История Израиля. Том 3 : От зарождениения сионизма до наших дней : 1978-2005 - Говард Морли Сакер
Более того, на протяжении последующих недель Дамаск продолжил оказывать эффективный нажим на правительство Жмайеля, вынуждая его не соглашаться на какие-либо дипломатические или военные уступки. С этой целью сирийцы занимались активным вооружением милиции друзов в ливанских горах Шоуф. Наряду с этим сирийцы укрепили свое положение в долине Бекаа, увеличив там свой гарнизон до 1200 танков, а также разместив (на своей территории) новые зенитные ракетные комплексы ЗУР-4 большой дальности, обслуживаемые советскими специалистами.
В Вашингтоне хорошо осознавали опасность возобновления военных действий на Ближнем Востоке. В конце апреля 1983 г. регион посетил Госсекретарь США Джордж Шульц с твердым намерением изменить судьбу израильско-ливанского соглашения — если понадобится, то путем активной челночной дипломатии. И он на удивление преуспел в своем начинании. После нескольких перелетов между Иерусалимом и Бейрутом Шульц убедил правительство Бегина отказаться от идеи обязательного официального договора и согласиться признать наличие между странами “неофициальных” отношений. При этом функции послов может выполнять объединенный наблюдательный комитет. Амин Жмайель, в свою очередь, неформальным образом заверил израильтян, что у него имеется “письменное” обещание президента Асада о выводе всех сирийских сил из Ливана — при условии, что аналогичным образом будут выведены и израильские силы. После некоторых колебаний Бегин и его советники вынуждены были на это согласиться.
Вот в таком формате израильская и ливанская делегации подписали соответствующий документ 17 мая 1983 г., на раздельных церемониях в Халде и Кирьят-Шмоне. Это было нечто меньшее, чем мирный договор, но, во всяком случае, документ гласил, что “состояние войны между Ливаном и Израилем прекращено” и что “территория каждой из сторон, подписавших договор, не будет использоваться как база для враждебных или террористических действий, направленных против другой стороны, ее территории или ее населения”. Более того, в приложении к документу, определявшему условия безопасности, было оговорено, что милиция майора Хаддада имеет статус ливанских “вспомогательных войск”. Этот документ, по всей очевидности, давал Израилю меньше, чем рассчитывали получить Бегин и Шарон в результате проведения операции “Большие сосны”. При этом, однако, была сохранена суть мирного договора — хотя и утрачены некоторые его формальные стороны.
Однако даже в такой ограниченной форме участь соглашения была предрешена, учитывая позицию Хафеза Асада, который с презрением отбросил саму мысль отвести свои войска из Ливана, вне зависимости от того, сделает (или не сделает) то же самое Израиль. С ним, с президентом Сирии, не консультировались относительно условий договора (и при этом неважно, какие заверения Амин Жмайель давал Израилю), и потому для него и для Сирии этот документ не имел никакого значения. В самом деле, Асад не видел никаких преимуществ в отводе израильских войск одновременно с сирийскими — напротив, он расценивал взрывоопасную ситуацию в Ливане и на Голанах как полезную с политической точки зрения. Она способствовала активизации националистических настроений в его стране и тем самым помогала ему противостоять своим внутренним противникам. Наряду с сирийским неприятием договора существовал еще один аспект: вряд ли даже президент-маронит был готов терпеть хотя бы формальную самостоятельность и независимость христианской милиции Саада Хаддада на юге страны. К тому же не существовало убедительных гарантий, что не возобновятся вылазки ООП против Израиля. Похоже было, что со своим максималистским видением результатов операции “Большие сосны” Шарон мало чего добился.
Момент истины Менахема Бегина
Сирийская позиция лишила израильские части возможности продвижения, что сделало их мишенью снайперов ООП и ливанских мусульман. В начале октября 1982 г., когда только начинались переговоры с Амином Жмайе-лем, шесть израильских солдат погибли и двадцать два были ранены в засаде, устроенной в пригороде Бейрута. Даже на юге страны, где шиитское население сначала не возражало против израильского присутствия, теперь начались нападения на израильтян. Друзские снайперы в горах Шоуф также начали атаковать израильских военных. В Тире 4 ноября начиненный взрывчаткой пикап ворвался на территорию военной базы и там взорвался. В результате взрыва погиб 61 человек, в том числе 29 израильских военнослужащих. В общей сложности за первые шесть месяцев нахождения израильской армии в Ливане погибло 463 человека и было ранено около двух с половиной тысяч человек; число потерь увеличивалось практически ежедневно.
И точно так же, день ото дня, в Израиле росло недовольство политикой правительства. В декабре 1982 г. опрос общественного мнения показал, что 43 % населения считает войну ошибкой. В демонстрации протеста, устроенной 4 июня 1983 г. движением “Мир сейчас” в Тель-Авиве, приняло участие 150 тыс. человек. Израильские резервисты все чаще выражали свой протест, отказываясь являться в свои части и ссылаясь при этом на такие причины, как беременность жены или ухудшение положения дел на работе. Все это были дурные предзнаменования для страны. Наконец, в июле вопрос отвода войск был поднят преемником Шарона на посту министра обороны Моше Аренсом[47]. Убежденный ликудовец, сторонник твердой и жесткой линии, Аренс, тем не менее, осознавал, что пребывание войск без движения с неизбежностью ведет к ежедневным потерям и углублению раскола в обществе. По его инициативе израильские войска отошли из гор Шоуф к реке Авали. Хотя сирийцы и не предприняли ответных шагов по отводу своих войск, этот маневр Аренса практически не ослабил позиций израильтян и не ухудшил положения с точки зрения безопасности Израиля.
Для Ливана, однако, последствия этого израильского шага оказались весьма серьезными. Друзы атаковали расположенные в предгорье Шоуф шестьдесят изолированно расположенных деревушек маронитов и убили не менее тысячи мирных жителей. Тем временем сирийцы начали делать пробные вылазки из своего анклава в долине Бекаа. Вскоре “щитом” Бейрута (если его можно было так называть) уже служили лишь раздробленная на религиозной почве ливанская армия и явно недостаточные в численном отношении части фалангистской милиции. Собственно говоря, защита Бейрута от сирийцев оказалась теперь возложенной в основном на несколько сот американских морских пехотинцев и бойцов французского Иностранного легиона, входивших в состав чрезвычайных многонациональных сил. По прошествии времени, однако, американцы (как и израильтяне) поняли
