляков в тогдашних военно-революционных событиях в Украине.
При таких обстоятельствах 22 августа 1919 г. начальник Штаба Главного атамана генерал Н. Юнаков издал приказ украинским войскам, которые наступали на Киев. В нем, в частности, отмечалось: «1) надлежит безусловно не вдаваться во враждебную акцию с Деникиным, при встрече с его боевыми частями; 2) предлагать, чтобы деникинцы не занимали тех местностей, которые есть в руках украинского войска. Для этой цели надлежит установить между обоими войсками демаркационную линию»[236].
В течение 22–23 августа 1919 г. почти на всем фронте царило спокойствие, только поляки, выступив против украинских войск в Славуте, стали продвигаться на Шепетовку. Галицкие части перемещались на определенные позиции, готовясь к решающему штурму Киева. Потребность в ускорении этой акции диктовалась продвижением в столицу Добрармии, а также стремлением захватить расположенные на запланированном маршруте продвижения станции, которые были забиты вагонами с имуществом.
Вскоре затишье сменили позиционные бои за создание плацдарма для взятия столицы. Войска III-го галицкого корпуса 24 августа почти без сопротивления овладели Фастовом, где враг оставил 200 вагонов и четыре паровоза, на следующий день совместно с Запорожской группой была захвачена Белая Церковь[237]. До столицы оставалось 40 км.
По приказу Штаба Главного атамана 26 августа провели очередную реорганизацию украинских войск. В связи с тем, что наступательная операция вступала в заключительную стадию, Северная и Средняя группы, основу которых составляли II-ой галицкий корпус и Сечевые стрельцы, превращались в одну мобильную армейскую группу. Под командованием полковника А. Вольфа она направлялась на Коростень, где стояла девятитысячная дивизия Н. А. Щорса. Части Галицкого корпуса и Запорожского корпуса были соединены в другую армейскую группу под командованием генерала А. Кравса, которого назначили руководителем всей киевской операции. Согласно изданному тогда же приказу, следовало начать набор добровольцев в Галицкую армию[238]. Однако пополнение боевых частей новобранцами постоянно ограничивалось из-за нехватки оружия. Они могли вливаться во фронтовые подразделения, только если добывали винтовки убитых или раненых воинов, или же когда получали трофейное оружие.
Конкретные исторические обстоятельства сложились так, что в условиях ограниченных возможностей для маневра руководство УНР соглашалось на все бóльшие уступки и подпадало под влияние галицких политиков. Очевидным просчетом, в частности, стало назначение командующим Киевской группой войск генерала А. Кравса, выходца из Галичины, который руководствовался в своих действиях преимущественно региональными, а не общенациональными интересами.
В решающий момент завершающей стадии киевской операции очередной раз проявились недостатки С. В. Петлюры как военного стратега. пВместо того чтобы сразу направить армейскую группу А. Кравса на штурм столицы, он приказал ожидать присоединения к ней I-го галицкого корпуса, который после захвата Бердичева был вовлечен в тяжелые бои и находился в 100 км от столицы. Такое неоправданное промедление довольно эффективно использовало командование Красной армии, которое стянуло в Киев 20-тысячный военный отряд под командованием бывшего царского генерала П. Солодуба. Уняв пыл забастовавших железнодорожников, большевики успели вывезти из столицы основную часть материальных ресурсов. Вокруг Киева были созданы два оборонительных
